Темнее дня - Чарлз Шеффилд

Милли ввела в действие свой программный набор, желая посмотреть, что из этого может получиться. Но едва только цикл начал прогоняться, как она услышала у себя за спиной негромкое позвякиванье. От этого позвякиванья Милли стало очень неловко. Она поняла, что у открытой дверцы в ее кабинку стоит Джек Бестон. Людоед двигался очень тихо, но имел привычку позвякивать чем-то у себя в кармане, то ли ключами, то ли монетками — так что ты не могла обвинить его в том, что он тайком к тебе подбирается.

Милли резко развернулась в кресле. Бестон стоял там, склонив голову набок и наблюдая за дисплеями. На лице у него застыла полуулыбочка, а зеленые глаза были сощурены до узких щелок. Не говоря ни слова, Людоед вошел внутрь кабинки и встал, глазея на экран.

Неужели этого человека совсем никогда не воспитывали? Неудивительно, что все члены проекта «Аргус» были так невежливы, раз их вожак устанавливал правила поведения в этом месте.

— Кхе-кхе. — Милли покашляла, намеренно привлекая к себе внимание. — Я здесь пытаюсь работать, сэр. А вы меня отвлекаете. Я бы предпочла, чтобы вы ушли. — Она не вставила обычное «при всем уважении», но решила, что если он из-за этого ее уволит, то и черт с ним. Помимо всего прочего, Джек Бестон слишком напоминал Эли Блейнса, а сексуальный Эли отчасти являлся той причиной, почему Милли покинула Ганимед.

Если Бестон ее услышал, то никакого вида не подал. Его глаза по-прежнему были сосредоточены на экране, хотя этот дисплей никоим образом не мог быть для него понятен. Это был личный набор программных процедур Милли Ву, где вывод данных организовывался так, чтобы соответствовать особенностям ее восприятия.

Если Бестон этот вывод понимал, то на нем это опять-таки никак не отражалось. Он просто наблюдал за парадом результатов на экране — за трансформированными тысячью разных способов вводными данными.

— Это внутри Солнечной системы, — наконец сказал Людоед. — Хотя и очень далеко от эклиптики. Догадываюсь, что какие-то неотесанные лихачи в Египетском секторе на высокой солнечной широте вальсируют. Противозаконно, и их обязательно поймают, но эта публика никогда ничему не научится. — Он сверился с каким-то наручным устройством. — И это совсем недавно. Двое суток тому назад там ничего не было.

Бестон отвернулся от экрана, как будто внезапно потерял к нему всякий интерес, и продолжил:

— Вы очень славно работаете, Милли Ву. И при этом вы действительно знаете толк в деле.

Комплимента Милли не приняла и взорвалась:

— Откуда вы, черт побери, можете знать, о чем эти данные говорят? Анализ еще и наполовину не закончен.

— Опыт. Опыт и тысячи разочарований. Я всю свою взрослую жизнь над этим проработал. Порой мне кажется, я видел все, что только люди и галактики могут предложить. Кроме того, что мы ищем. Подлинного сигнала СЕТИ.

— Он там. — Милли терпеть не могла подобного пессимизма. — Он там, и мы его найдем.

— Очень мило с вашей стороны, Милли Ву. — Теперь он наконец-то смотрел ей прямо в глаза. — Послушайте, я уже сказал вам, что вы славно работаете, но вы работаете слишком уж напряженно. У вас мешки под глазами. И по рукам тоже заметно. Вам нужен отдых. Как насчет того, чтобы сегодня вечером со мной пообедать?

Еще один комплимент, и какой! У Людоеда хватило ума сказать Милли, каким пугалом она выглядит. Хочет ли она немного отдохнуть? Конечно, хочет. Но над плечом у Милли висела Ханна со своим дружеским предупреждением: «Две главные страсти в его жизни — это поиск внеземного разума и обольщение новеньких сотрудниц. Ты, конечно, можешь запросто отказаться…»

— Спасибо, но я не думаю, что могу сегодня с вами пообедать. У меня слишком много работы.

Отказ Бестона ничуть не расстроил. Людоед стоял, держа одну руку в кармане и по-прежнему позвякивая не то ключами, не то монетками, а другую прикладывая ко лбу. С лица его не сходила полуулыбочка.

— Дело ваше. Но если вы все-таки передумаете, то я до шести у себя в квартире. Вы знаете, где она. Продолжайте славно работать, Милли Ву.

Какая же у этого человека чудовищная самонадеянность! Он предположил, что она знает, где его квартира. Милли, разумеется, это знала, поскольку Ханна обеспечила ей подробную экскурсию по станции. Но что за надменный мерзавец!

Милли вернулась к работе. Она вся дрожала, а в голове у нее помутилось. Ей непременно требовалось перекусить. Ладно, еще пара клеток, а потом она возьмет передышку. На экране появлялись окончательные результаты последней клетки, и вся дьявольщина была в том, что Джек Бестон оказался абсолютно прав. Какой-то корабль кувыркался в Египетском секторе, далеко от эклиптики, имея не больше понятия о радиомолчании, чем межпланетная девочка по вызову. Окончательное свидетельство никаких сомнений не оставляло. Но как Джек Бестон, имея всего лишь несколько клочков информации, об этом узнал?

Опыт, сказал он. Что ж, судя по слухам, опыта у него было предостаточно, причем не только в одной области. Распутный подонок. «Лучше бы я на Ганимеде осталась», — с горечью подумала Милли.

Она всегда гордилась своей способностью сосредоточиваться, но сейчас возвращение к работе потребовало от Милли всей ее силы воли.

Следующая клетка оказалась очень простой. Наверняка компьютер уже ее раскусил. Датчики СЕТИ зафиксировали сигнал от судна, находящегося в транзите от Дионы к Гипериону. Все ключи были налицо — орбита, близкая к эклиптике, движущийся источник, стандартные частоты. В подобных случаях Милли всегда задумывалась, в какой конкретно мере можно полагаться на программы первичного отсева. Возможно, это была та самая сфера, куда Джеку Бестону можно было посоветовать приложить немного усилий. Пусть даже Людоед вряд ли бы прислушался.

Милли загрузила данные следующей клетки. Все, последняя, а потом чего-нибудь перекусить. Эта клетка выглядела совсем по-другому — настолько странно, что Милли прогнала всю оболочку стандартных программ, но так и пришла к пониманию причины, почему она прошла как аномалия. Доказательства накапливались медленно, и все они были непрямые. Во-первых, источник опять находился далеко от эклиптики, однако на сей раз его и близко не было к Египетскому сектору. Это сразу же в сотни раз снижало вероятность принятия случайных судовых сигналов. Частота и тип импульса были в равной мере необычны. Вместо того, чтобы находиться в «водяной дыре» между эмиссиями нейтрального водорода и гидроксильного аниона, этот сигнал забирался в зону головокружительно высоких нейтринных энергий, где вероятность резонансного захвата была соответственно высокой. Проблема заключалась в том, что никакой генератор, созданный руками человека, не мог выпалить модулированный пучок нейтрино на таких энергиях.