Славяне и скандинавы - Елена Мельникова

Люди, сходившиеся в таких приморских торговых местах, были различного этнического происхождения: национальности, упоминающиеся в письменных источниках, были уже названы выше. В зависимости от значения торговых сообщений между различными центрами и областями путешественники прилагали большие или меньшие усилия для устройства постоянных поселений в чужой стране. Авторитетным свидетелем оказывается Адам Бременский (II,22), который пишет, правда, об отношениях в одном из наиболее развитых из этих центров, Юмне-Волине в устье Одера-Дзивны: «Это действительно, величайший из всех городов, которыми располагает Европа; в нем живут славяне и другие племена, эллины и варвары. Также и пришельцы из саксов получили здесь равное право поселения [...], если только они во время своего пребывания могут не проявлять публично своего христианства [...]. Так как город наполнен товарами всех народов Севера, нельзя не найти здесь чего бы то ни было желательного или нужного…» (илл. 27).

27. Город Волин в IX-X вв.

1. Ранний город IX в. с полукруглым валом,

2. ремесленно-торговое поселение «Серебряная гора»,

3. рыбацкое поселение,

4. курганный могильник с богатыми захоронениями.

В источниках разного времени имеются указания на полиэтничное постоянное население ранних городов и приморских торговых мест. Доминирующим, однако, был распространенный в округе этнос: Волин был и оставался поморянско-славянским, Бирка — шведской, Трусо — прусским, Ладога — финско-славянской, Новгород — славянским, Хедебю — датским приморским торговым центром. Новгород был племенной столицей словен, или ильменских славян, племенного союза, состоявшего не менее чем из пяти небольших общностей (не случайно, видимо, Новгород со времени своего основания делился на пять городских концов). Верхушка племенного союза была главным организатором борьбы с варягами, о которой рассказывает «Повесть временных лет»159.

146 Jacob G. Arabische Berichte, S. 23.

147 Арабский путешественник и проповедник ал-Гарнати посетил в середине XII в. Киев и обнаружил там мусульманское население, которое он исчислял «тысячами». См.: Большаков О. Г., Монгайт А. Л. Путешествие абу-Хамида ал-Гарнати в Восточную и Центральную Европу (1131–1153 гг.). М., 1971, с. 122. Владимир, по сообщению «Повести временных лет», перед обращением в христианство в поисках новой государственной религии рассматривал также ислам. Относительно моего первоначального вывода о том, что «в Киеве имелась, по-видимому, довольно многочисленная арабская колония, что привело к исламизации значительной части населения», В. В. Седов (письмо 7.10.76) отметил: «Исключено, чтобы в древнем Киеве имелась сильная арабская колония. Многолетние археологические исследования и русские летописи не дают никаких оснований для такого вывода. Весьма важно сообщение абу-Хамида, на которое Вы опираетесь, что киевские мусульмане говорили по-тюркски. По-видимому, это были не киевляне, а печенеги («беджнак»), жившие южнее Киева и в небольшом количестве — в самом городе (согласно ал-Бекри, они приняли ислам в 1009 г.)». В самое последнее время работами Киевской экспедиции среди находок X в. обнаружена литейная формочка с арабской надписью «турк», также указывающей, по-видимому, на этническую принадлежность киевского мастера-мусульманина. – См.: Ивакiн Г. Ю. Оповіді по стародавній Киів. Киів, 1982, с. 55–56.

148 По Ибн Фадлану, часть этих племен приняла ислам уже около 922 г. См.: Validi Togan A. Zeki. Op. cit., S. 65, 188.

149 Friesen O. v. Runinskrifterna på en koppardosa funnen i Sigtuna. – Fv, 1912, årg. 7, s. 6–19; Мельникова Е. А. Скандинавские рунические надписи, с. 104–105.

150 Матузова В. И. Ук. соч., с. 13–35.

151 Свердлов М. Б. Сведения скандинавов о географии Восточной Европы в IX–XI вв. – В кн.: История географических знаний на севере Европы. Л., 1973, с. 39.

152 Матузова В. И. Ук. соч., с. 25–26.

153 Путешествие Ибн Фадлана на Волгу. Перевод и комментарии А. П. Ковалевского. М.–Л., 1939, с. 78–83.

154 Validi Togan A. Zeki. Op. cit., S. 321.

155 Ibid., S. 199.

156 Ibid., S. 26.

157 Lewicki T. Handel Samanidów z wschodnią i środkową Europa. – SA, 1972, t. 19,

s. 1–17.

158 Цит. по кн.: Jacob G. Arabische Berichte, S. 29. Об идентификации Ибрагима ибн Якуба и ат-Тартуши см.: Kowalski К. Relacja Ibrahima ibn Jakuba z podróży do krajów słowiańskich w przekazie A1 – Bekriego. – In: Monumenta Poloniae Historica, N. S., t. 1. Kraków, 1946, s. 21; Warnke Сh. Die Anfänge des Fernhandels in Polen. Würzburg, 1964, S. 7.

159 Ловмяньский Х. Начало Новгорода. – In: Europe aux IX–XI-e siècles. Aux origins des Etats nationaux. Warsowie, 1968, p. 269

Три этапа раннегородского развития

Можно выделить три основных этапа развития раннегородских центров в Балтийском регионе.

Первый: зарождение эмбриональных раннегородских поселений, с VIII до первой половины IX в.

Второй: образование полиэтничных центров с регулярным торговым и рыночным обращением, с IX по XI в.

Третий: преобразование ранних городов в «бурговые города» (находящиеся под защитой и в непосредственной близости от контролируемых центральной властью укреплений, «бургов»); оно осуществляется формирующимся феодальным государством начиная с X в.<sup160< sup="">

Первый этап характеризуется постепенным скоплением ремесленников и купцов в традиционных местах корабельных стоянок и других узловых пунктах на путях сообщений и связан с ограниченным товарообменом. Обнаруживаются такие зачаточные центры обычно лишь в результате интенсивных археологических исследований, как это произошло с открытиями в Хе-дебю, Хельгё, в бассейне Парсенты161, в Старой Ладоге. В самое последнее время появились данные о существовании такого центра, предшествовавшего известному «вику» в Рибе на западном побережье Ютландии; здесь, в частности, найдено 13 золотых монет меровингской эпохи, чеканенных в Дорестаде162.

Товарооборот, существование которого установлено для этого периода, совершался, по-видимому, ещё в форме прямого натурального обмена. Распространение средиземноморско-византийских мозаичных и глазчатых стеклянных бус в VII—VIII вв. через Западную Европу и вдоль балтийского побережья до Старой Ладоги позволяет предположить для начального этапа преобладание торговых связей в направлении запад-восток163. Весьма вероятно, что стеклянные бусы в Балтийском регионе этого времени служили в качестве менового эквивалента, так же как хрустальные бусы в районах Центральной и Восточной Европы164. Для VII и VIII вв. известны лишь единичные находки серебряных монет или весов и гирек для взвешивания серебра. По всей видимости, серебро, хотя уже кое-где и использовалось, ещё не приобрело значения всеобщего эквивалента. Из западных областей Франкского государства, где господствовало денежное обращение, монеты, видимо, вряд ли проникали на Балтику165. Арабские дирхемы периода до 800 г. и даже первой половины IX в. встречаются как единичные находки и только изредка - в кладах166. Шведский нумизмат Б. Мальмер относит начало эпохи обращения серебряных монет в Швеции ко времени ок. 800 г.167 Первые клады попадают в землю даже значительно позже, может быть незадолго до второй половины IX в. Из примерно 60000 арабских монет в Швеции около 50000 относятся к X и XI вв. Подобное же соотношение характерно и для южных областей балтийского побережья168.

160 В. Гензель выделяет две ступени процесса образования города: «эмбрион города» и «город с местным правом». Обе ступени тесно связаны с развитием городищ, т. е. с племенными князьями, а следовательно, с устанавливающимся феодальным господством. Подобной же концепции придерживается Л. Лециевич; для некоторых мест в низовьях Одера (Щецин, Волин, Колобжег) он предполагает связь со старыми племенными структурами, на основе которых в середине или во второй половине IX века начинается раннегородское развитие. См.: Hensel W. Anfänge der Städte bei den Ostund Westslaven. Bautzen, 1967; Leciejewicz L. Sporne problemy genezy niezależnosci politycznej miast przy ujściu Odry we wczesnym średniowieczu. - In: Ars Historica. Poznań, 1976, s. 295-309.

161 Важнейшим результатом в изучении Хедебю было выявление различных первоначальных поселений, из которых южное существовало с середины VIII в. по меньшей мере до второй половины IX в. Поселение не имело устойчивой планировки; регулярная застройка участков появляется только на поселении IX в. по берегам ручья, в центральной части городского ареала. Во второй половине IX в. старые поселения в северной и южной части ареала были заброшены, и с этого времени структура Хедебю определялась характером строго спланированного центрального поселения, расположенного по берегам ручья. О топографии см.: Steuer Н. Die Südsiedlung von Haithabu. Studien zur frühmittelalterlichen Keramik im Nordseeküstenbereich und in Schleswig-Holstein. Neumünster, 1974, S. 154. О застройке Хельгё см. главу «Швеция и шведские племена», а также: Holmqvist W. Die Ergebnisse der Grabungen auf Helgö (1954-1974). - Prähistorische Zeitschrift, 1976, Bd. 51, S. 127-177. О поселениях бассейна Парсенты см. главу «Культура и искусство польского Поморья в раннем средневековье», а также доклад: Leciejewicz L. Aus den Untersuchungen über die Anfänge des Städtewesens an der Ostsee im frühen Mittelalter. - In: Atti del VI Congresso Internazionale delle Scienze Preistoriche e Protostoriche, t. 3. Roma, 1966, S. 186-189.