Пираты Неизвестного моря - Юрий Воищев

– Одна его сторона на солнце, а другая в тени…

– Ну, и что?

– А почему та сторона, что на солнце, холодная, а в тени – теплая?

– Хм, – задумался Грунькин. – Яснее ясного! Лучи солнца, проходя через стекло и преломляясь в воде, отражаются на другой стенке…

– Ну, и?

– И нагревают ее! – Грунькин победоносно поглядел на Вениамина.

– Вот это да! – восторженно прошипел Ленька. – Знает!

– Все гораздо проще, – сказал Вениамин. – Просто перед тем как ты пришел, я переставил графин. И та сторона, которая успела нагреться, оказалась в тени.

Все грохнули.

Вениамин подбросил в костер хворост.

Грунькин сосредоточенно рассматривал свои башмаки и не поднимал головы.

– Отличник! – загалдели девчонки. – Он всегда!… Хвастун!… А еще спорит!…

– Ничего, ничего, – защищал его Вениамин, – бывает…

Конечно, бывает. Чего только не бывает, все бывает! Вот со мной был такой случай. Стою я у доски и решаю задачку. Никак не получается. А мой друг Федька мне подсказывает. Тут учительница его засекла и говорит мне:

– Садись.

Я сел.

– В следующий раз будешь заниматься! – сказала она мне, ставя Федьке двойку.

Интересная все же штука физика. Без нее никуда! И ракета не взлетит, и станок не построишь, и такси не поедет! И если даже пиратский бриг без физики строить, он наверняка или утонет, или опрокинется.

Вениамин нам обо всем рассказал: об атомных электростанциях, о законе Архимеда, о крохотных приемниках на полупроводниках и даже о том, как на экране телевизора изображение появляется.

Но самое интересное – это роботы, механические люди! Сами ходят, сами разговаривают, любые задачки решают. Нам бы такого на всю школу одного хватило. Тогда б не контрольные по арифметике, а сплошной праздник!

И диктанты он бы за нас писал без единой ошибки. А если и ошибется, все равно не накажешь – у него дневника нет. Правда, у нас в школе он бы вконец избаловался. С занятий бы удирал, потому что на него пожаловаться некому. А то еще и курить научился бы.

Идешь так по коридору, а навстречу робот. Дай, говорит, закурить. А у нас только старшеклассники курят, да и то под лестницей.

– Пойду к ним, – скажет робот.

Только он задымит, а тут – директор.

– Из какого класса? – закричит он.

А робот застесняется:

– Да я так, приезжий.

– Все равно не положено, – скажет директор.

– В первый и последний раз, – ответит робот и уйдет играть в футбол. Непробиваемый вратарь!

С ним не пропадешь. С ним можно по улице Беговой ходить, ни один хулиган не тронет! А если стукнет, кулак отобьет. И спросит:

– Ты что, железный?

– Стальной! – заулыбается робот.

– Шутишь! – заплачет хулиган, убегая в поликлинику.

– Шучу! – крикнет вдогонку робот.

И в космос без него ни ногой. Он и песни поет, и стихи сочиняет, и письма домой пишет, и на разведку ходит. И ракету сторожит. Он все может!

Хорошо, что Вениамин нам о роботах напомнил. Вот приеду домой, надо подумать: как и что. Я как-то в «Пионерке» читал, что ребята, не помню из какой школы, сами робота сделали и на Всесоюзную выставку послали. Школе за это медаль дали, а каждому мальчишке – по значку.

– А ты нашел свое море? – спросил у меня Олег, когда я ложился спать.

– Нашел! – ответил я.

– Физика? – догадался он.

– Физика! – признался я.

– Договор?

– Порядок!

И мы пожали друг другу руки. А Грунькин закричал:

– На готовенькое? Я первый физику выбрал!

Мы ему ничего не ответили.

Примечание: Все. На время кончаю вести свои записи. Надоело.

Пока!

Подпись: П. Помидоров.

Глава 2.

Второе послание Вениамина

«Костя, салют!

Хотя ты и не ответил на мое первое письмо, гусь лапчатый, сухарь, все-таки мне хочется с тобой поделиться кое-какими мыслями, рассказать тебе продолжение всей этой истории.

Ты только не смейся. Теперь мне хочется поблагодарить тебя за то, что ты направил меня именно в этот лагерь. Я вчера ездил в город, бабушка внезапно заболела. Приезжаю назад – в лагере паника. Наш Дядя с портфелем бьет во все колокола! Моя «неорганизованная масса» самовольно ушла. Куда бы ты думал?

В лес?

На реку?

Все равно не догадаешься. Ребята ушли в колхоз и целый день помогали убирать солому. Да как здорово! Не угонишься. А посмотрел бы ты на их рожи! Сплошное сияние! Словно в сад за яблоками забрались.

Когда я примчался, они сразу потускнели. А один там, есть такой «безнадзорный» Колька – племянник нашего гармониста, метко заметил:

– Сейчас фитили вставлять будет!

Представляешь, за кого они меня считают! Да и только ли меня? Мне кажется – все дело в том, что мы неправильно подходим к ребятам. Мы же из них старичков делаем. Что они от нас, воспитателей, зачастую слышат:

– Не шали!

– Не остри!

– Будь серьезным!

– Откуда ты такой взялся, прыткий?

– Придется мне поговорить с твоими родителями…

– Не хулиганьте!

– Разве мы такими росли?!

И так далее, и так далее… Можешь сам с успехом продолжить список этих «воспитательных» выражений. Только, боюсь, бумаги не хватит!

По-моему, для учителя главное – молодость души. Может, я не совсем точно выражусь, но надо самому быть в какой-то мере мальчишкой. Я вот, к примеру, не помню, когда во мне мальчишка-то умер.

В смешном я оказался положении. Кажется, не я их перевоспитываю, а они меня. И главное – мне на пользу. Вот дела!

Как мы заботимся о своем авторитете! А стараемся заработать его излишней строгостью и нудностью. А кто, положа руку на сердце, любит нудных людей?! Мне самому иной раз хочется поиграть с ребятами в футбол, покататься на «гигантских шагах», рыбу пойти половить. Хочется быть их другом, а не классной дамой. Да все думаешь, вроде бы несолидно, авторитет потеряешь. И все зудишь, зудишь о дисциплине, о сверхсерьезности. И все стараешься их засушить, забывая о том, что этим мальчишкам и девчонкам всего по 10–12 лет. И совсем не так уж плохо, что они играют в пиратов, запускают со страшнейшим шумом ракеты и вообще ведут себя не так, как взрослые.

Я чувствую, дойдя до этой строки, ты окажешь: «Ну, и балбес! Развел баланду! Эти прописные истины всем известны».

То-то и оно. Все это знают, но… В этом-то «но» – все и дело. Вот, например, наш Дядя с портфелем. Не удивляйся моей самокритичности – это «Вениамин в кубе». Он устроил нам потрясающую встречу. Ребята чувствовали себя героями, а он на них – словно ушат ледяной воды. Построил всех и минут пять «подрывал» мой авторитет перед строем, размахивая перед самым моим носом указательным пальцем, похожим на сардельку.

– Гнать таких надо! – бушевал он. – В три шеи! Мальчишка!

Ребята совсем скисли, смотрю на них и вижу – здорово за меня переживают. Даже на душе как-то радостно стало. И вдруг «безнадзорный» Колька захихикал:

– Три шеи!… Что он, дракон огнедышащий!

– А ты чего пристроился? – взорвался Дядя с портфелем. – Давай отсюда!

Ребята мрачно загудели:

– Он свой!

– Вместе с нами работал!

– Хороший парень!

– Таких поискать!

– Что ж, с нами ему и побыть нельзя?

– Да чего там? – обиделся Колька. – Я «даю».

Все повернули головы и смотрели, как уходил Колька. Грустно он уходил.

Начальник пошел за ним и закрыл калитку. А Колька влез на забор.

– Эй, директор, – позвал он, – наше дело правое! – Задумчиво почесал нос и как выпалит: – За что вам только портфель такой дали?

– Вот видите, – сказал наш Дядя с портфелем. – А вы его защищали.

Он ткнул большим пальцем куда-то за спину и прошипел мне чуть ли не на ухо:

– Там вас не похвалят.

Долго он нам всем «вправлял мозги»:

– Скандал! Забыли о чести лагеря. Тоже мне, помощники. И без вас с успехом могли обойтись. Какой от вас толк? Небось мешали только и хулиганили.

«Мужайся, братец, – сказал я себе. – И учись, сам такой недавно был».

– А если б комиссия какая нагрянула? С кого б спрашивать стали? Ясно, не с вас! С меня! Это же… Это же… – Наш «шеф» не мог даже слов найти от возмущения. – Это же вопиюще! Но мне уже кажется, что ваш пионервожатый вполне теперь осознал всю фактическую серьезность момента. Сейчас он сам вам об этом скажет.

Ну, я и сказал:

– Ушли без спроса – плохо. А вообще молодцы. Здорово работали, ребята! Разойдись!

Ребята разбежались, а Дядя с портфелем опешил.

– Ну, это вам так не пройдет, – пригрозил он мне. – Дешевый авторитет зарабатываете? Идите с ними на «гигантских шагах» покатайтесь.

Я так и сделал. А он испуганно вертел головой то влево, то вправо, когда я пролетал мимо него, и тут я нашел для него точное определение. Это же Беликов, черт возьми! Прямо из Чехова!