Оливер Кромвель. Его жизнь и политическая деятельность - Евгений Соловьев

Военные “святые” постановили, что король, вопреки древним постановлениям государства и почти общему настроению нации, должен искупить свои преступления кровью. Общины в это же время приняли решение, клонившееся к соглашению с королем. Солдаты исключили большинство силою. Лорды единодушно отвергли предложение о предании короля суду. Их палата была немедленно закрыта. Ни одно судебное место, известное закону, не хотело взять на себя обязанность судить источник правосудия. Учреждено было революционное судилище. Это судилище признало Карла тираном, изменником, убийцей и общественным врагом, и голова короля скатилась с плеч перед тысячами зрителей против пиршественной залы его собственного дворца...

Глава III. Борьба с парламентом

Развитие радикальных элементов революции. – Уравнители прав и уравнители состояний. – Люди пятой монархии. – Походы Кромвеля в Шотландию и Ирландию. – Борьба армии с парламентом. – Победа армии над парламентом

“Военный деспотизм и военная организация стремятся в конце концов сосредоточиться в руках одного”. Это одинаково справедливо как для первобытных общин дикарей, так и для Европы, как в XVII, так и в XIX веке. Диктатура Кромвеля, цезаризм Наполеона – лучшие иллюстрации высказанного положения. Но его можно не только иллюстрировать, можно доказать его безусловную логичность, что я постараюсь сделать на нижеследующих страницах.

Мы должны теперь проследить, как власть постепенно и неуклонно переходила в руки Кромвеля. Процесс этот, однако, совершался не без упорной борьбы и занял ни более ни менее как четыре года (1649 – 1653 годы). Что же так тормозило его?

7 февраля 1648 года по старому стилю, или 17 февраля 1648 года по новому, нижняя палата, собравшись в числе 73 членов, приняла следующее постановление:

“Опытом доказано и вследствие того палатою объявляется, что королевское звание в этой земле бесполезно, тягостно и опасно для свободы, безопасности и блага народного, поэтому отныне оно уничтожается”. Еще накануне была уничтожена палата лордов. Вся власть сосредоточилась таким образом в руках нижней палаты, и основание республики было ознаменовано торжественной надписью, вырезанной на новой государственной печати. Эта надпись гласила: “Первый год свободы, восстановленной благословением Божиим, 1648”.

От свободы до мира было, однако, очень далеко.

“Со всех сторон, – говорит нам м-с Гетчинсон в своих замечательных мемуарах, – непосредственно после казни короля стали предъявляться проекты реформы. Всякий мечтал о собственной конституции и печатал план ее. Немало людей обнаруживали решительные признаки неудовольствия, видя, что их предложения не сразу принимаются в расчет. В числе этих людей, в частности, надо назвать Джона Лильборна, отличавшегося умом беспокойным и мятежным, неспособного жить в мире и печатавшего один памфлет за другим. Левеллеры также сделали попытку нарушить спокойствие государства, но Кромвель быстро подавил вызванное ими восстание, за что и получил сердечную благодарность от парламента”.

Как видит читатель, это было время усиленной агитации, усиленного “брожения умов”. В государстве, расшатанном до последних своих оснований, каждый – большой и маленький – считал себя призванным к решению важнейших вопросов общественной жизни. Мало того, он искренне обижался, когда его не слушали. И благодаря такому возбуждению перед нами сотни памфлетов, сотни проектов новых конституций. Очевидно, что на республику возлагались грандиозные, в большинстве случаев иллюзорные надежды. Полагали даже, что она осуществит идеал царства Божия здесь, на земле. Увы – как далеко еще было оно и тогда... и теперь...

Но познакомимся с партиями.

Прежде всего пред нами левеллеры. Опираясь на исследование М. Ковалевского, мы можем перевести этот термин словами “политические радикалы”. Они представляли из себя наибольшую (сравнительно) силу в рядах оппозиции. Их вдохновителем, их, если можно так выразиться, “теоретическим вождем” был “беспокойный Джон”, “свободнорожденный” и наконец “всеми гонимый” Джон Лильборн. Левеллеры несомненно выделялись из среды индепендентов и рядов кромвелевской армии. Знамя их было наиболее свободолюбивым и наиболее радикальным в политическом отношении. М. Ковалевский считает их предшественниками радикалов современной нам Англии. Чего же хотели они? Сущность их требований можно свести к следующим немногочисленным пунктам:

1. У каждого человека существуют права, которые не могут быть уничтожены никем и ничем здесь в мире. Эти права дарованы ему Богом и его достоинством человека. К ним надо причислить свободу совести, равенство всех перед судом и исключительную подсудность каждого лицам одного с ним состояния (присяжным).

2. Власть сосредоточивается в общинах Англии и у их единственных представителей – депутатов палат. Палата законодательствует. Администрация подчинена ей. Парламентская комиссия следит за исполнением законов во время перерыва сессий.

3. Судебная власть безусловно отделяется от законодательной и исполнительной. Она свободна, “чтобы быть справедливой” (Монтескье был опережен ровно на сто лет).

4. Все общественные должности – выборные. Правом представительства пользуется всякий англичанин, достигший известного возраста, не живущий за счет общественной благотворительности, не обесчещенный судебным приговором и не состоящий в услужении у частного лица.

Это первая ступень утопии. Религиозная свобода и народовластие – вот ее основания. Фанатическим ее проповедником явился Джон Лильборн. Во имя ее капитан Томсон поднял бунт, в котором и погиб сам вместе с тремя главными сторонниками, расстрелянными, на поле роковой для них битвы.

Но на первой ступени революционный дух остановиться не мог. Как видит читатель, программа левеллеров – политическая по преимуществу: хотя они и высказываются против крепостного права и за уничтожение последних остатков издыхавшего уже в то время феодализма, однако “священного права собственности” они затрагивать не хотят и даже клянутся не затрагивать его. Классовые привилегии исчезают для них в представлении о “гражданских”. Еще замечательно, что эти политические радикалы, в противовес духу времени, не ищут религиозной санкции для своих требований. Они ни разу не ссылаются на Писание. Они исходят из разума. Разум устанавливает для них естественные права личности. В остальном они опираются на Великую хартию вольностей. Не то на второй и последующих ступенях утопии. У Вайтлока мы читаем следующий, не лишенный большого исторического интереса, рассказ, в заголовке которого стоит дата 20 апреля 1649 года: