Теория сознательной гармонии - Родни Коллин

Я помню, когда мне было шесть или семь лет, моя мать учила меня молитве «Отче наш», и когда мы дошли до этого места, я вдруг воскликнул: «Но это значит, что если мы не прощаем людей, мы просим, чтобы и нас не прощали!» Может быть, тот маленький мальчик был совершенно прав.

Если бы мы по-настоящему прощали, мы бы по-настоящему двигались – ничто не могло бы нас остановить.

9 июня 1953 года

Все может измениться со временем, безо всяких ограничений, но, вероятно, в определенном порядке, тесно связанном с оплатой кармы.

Когда человек стоит на правильном пути, то, вероятно, навечно ему нужно сохранять только то, что принадлежит его высшему пониманию. Это как-то связано с представлением людей лучше, чем они есть, сбрасыванием со счетов их слабых сторон. Каким-то образом это является помощью для них, а также и для самого себя. Все это довольно таинственно.

Влияние сознательных людей

29 августа 1948 года

«Не мечите бисера перед свиньями» – это только половина эзотерической истины; другая выражена в притче о талантах.

Возможно, существует какое-то не совсем правильное понимание того, что именно является истинно эзотерическим или, как это называют, влияниями С. Влияния С – это, по-видимому, реальная работа высшего человека с его ближайшими учениками – путем передачи знания, собственного примера, испытаний и так далее. Непосредственная работа Успенского с отдельными людьми становилась, если можно так сказать, все более и более эзотерической до самого конца. И к памяти именно об этом относится предупреждение о «метании бисера перед свиньями».

С другой стороны, в тот момент, когда знание покидает этот внутренний круг, оно уже не является эзотерическим. Оно превращается из влияний С во влияния В, то есть перестает быть индивидуально направленным и становится общим. С моей точки зрения, обсуждение лекций Успенского среди сотен людей, над которыми у него не было непосредственного контроля, как внутри, так и вне работы, уже само по себе значило, что они давно перестали быть эзотерическими. Доказательство тому – то, что эти идеи приводили к результатам, противоположным тем, которые первоначально задумывались – к боязни эксперимента вместо самого эксперимента, к отчаянию вместо понимания и так далее. По этой причине они должны были быть перестроены, как он и говорил.

Сейчас у нас есть только следы учения Успенского и принципы, объясненные из понимания нескольких сотен различных людей. Но по естественным законам эти следы проявятся и просочатся в мир в той или иной форме. И с моей точки зрения именно это и должно произойти.

Я бы даже сказал, что, как в притче о талантах, каждый, кто получил особое знание, однажды должен будет дать отчет о его использовании, о его перестройке или выражении. Очевидно, что это выражение будет зависеть от способностей данного человека. Это может быть писание, искусство, личный пример, служение другим, что угодно. Но я убежден, что понимание каждым отдельным человеком этого особого учения должно где-то оставить свой след. Если не видно ни единого следа, то такое понимание подозрительно – ибо, по нашему опыту, не оставляют следа только мечты.

9 января 1949 года

Непосредственные связи с простыми людьми очень интересны. Меня всегда интересовало это заключительное звено в цепочке, протянутой от высшего человека через его ближайших учеников, через его обожателей на расстоянии к обычным порядочным людям, с которыми они вступают в контакты. Очевидно, это необходимо, чтобы модель была совершенной: что-то должно течь от нас к периферии жизни, чтобы в освободившееся место могли войти новое понимание и энергия из центра.

13 марта 1950 года

Я не думаю, что запрещение употребления алкоголя и табака – это необходимая принадлежность истинного эзотеризма, скорее – псевдоэзотеризма. Ибо в истинном эзотеризме все зависит не столько от того, что делается, но от того, как это делается, для какой цели и так далее. Поэтому многие вещи, которые кажутся невинными, на самом деле в какой-то период и для каких-то типов способны стать самыми опасными и преступными – потому что они механичны. Тогда как другие вещи и действия, которых многие люди не одобрили бы, могут, напротив, быть полезными и даже насущными, если за ними стоит осмысленность и сознание. Я хочу сказать только то, что в эзотеризме вещи не являются тем, чем они кажутся.

В этом отличие книг об эзотеризме – даже самых лучших – от реальной работы учителя. Книга делает обобщения, которые можно применить к каждому, в то время как учитель обращается со всеми учениками по-разному, в соответствии с их типом; поэтому то, что он дает одному типу – скажем, учит его силе и самоконтролю – может быть прямо противоположно тому, что он дает другому типу, которого нужно научить мягкости, чувствительности и восприимчивости.

24 января 1952 года

Влияния С, как я понимаю, всегда означает непосредственное воздействие человека, который понимает больше, на того, кто понимает меньше. Писания, формулы, диаграммы, молитвы никогда не будут влияниями С, хотя то, как они используются или подаются в каком-то отдельном случае каким-то отдельным человеком, может сделать их таковыми в этот момент. Поэтому влияние С возможно только в рамках школьной организации, хотя оно способно иметь очень много значений, нам еще неизвестных.

С другой стороны, влияния В – опять же, как я их понимаю – это кристаллизованные следы того, что когда-то было влияниями С, записанные, организованные и выпущенные в свет с тем количеством понимания и сознания, на которое оказались способны те, кто их восприняли. Евангелия, диалоги Сократа, Будда, карты Таро и так далее относятся, кажется, к этой категории, хотя все они имеют, так сказать, собственный внутренний «уровень».

Промежуток времени между появлением влияний С и их превращений во влияния В может быть самым разным, а сами влияния В, однажды оформившиеся, могут быть скрыты или убраны – даже на несколько веков. Хотя все это способно быть гораздо менее случайным, чем мы думаем. Но в целом создание влияний В из следов влияний С, как мне кажется, составляет одну из задач учеников определенных классов школы, и если они с этим не справятся, то значит какая-то часть школьной работы не удалась. Однако если они хорошо подготовлены и стараются искренне, то я думаю, они могут получить какую-то помощь и коррекцию от учителя или же ученика старшего класса – и поэтому те влияния В, которые по внешней видимости ими передаются, могут вовсе не быть такими уж случайными или ошибочными, как можно было бы ожидать.

Конечно, какая-то общая проверка и исправление всей работы, выходящей в свет под именем школы, делается невидимо сверху – теми способами, которые мы обычно объясняем случайностью, собственной сообразительностью или кознями других людей.

Одно я чувствую сильно – если то, что когда-то было влияниями С, остается без выражения, оно тем самым перестает быть влияниями С. Оно, напротив, закосневает и умирает, перекрывая канал высшей связи и оставляя человека и без влияний С, и без влияний В, и без возможности получения их в будущем. Поэтому чем больше прежних влияний С действительно обращается в соответствующие влияния В, тем больше открывается канал, по которому новые влияния С могут быть получены данным человеком непосредственно с высшего уровня. Например, как только я написал все, что мог понять о правильном самовоспоминании для одного конкретного человека, сразу вошла идея третьей силы – вошла в кильватере того, что ушло.

Поэтому моя цель – участвовать в том постоянном потоке, который входит в нас сверху, а из нас уже расходится дальше в той или иной форме. Если же я цепляюсь за какую-то идею, как за такую, которую передавать нельзя (конечно, соответствующим образом выраженную и адаптированную), то немедленно создаю блокаду, отрезающую меня от нового. Здесь точно применим закон гидравлики в трубах – если еще представить, что в них к тому же происходит то переваривание и изменение влияний, которое должен проделывать каждый проводящий их сосуд.

Я думаю, не случайно, что эннеаграмма* и идея самовоспоминания* не были открыты раньше, а найдены лишь теперь на окраине общедоступного знания. Когда высшая школа* выпускает идеи такой силы, это делается с полным знанием о том, что с ними произойдет, а также в связи с некой особой возможностью: во-первых, для тех, кто получит их в школе, и, во-вторых, для большого количества людей, до которых они дойдут позже без специальных объяснений. У меня есть очень сильное чувство, что эннеаграмма – это инструмент для понимания единства[10], намеренно выпущенный в мир, чтобы уравновесить чудовищное и непостижимое многообразие знания, ставшего доступным в нашу эпоху. На самом деле, это единственный инструмент для понимания единства, равного по масштабу тому разрозненному знанию, которым завалено человечество. Никто еще не догадывается, что один этот маленький символ на бумаге прокладывает путь пониманию, обрести которое человечеству необходимо – иначе оно уничтожит само себя. Каждому из нас нужно работать над ним, развивать его, стараться объяснять, хранить или оберегать его как можно лучше, в меру имеющихся знаний. Но все мы, и все, что мы можем сделать или не сделать – совершенно незначительно в сравнении со всем делом в целом. Слава Богу, оно в лучших и более великих руках.