Вторжение - Сергей Леопольдович Леонтьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В общем, Неодинокий был категорически против проведения данного исследования неизвестно где и неизвестно кем. Поэтому, как только каталка выехала в коридор, Коля согнул освобожденные от ремней ноги в коленях и впечатал их в спину идущего впереди длинного как жердь обладателя фальцета. Тот улетел метра на три, растянулся на полу и завыл. Коля вскочил, легко отбил волосатый кулак хриплого, пытавшегося провести прямой в челюсть, и хлестко ударил санитара своим коронным боковым в висок, отработанным в юности на деревенских потасовках. Санитар тут же отключился. На шум драки и вой фальцета откуда-то выскочили крепкие мужики в военном обмундировании. Коля пошел на прорыв. И прорвался бы, до заветной двери, которая, по Колиным расчетам, вела к выходу, оставалось совсем немного, когда на его руках повисли двое в тех самых странных зеленых костюмах, из ночных воспоминаний, но без шлемов и с нормальными человеческими лицами. Молодые парни, только лица у них какие-то неживые и глаза пустые, как у мертвых. Повисшие были ниже Коли ростом и на вид совсем не Иваны Поддубные70, но хватка у них оказалась железная. Нечеловеческая хватка. Коля, как ни дергался, ничего не мог сделать. Потом почувствовал укол в шею, в глазах потемнело, и он отключился.
Глава 26
Олег Маркович Харлампович, доктор математических наук, профессор, руководитель лаборатории Института математики и механики, два года назад помог Андрею расшифровать таинственные записи в школьной тетради на сорок восемь листов, разоблачающие преступную деятельность главаря банды цеховиков Ферзя49. Несмотря на разницу в возрасте, у Андрея с профессором установились дружеские отношения. Харлампович был эрудитом, прекрасным рассказчиком, знал несколько иностранных языков, читал в оригинале художественные и серьезные научные и философские издания. Беседы с ним Андрей ценил не только за доставленное удовольствие, но и за новые знания, которые уносил в голове и, вернувшись к себе, «обсасывал» со всех сторон, укладывая в собственную картину мира. Конечно, лекции профессора вступали в противоречие с институтским курсом диалектического материализма и содержанием передовиц центральных газет. Но у Андрея давно уже сформировались свои представления о политике партии и обществе развитого социализма, которые отличались от официально исповедуемых догм.
Было у Харламповича еще одно достоинство – он мастерски играл в шахматы. Беседы часто сопровождались сражениями на шестидесяти четырех клетках, причем Андрею до сих пор ни разу не удавалось выиграть, несмотря на второй взрослый разряд и неплохие достижения в составе институтской сборной по шахматам. Каждый раз, собираясь к профессору, Андрей изучал какой-нибудь редкий дебют, готовил западни и ловушки, которые Харлампович изобретательно обходил.
Сегодня Андрей приехал к Харламповичу без дебютных заготовок. Ему нужна была помощь. Из множества разрозненных фактов и событий Андрей безуспешно пытался выстроить картину происшедшего, основанную на принципах формальной логики или хотя бы здравого смысла. Но летающие тарелки и зеленые чудища-пришельцы никак не хотели укладываться в один ряд с автомобилем, который появился на Метеогорке одновременно с «тарелками», и содержимым найденного на поляне одноразового шприца. Заведующий токсикологической лабораторией, которому Андрей передал шприц на анализ, перезвонил на следующий день и попросил срочно зайти. Андрей застал заведующего в кабинете, и вид у обычно спокойного доктора был крайне встревоженный.
– Я не знаю, откуда это у тебя, и знать не хочу, – заявил тот, предварительно проверив, не стоит ли кто в коридоре, и плотно прикрыв дверь. – Только очень тебя прошу, никому не рассказывай, что ты мне это на анализ приносил. – Он брезгливо ткнул пальцем в знакомый Андрею шприц.
– Почему, – искренне удивился Андрей, – там что, наркотик?
– Если бы, – вздохнул заведующий. – Там неизвестный, незарегистрированный, очень мощный психотропный препарат. Нейролептик, действие которого я даже представить боюсь.
– И что?
– А то, что над такими препаратами в свое время работала «Лаборатория Х» НКВД. Слышал о такой?
– Нет, – пожал плечами Андрей.
Заведующий снова вздохнул.
– Вот в этом и дело. О лаборатории мало кто слышал, а препаратов оттуда вышло немало. И ни один в гражданской медицине не используется. Говорили, что в пятидесятых лабораторию ликвидировали.
– А может, не ликвидировали? – спросил Андрей.
Заведующий мрачно посмотрел на него, потом решительно закончил:
– Закрыли тему! Ты ничего не находил и мне ничего не приносил. Я с Конторой связываться не хочу и тебе не советую.
Были во всей этой истории и другие странности, например исчезновение Воронова и слежка за Андреем, начавшаяся после посещения Управления госбезопасности и неожиданно прекратившаяся в тот же день. Андрей надеялся, что профессор с его математическим и криптографическим мышлением сможет если не решить, то хотя бы подсказать путь к решению задачи.
Харлампович выслушал Андрея, не прерывая, после чего после чего засунул в рот старую курительную трубку, откинулся в кресле и закрыл глаза. Андрей знал эту привычку профессора – что-то обдумывая, посасывать с закрытыми глазами нераскуренную трубку, поэтому терпеливо сидел и ждал.
– Сначала по поводу «тарелок», – сказал профессор через несколько минут.
Он поднялся, достал из ящика письменного стола толстый рулон бумаги. Андрей уже видел такую бумагу, ее еще называли перфолентой и использовали для печати на вычислительных машинах.
– Я тоже заинтересовался данным явлением, – продолжил профессор, разворачивая рулон, – слишком уж часто они стали появляться. Первоначально я подумал, что это природный оптический эффект. Поэтому наложил график появления «тарелок» на отчеты метеоцентра о параметрах погоды в дни прилетов: облачность, осадки, сила ветра, температура воздуха. А также на графики солнечной активности. И знаете, что интересно?
– Что? – спросил Андрей, подавшись вперед.
– «Тарелки» не летают при сплошной облачности и высокой солнечной активности.
– Как это может быть? – удивился Андрей. – Даже «кукурузники» летают при облачности, да и солнечная активность им не мешает. А здесь продукт иноземной цивилизации, заведомо превосходящей нас по уровню развития, и боится облачности?
– Значит, это… – начал Харлампович.
– Это не космический корабль, не продукт высокой технологии, – продолжил Андрей. – Теперь понятно, почему на территории метеостанции нет никаких следов посадки или взлета. Тогда что это?
– Пока не знаю. – Профессор свернул рулон, убрал в ящик. – По поводу высоких технологий утверждать не будем. Возможно, они как раз присутствуют. Только земные, не инопланетные. Я поговорил с коллегами из университета. Здесь требуется междисциплинарный подход: оптическая физика, механика, электроника. Коллеги обещали подумать. Но вернемся к вашей задаче.
– Да, Олег Маркович, помогите,
