Лучший фильм 1977 года (СИ) - Арх Максим

Эта идея вызвала небольшой ажиотаж, но я предложил пока не гнать лошадей, а вернуться к ней более подробно через пару недель, то есть тогда, когда мы получим первые результаты по продажам новых пластинок.

Это всех устроило и переговоры продолжились.

Было решено, что прибыль от реализации пластинок будет делиться между американцем и минкультом СССР пополам, после чего из советской части мне будет выделяться восемь процентов. Услышав это, продюсер попросил переводчика перевести цифру ещё раз и, когда услышал, удивлённо уставился на замминистра, который отвёл от такого немого упрёка глаза. Я же не стал заострять на этом внимание, а просто пожал плечами, тем самым показывая – я тебе говорил в Ереване, что будет именно так.

Далее началось обсуждение технических деталей предстоящего мероприятия, и я решил откланяться. Меня особо никто не держал, поэтому я попрощался со всеми, но, перед тем как уйти, попросил товарища Кравцова меня проводить.

– Ну так что с нашими «баранами»? – поинтересовался я у комитетчика, когда мы вышли из кабинета.

– Выговор с занесением в трудовую книжку они уже получили. Сейчас рассматривается вопрос о их переводе.

– Не надо ничего рассматривать, как и не надо их отмазывать. Вызовите каждого из них на ковёр и предложите выбрать один из двух вариантов: либо увольнение и тюрьма, либо перевод на Калыму.

– Я же тебе пообещал, что они поедут в Воркуту. Но это всё не быстро делается. Раз обещал значит сделаю. Я своё слово всегда держу.

– Окей. Я буду ждать и про тему эту никогда не забуду, – пообещал злопамятный я, попрощался и поехал в другое ведомство, размышляя над вопросом: правильно ли я поступил, не став настаивать на посадке этой троицы? Ведь в Воркуте тоже живые люди живут. Мало ли чего эта гоп компания там натворить может. Не лучше ли было их посадить и отправить туда, куда не один Макар телят не гонял?!

Выйдя из здания Министерства культуры, нашёл телефонную будку и позвонил Севе. Узнав, как у него дела, рассказал о своих планах и попросил обзвонить вечером всех ребят и попросить их приехать завтра в половине девятого утра к проходной фирмы «Мелодия». Также попросил заверить их, что для мест работы и учёбы им будут выданы справки с печатями и никто им прогул не зачтёт. Пожелал другу скорейшего выздоровления, пообещал заехать навестить на днях, а также пообещал привезти пластинки, после чего попрощался и набрал номер Анюты. К сожалению, к телефону никто не подошёл, и я сделал вывод, что она, вероятно, была ещё на учёбе в институте. Повесил трубку и поехал в Министерство Обороны СССР, радуясь, что с американцем дела пошли в гору и надеясь, что в дальнейшем всё будет ещё лучше.

Глава 14

Министерство обороны СССР.

– Ну Саша, рассказывай, – произнёс генерал-полковник Порхунов, когда я присел на против него у него в кабинете, куда мы пришли вместе с Сорокиным минуту назад.

После этих, резанувших ухо, слов я на мгновение задумался над тем – начать ли свой спич с предъявы про тыкание или нет?.. Впрочем, думал я меньше секунды и решил, что генерал–полковнику тыкать мне можно. Почему? Ну, во-первых, он в преклонном возрасте, во-вторых, он генерал-полковник, а до такого звания дослуживаются единицы, а, следовательно, достоин. В-третьих – помог мне пластинки выпустить. В-четвёртых – помог мне пластинку выпустить. В-пятых, тоже помог выпустить пластинки, как и, в десятый, и в сотый, и в тысячный раз. Также отказу от претензий способствовал тот момент, что человек этот, по всей видимости, не собирался меня напрягать, а наоборот, судя по всему, хотел помочь. Двойные стандарты? Можно сказать, и так. Однако можно назвать это и «разумным компромиссом», ибо, если я сейчас заведу свою бодягу про тыкание, то рассчитывать на что-то в дальнейшем с моей стороны будет просто-напросто глупо. Поэтому, в данном случае, пусть тыкает и хоть пусть обтыкается, я уж как-нибудь это перенесу. Такая незначительная уступка не будет стоить мне ничего, а получить от дружбы с таким человеком можно очень много. И ради будущего профита в деле покорения мира я готов свой гонор чуть поубавить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Решил рассказать про последнюю беседу в минкульте и про американца – понимая, что рано или поздно, но собеседник всё равно об этом узнает. Так пусть узнает лучше от меня правду, нежели какие-либо слухи или вообще откровенную галиматью. В общем без особых прикрас рассказал всё как есть, а заодно поведал, что с завтрашнего дня начинается запись песен для пластинки, которая выйдет в СЩА. Также сообщил, что посоветовал товарища Сорокина как руководителя проекта.

– И что на это сказал замминистра по культуре? – осведомился Порхунов.

– Сказал, что хор Александрова один из лучших в стране, и что раз у меня уже был опыт работы с ним, то он свяжется с руководством и попробует уладить этот вопрос, – сказал я и, видя задумавшихся собеседников, добавил: – Но на самом деле это не очень хорошо. Могут возникнуть проблемы

– Какие? Почему? – удивился генерал.

– А потому, что записывать мы будем для Америки и для западного Запада, а они, как известно, наши, почти откровенные, враги. Мы для них, естественно тоже, ибо, наверняка, их пропаганда работает в этом направлении не покладая рук, а хор...

– А хор у нас военный, – расстроенно произнёс за меня Сорокин, который, вероятно, был не против погастролировать в США и продолжил логически мыслить: – И так как мы вероятные противники, то и к военным будет отрицательная реакция публики. Да и вообще, из-за того, что песни записаны нами – военными, пластинки могут к выпуску запретить. А уж про гастроли можно и не говорить.

– Я тоже так подумал, – сказал пионер, глядя на хмурого раздосадованного обломом полковника и решил его немного обнадёжить, – но, мне кажется, я нашёл выход.

– Рассказывай, – кратко приказал генерал и я поведал свой план. В нём товарищ Сорокин секретным приказом якобы увольнялся бы из армии. Далее бы он собрал музыкантов-профессионалов, которые не были бы военнослужащими и не были бы алкоголиками. С ними бы мы записали альбом, где часть альбома исполняло бы моё ВИА, а часть альбома новый ансамбль товарища полковника.

– Что ещё за твоё ВИА? – поинтересовался Порхунов.

– Ансамбль, в котором я играю на светомузыке.

– Что? На чём ты там играешь? – не понял генерал, посмотрев на Сорокина, который тоже ничего не понял.

– Светомузыка – это большая панель с кнопками. От этих кнопок идут провода к различным светильникам и прожекторам. При нажатии на кнопку контакт замыкается и зажигается определённая лампа.

– И зачем это?

– На концертах в полутьме мерцание света выглядит очень красиво и придаёт звучанию музыки больше красок.

– Ну, что скажешь полковник? У тебя есть те кто сможет тоже играть на этой, как её там – светомузыке?

– Есть, – ошарашенно ответил Сорокин, глядя на меня, как на инопланетянина, а затем обратился к начальнику. – Товарищ генерал, я видел насколько профессионально Саша владеет игрой на разных музыкальных инструментах, и если в его ансамбле такого виртуоза посадили за нажимание кнопок, где с такой работай может справится даже ребёнок, то я боюсь даже представить, что за музыканты собраны в том ВИА.

– Хорошо. Это обдумаем. Сейчас ты мне скажи почему американец заинтересовался именно твоей музыкой? – вернулся к делу хозяин кабинета, что-то записав себе в блокнот.

– Я не знаю. Наверное, потому, что у меня получаются хорошие песни, – выдал очевидную версию пионер.

– Чёрт побери. В прошлый раз мы говорили с тобой, что к нам с Запада пробивается чужеродная музыка, а тут ты сам решил империалистов покорить. Во даёшь! Молодец! – похвалил меня Порхунов. – А песни какие? Военные? Патриотические?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Нет, товарищ генерал. В рамках гибридной войны которую, – начал было я, но тут же был перебит генералом.

– Чи-чи-чи! Какой ещё войны? О чём ты, Саша? – произнёс генерал-полковник, косясь на Сорокина и, через секунду полностью спалился, добавив: – Тут не у всех присутствующих допуск есть, – и повернувшись к Сорокину, – Выйди на две минуты мне Александру надо пару слов сказать.