Кто изобрел Вселенную? Страсти по божественной частице в адронном коллайдере и другие истории о науке, вере и сотворении мира - Алистер Макграт

Когда я читал «Высший замысел», мне вспомнился этот эпизод. Похоже, авторы были убеждены, что законы эквивалентны действию. Законы – описание происходящего в определенных ситуациях или в ходе череды наблюдений. Сами по себе они ничего не вызывают, ничего не создают – это лишь итог, описание происходящего во Вселенной. «Законы» крикета не заставляют бэтсмена выбить шесть ранов. Бэтсмен определенным образом бьет по мечу, а «законы» крикета гласят, что за это полагается шесть ранов. Всю работу делает бэтсмен, а законы просто обеспечивают аппарат для толкования и оценки.

А Хокинг, похоже, считает, что если есть законы, действие обеспечено. Вовсе нет. Действие – это одно, а объяснение – другое. И откуда вообще взялись эти законы? Что объясняет инструменты объяснения? Тут, конечно, налицо регрессия – вместо объяснения вопрос передается дальше по цепочке. И мы вправе на это указать, поскольку сами Хокинг и Млодинов считают, что подобную «передачу» можно применять как довод против гипотезы о Боге: «Резонно спросить: кем или чем создана Вселенная, но если ответ – Богом, то возникает другой вопрос: кто создал Бога?»[160]. Это достаточно очевидно, однако для любых логических умозаключений важна последовательность. Если Хокинг и Млодинов полагают, что ответ на вопрос, кто или что создал Вселенную, – «законы гравитации», они просто передают вопрос дальше: а кто создал законы гравитации? Похоже, без философии нам пока что не обойтись.

Вторая книга, где критикуется идея креационизма, – это «Вселенная из ничего» Лоуренса Краусса[161]. Краусс – преподаватель физики в Университете штата Аризона. Себя он называет анти-теистом и считает, что его понимание физики опровергает теизм. Первоначально Краусс рассчитывал, что предисловие к его книге напишет Кристофер Хитченс (1949–2011), ведущий представитель нового атеизма. О науке Хитченс, судя по его высокопарным высказываниям, не знал ровным счетом ничего, зато вполне разделял враждебное отношение Краусса к религии. Я внимательно прочитал книгу Краусса и пришел к заключению, что стоит считать ее скорее очередным антирелигиозным манифестом нового атеизма, нежели серьезной попыткой осмыслить научные выводы. В этой книге Краусс утверждает, что наука вот-вот объяснит, как Вселенная возникла из «ничего» безо всякой потребности в Боге-создателе.

Я многого ждал от этой книги, поскольку Ричард Докинз сказал, что это лучшая работа о проблеме сотворения мира со времен «Происхождения видов» Дарвина. Наши с Докинзом мнения во многом расходятся, но когда человек, которого я считаю выдающимся ученым-атеистом, говорит, что эта книга – лучшая атеистическая критика религии, я отношусь к его словам серьезно и уважительно. Однако, признаться, если «Вселенная из ничего» – лучшая атеистическая критика религии со времен Дарвина, то дела у атеизма совсем плохи.

Книга Дарвина, которую я перечитал несколько раз, – гениальный, блестяще написанный научный труд, основанный на надежных данных и осторожных выводах. К тому же Дарвин, в отличие от Докинза, не считал «Происхождение видов» анти-теистической книгой. Как и главный его толкователь Томас Г. Гексли[162]. Книга Краусса – небрежно написанный и слабо аргументированный атеистический трактат, опирающийся на культурную репутацию науки, который только разочаровывает и не дает никакого интеллектуального удовлетворения. Некритичные громогласные похвалы, источаемые в адрес этой работы различными авторитетными приверженцами нового атеизма, ничуть не помогают скрыть очевидные пробелы в аргументации и доказательствах.

Первая часть «Вселенной из ничего» в основном повествует об идеях вроде «темного вещества», о котором много говорят и в существовании которого уже почти никто не сомневается. К вопросу о том, как все же «что-то» возникло из «ничего», Краусс вплотную подступается лишь на последних сорока страницах. Что же он имеет в виду под словом «ничего»? Вот как он пишет: «Ничего не в смысле “ничего”, а скорее в смысле “ничто” – в нашем случае то ничто, под которым мы обычно подразумеваем пустое пространство» (здесь и далее пер. А. Бродоцкой). Похоже, Краусс считает, что если он выделит слово курсивом, это решит метафизическую проблему – в то время как на самом деле это лишь свидетельствует о том, что «ничего» Краусса – это вообще не «ничего».

Разумеется, Краусс прекрасно знает, что пустое пространство на самом деле вовсе не пустое, оно наполнено электромагнитными полями и виртуальными частицами, это «море Дирака» из пар частиц и античастиц. То есть пустое пространство – это не абсолютная пустота, в нем есть и электромагнитные волны, и частицы, которые то появляются, то исчезают. Насколько я понимаю, слово «ничего» должно было бы означать полное отсутствие полей, виртуальных частиц и всего остального. Пишет Краусс не очень ясно, и в некоторых местах следить за ходом его мысли довольно трудно, особенно ближе к концу книги. Однако очевидно, что удалось ему только одно – показать, как что-то возникает из чего-то другого. Но ведь Вселенная именно так и устроена.

Может быть, именно поэтому Краусс и прибег к важному уточнению – «то ничто, под которым мы обычно подразумеваем пустое пространство» (здесь курсив мой). Следует ли понимать это так, что есть какое-то «популярное» понимание «пустого пространства», противопоставленное более строгому научному определению «пустого пространства», и это определение и сводится в первую очередь к тому, что это пространство вообще не «пустое»?

За последние сто лет квантовая механика достигла выдающегося прогресса, что заставило нас по-новому взглянуть на многие «очевидные» понятия, в том числе и на представление о «пустоте» пространства. Да, пространство может быть физически пустым (или почти пустым), однако оно населено полями и силами, и все они потенциально способны заставить что-то случиться. Дэвид Алберт, преподаватель философии в Колумбийском университете и обладатель ученой степени по физике, очень точно подметил главный недочет книги Краусса:

Если то, что мы раньше называли «ничего», при ближайшем рассмотрении оказывается тем, из чего возникают протоны с нейтронами, столы со стульями, планеты, солнечные системы, галактики и Вселенные, значит, это не «ничего» и с самого начала было не «ничего»[163].

Но это еще не все. На самом деле законы квантовой механики не помогают нам найти ответ на «последние вопросы бытия». Они не говорят нам, почему Вселенная должна была возникнуть из полей определенного рода – и вообще почему в ней должны быть поля, и почему она должна была возникнуть. Они не говорят, откуда взялись эти поля. Они дают необходимый интеллектуальный аппарат, который можно при необходимости корректировать и который позволяет осмыслить устройство Вселенной. Мы можем проследить ее историю и логически вывести, какие принципы управляют ее развитием и ее нынешним существованием. Но почему она возникла, нам не понять, мы знаем лишь, что она есть. Научный нарратив не владеет методологией, позволяющей ответить на этот вопрос «почему»: у науки нет доступа к тому, что было до Большого взрыва. На данный момент это попросту невообразимо.

Уже то, что соотношение научного нарратива происхождения Вселенной с христианским нарративом сотворения мира обсуждается с таким жаром, показывает, что этот вопрос отнюдь не устарел. И даже очень краткое знакомство с этими трудами дает понять, что они не в силах нанести теизму сколько-нибудь ощутимый удар, что бы ни думали сторонники подобной точки зрения и даже сами авторы. Похоже, они не понимают, насколько все сложнее.

Что есть вечность?

Наконец, подумаем над вопросом, который неизбежно следует из последних научных теорий о происхождении Вселенной и касается природы времени. Мы привыкли думать, что Вселенная зародилась в какой-то момент времени. Иначе говоря, мы представляем себе хронологическую ось, на которой где-то отмечена точка, когда Вселенная возникла. Но на самом деле все иначе. Нам приходится говорить о рождении пространства-времени. Иначе говоря, возникли и пространство, и время, и не во времени и пространстве, а в качестве времени и пространства.

Наглядно представить себе такую картину большинству из нас не по силам. Мы не можем абстрагироваться от мира пространства и времени, в котором мы живем, и мыслим в терминах пространства и времени. Где были пространство и время, пока не возникли? Этот вопрос безнадежно противоречит интуиции, звучит так же нелепо, как «куда расширяется Вселенная». Придется нам учиться адаптировать свой образ мысли к более глубоким логическим структурам. Это один из главных принципов научного метода: не попадаться в ловушки «здравого смысла» и «рациональных объяснений», а позволять Вселенной говорить нам, какова она на самом деле. Какое все это имеет отношение к размышлениям о вечности? Общепринятое представление о вечности, которое разделяют многие из нас, – «бесконечный период времени». Но на самом деле это слово означает совсем другое. Оно означает «отсутствие времени как такового».