Ересь Хоруса: Омнибус. Том III - Дэн Абнетт

Её поразило, насколько быстрой была эта смерть. Вот он жив, а в следующий миг уже нет. Не так ли погиб куратор Лоннд, спрашивала она себя. Было ли у него время увидеть надвигающийся конец, время понять и примириться с ним?

Таллери много раз имела дело с жизнью и смертью посредством регистрационных записей о новорождённых в жилых блоках Риги и списков потерь на полях сражений по всему Империуму. Но они всегда были для неё абстракциями. Числами на диаграмме. Единичками и нулями. Она знала, что начиная с этого дня, уже никогда не посмотрит на них так снова.

(Гарро, с некоторого расстояния): Письмоводитель, тут. Эта «Грозовая Птица» заправлена под завязку. Мы возьмём её.

Таллери отвернулась и пошла к воину, перед которым стоял крылатый десантный катер, ссутулясь на одной из посадочных площадок, как спящий ястреб.

(Таллери): Вы ведь знаете, как летать на этом судне?

(Гарро): Я могу вывести нас в космос. Оттуда нам придётся подать сигнал бедствия на флотских каналах и…

Слова замерли у Гарро на губах, и Таллери увидела, как он напрягается.

(Таллери): Милорд, что не так?

(Гарро, сам себе): Будь они прокляты.

Откидная рампа «Грозовой Птицы» сама собой опустилась, являя дюжину смутных силуэтов внутри.

Таллери осознала, что они сами пришли в пасть ловушки, но уже было слишком поздно. Из грузового отсека катера выдвинулась когорта тяжело вооружённых преторианцев Механикум — более чем достойный противник для одного космодесантника. Плазменные пушки и хеллганы уставились на них двоих зевами своих дул, нацеленные недрогнувшей рукой.

(Таллери): Позади нас тоже…

Из теней вышли новые солдаты, блокируя все пути побега. Но эти новоприбывшие не принадлежали к техногвардии Механикум. Таллери пронзило пугающим чувством узнавания, когда она увидела цвет панцирной брони, в которую были одеты эти бойцы: серый, оттенка грозового неба, лишённый любых символов, обозначающих подразделение, командную власть или подданство.

Гарро тоже это заметил, и в его добросердечных глазах мелькнул вопрос, прежде чем он загнал его внутрь. Воин поднял меч в защитную позицию, опуская свободную руку на рукоять своего пистолета.

(Гарро): Прости, Катано, но я, кажется, не смогу исполнить то, в чём поклялся… и перед тобой, и перед самим собой. Я не хотел привести тебя к такой развязке.

(Таллери): Мы умрём здесь.

(Гарро): Скорее всего, этим всё и кончится.

Он шагнул вперёд и вперился вызывающим взглядом в наставленные на него дула.

(Гарро): Стреляйте, если угодно. Увидим, сколько из вас последует за мной во тьму!

Таллери ожидала первого взвизга лазерного выстрела, первого грома болтерного огня — но слышала одно только завывание ветра.

(Таллери): Они опускают своё оружие…

(Преторианец, механическим голосом): Боевой капитан Натаниэль Гарро. Ты пойдёшь с нами.

(Гарро): С чего я должен тебе подчиняться?

(Преторианец): Нашему повелителю угодно с тобой поговорить.

[Ночь. Внутри цитадели.]

Конвоируемые с обеих сторон солдатами-людьми и преторианцами, Гарро и Таллери были в молчании препровождены на самый верхний этаж незавершённой цитадели. Они вышли в обширный круглый зал, который напоминал арены для поединков тренировочного полигона Астартес. Крыша наверху была куполом, сделанным из треугольных кусков глассэйка. Над ним клубилось бурное янтарное небо, гонимое нестихающими ветрами.

Впереди, в центре зала, блестело отражённым светом возвышение из чёрного мрамора. Гарро заметил на нём плохо различимый силуэт. Это был человек в тёмной мантии с накинутым капюшоном, который стоял, отвернувшись от них. Казалось, что он просто-таки лучится холодным бешенством, так что легионера пробрало морозцем даже сквозь его силовую броню. Окружающий воздух казался вязким и насыщенным статическим электричеством, как будто его удерживала под контролем некая могучая сила.

Сердце Гарро стиснуло крепнущее дурное предчувствие, и он рискнул бросить взгляд в сторону Таллери. Письмоводитель уже сняла свою дыхательную маску. Её глаза были круглыми от страха, но она справлялась со своим ужасом. Воин кивнул ей, надеясь, что она сочтёт этот жест ободряющим, но по правде говоря, у него самого ум пребывал в смятении от открывшейся перед ним зловещей и весьма весомой возможности.

В этот момент он понял, что увидит под этой тёмной мантией.

Человек медленно повернулся. Его лицо терялось в тенях. Из полумрака появился длинный посох из воронёного железа, сжатый в морщинистой руке, и ударил о мрамор с раскатистым стуком. Пространство вокруг возвышения озарилось светом языков плазмы, льющимся из узкой стальной корзины на верхушке древка. В этом огне сидел золотой орёл, чьи когти окружали свисающие цепи с покрытыми письменами звеньями.

Гарро знал этот посох, как знал его носителя. Капюшон упал назад, и на них сверху вниз воззрилось древнее, но не имеющее возраста лицо Малкадора Сигиллита, на котором было написано явное неудовольствие.

(Таллери, в ужасе): Лорд… Регент…

Не в силах сопротивляться идеологическим установкам, которые закладывались в неё с рождения, письмоводитель молитвенно упала на колени. Она склонила голову, и скитарии сделали то же самое, изъявляя свою верность человеку, выше которого стоял один лишь Император Человечества.

Малкадор. Первый Лорд Совета и Регент Терры, а также повелитель, которому Натаниэль Гарро поклялся подчиняться.

Но как бы ни стремились к этому все клеточки его тела, легионер не стал преклонять колено.

(Гарро): Как… как вы здесь оказались?

(Малкадор): Я везде и нигде, Гарро. Это место принадлежит мне. Тебе не следовало сюда являться. Ты не готов это увидеть. Приготовления не завершены.

(Гарро): Вы предатель?

(Малкадор, с мрачным смешком): Открой глаза. Ты знаешь, кто я такой. Сигиллит — правая рука Императора. Предать его было бы невозможно.

(Гарро): Хорус Луперкаль когда-то мог бы сказать то же самое.

Малкадор сверкнул глазами, и его лицо помрачнело.

(Малкадор, с ненавистью): Никогда не сравнивай меня с этим архипредателем! Произнеси эти слова снова, и я выжгу тебе разум! Преклони колено, Натаниэль. Подчинись мне.

(Гарро): Не раньше чем вы объясните всё… это!

Гарро огляделся, указывая на стены, преторианцев и бойцов в сером.

(Малкадор): Я сказал тебе: на колени!

Сигиллит упёрся в него гневным взглядом, и Гарро потерял контроль над своими ногами. Он мигом очутился на коленях, и вся его могучесть была ничем в сравнении с телепатической силой, которая принуждала его к подчинению. Пригвождённый к месту внутри своих собственных доспехов, он был способен лишь на то, чтобы повернуть голову и держать грозный взгляд Малкадора — зная при этом, что на его усмирение ушла всего кроха колоссальной псионической мощи Сигиллита.

(Малкадор): Я — хранитель тайны Офриса, тайны, которую ты так жаждал узнать. Так обрати свой взор к небесам. Узри, куда привёл тебя тот путь, которым ты шёл вслепую.

Гарро поднял глаза, заметив, что Таллери осмеливается сделать то же самое. Оранжевое облачное море по ту сторону гигантского глассэйкового купола истончилось, как будто какая-то сверхъестественная сила тянулась вовне, стремясь раздвинуть пелену. Чёрное ночное небо, что было за пределами атмосферы планетки, внезапно стало видимым, и в нём, мерцая во тьме самоцветным камнем, висел знакомый газовый гигант в ореоле паутинно-тонких колец.

(Таллери): Сатурн… Это Сатурн!

(Гарро): Тогда мы стоим на…

(Малкадор): Его спутнике Титане, да. А ты думал, это будет какая-то далёкая, запредельно гиблая планета?

Гарро изо всех сил пытался уразуметь увиденное.

(Гарро): Это бессмыслица… Если то, что вы здесь строите, служит Императору и Империуму, зачем скрывать его за этим щитом лжи? Зачем стремиться заткнуть рот любому, кто об этом узнаёт?

(Малкадор): Ты учиняешь мне допрос?

(Гарро): Да! Эта крепостная цитадель и комплекс у её подножия, они могут предназначаться лишь для одного: для создания и тренировки нового легиона космодесанта!

(Таллери): Даровать жизнь Легионам Астартес может только сам Император….

(Гарро): Он знает о том, что вы это делаете, Малкадор? Император знает, чем вы занимаетесь от его имени?

(Малкадор): Мой Повелитель. Он поглощён своими великими задачами… а я — своими.

Какая-то часть Катано Таллери желала замкнуться в глубинах собственного рассудка и ожидать неизбежного конца. Но другая её частичка, которая всё всегда хотела знать, не могла оторвать глаз от великого властителя-псайкера.