Пеле, Гарринча, футбол… - Фесуненко Игорь Сергеевич

«В тот момент, когда я получил мяч, я, пожалуй, уже ни о чем не думал. Я исполнял то, что обдумал раньше. На поле игрок должен думать до того, как он принимает мяч. Тот же, кто размышляет, что ему делать с мячом тогда, когда мяч находится у него в ногах, не может быть хорошим нападающим… Поэтому-то я всегда стремлюсь обдумать два-три варианта дальнейшего продолжения игры еще до того, как мои партнеры передадут мне мяч…»

Через четыре года на первенстве мира в Чили Пеле получил одну из самых тяжелых травм, которая надолго вывела его из строя. В этом эпизоде проявился дух товарищества, дружбы, свойственный «золотой» бразильской сборной:

«Я ушел в том несчастном матче в раздевалку угнетенным, я плакал, потому что не мог видеть, как товарищи вынуждены продолжать игру вдесятером против одиннадцати… Я стал умолять доктора Гослинга, чтобы он мне сделал обезболивающий укол, и я смог бы тогда выйти на поле. Доктор наотрез отказался сделать это…

После матча ко мне в больницу приехали ребята: Загало, Гарринча, Белини. Они смеялись, успокаивали меня: „Да брось ты плакать! Не вешай носа! Мы выиграем это первенство специально для тебя“»

И они действительно выиграли кубок мира во второй раз.

После этой сенсации во всем мире с новой силой вспыхнули споры о преимуществах артистического латиноамериканского футбола перед «грубым», «силовым» европейским. Что думает Пеле по этому поводу?

«Футболисты Европы больше нас уделяют внимание защитным схемам, они страдают боязнью пропустить гол. Особенно сильно заметно это у итальянцев и немцев. Все эти защитные схемы, при которых команда из боязни поражения оттягивает в защиту до девяти человек, оставляя впереди двух-трех, вредит футболу, лишает его красоты. Я думаю, что в этом со мной согласятся все любители футбола… Сегодня профессиональный футбол, к сожалению, перестал быть искусством и стал коммерцией. Чтобы он вновь вернулся к искусству, стал радостным спектаклем, как это было раньше, нужно изменить мировоззрение тех, кто слишком много печется об очках и местах в таблицах, о защите своих ворот любой ценой… Ну, а чтобы воспрепятствовать дальнейшему распространению грубостей на футбольных полях, следовало бы, по-моему, ввести в футболе баскетбольное правило: удаление провинившегося игрока после пяти ошибок…»

В 1966 году бразильская торсида испытала жестокое разочарование. Поражение на чемпионате мира долгое время объяснялось «заговором» судей, закулисными маневрами ФИФА, желавшей угодить создателям футбола – англичанам.

Прошли долгие месяцы, прежде чем руководители бразильского футбола смогли трезво оценить причины поражения, чтобы извлечь необходимые, хотя и горькие уроки для очередной схватки в Мехико. А Пеле не верил ни в заговоры, ни в махинации. Пеле воспринял поражение как настоящий спортсмен.

«Прежде всего у нас были серьезные проблемы с руководством сборной команды, о которых мне по этическим соображениям не хотелось бы говорить, – отвечает он с присущей ему деликатностью. – Но главное – это то, что у нас фактически не было одиннадцати „титуларес“. Была делегация футболистов, но никто не знал, будет ли он играть или нет. Хромала и физическая и психологическая подготовка: болельщики и пресса считали победу в Лондоне практически обеспеченной, а игроки, наоборот, чувствовали неуверенность в своих силах… В 1958 году каждый рвался в бой, мечтал о том, чтобы его поставили в основной состав. А в 1966 году многие, словно предчувствуя поражение и боясь ответственности, старались остаться на скамейке запасных».

Многие интересуются, сталкивался ли когда-либо Пеле с расовой дискриминацией по отношению к себе. Ведь «Сантос» чуть ли не каждый год посещает США! В 1968 году Пеле ответил мне, что никогда не испытывал расовой дискриминации ни в США, ни в других странах.

«Однажды, правда, меня пригласили на какой-то банкет или прием в Нью-Йорке. Вероятно, это было сделано с целью продемонстрировать, так сказать, „образцово-показательного черного“. Я сказал, что приму приглашение только в том случае, если вместе со мной будут приглашены и все остальные мои товарищи по команде: белые и черные… После этого разговор о моем приглашении не возобновлялся… А вообще-то я никогда, даже в США, не испытывал на себе расовой дискриминации».

Спустя два или три месяца после этого разговора «Сантос» вновь отправился в США. Во время этой поездки произошел следующий случай: в Бостоне в отель, где остановились футболисты, позвонили неизвестные лица и пригрозили, что если бразильский «черный» Пеле не уберется из города, его прикончат. Руководители делегации не сказали об этом Эдсону, но «Сантос» ездил из отеля на стадион и обратно под охраной полицейских патрулей…

Однако поговорим немного о Пеле-человеке, о его жизни вне футбольного поля, о его семье.

В 1966 году Пеле женился. И вскоре после свадьбы один из его друзей-журналистов поинтересовался, почему Пеле никогда раньше не показывался, как говорится, «на людях» со своей невестой. В ответе Эдсона нельзя не почувствовать удивительную душевную чуткость этого человека. И его умение ценить хорошую шутку:

«У меня были разные подружки, но… разве мог бы я пройтись по улице с какой-либо девушкой, без того чтобы она завтра же не появилась во всех газетах как моя возлюбленная, как невеста, как подруга Пеле!… Представляете себе: шумиха, фотографии!… И она, эта девушка, осталась бы с этим клеймом „подруга Пеле“ на всю жизнь. И потом у нее могли бы возникнуть трудности, если бы она, захотела познакомиться с другим парнем, выйти замуж. Эта „кличка“ осложнила бы ей жизнь… И поэтому я никогда не показывался с девушками, никогда не говорил ни с кем о моих подругах… Так же было с Розе-Мери. Я был знаком с ней до свадьбы около шести лет, но пока мы не решили пожениться, пока не договорились об этом с ее родителями, никто не подозревал о том, что у меня есть невеста. Ведь если бы эта помолвка расстроилась, она осталась бы на всю жизнь „невестой Пеле“» …

А познакомились мы с ней на баскетбольном матче, причем она болела за «Коринтианс», а я, естественно, за «Сантос». На следующий день я должен был играть против «Коринтианса», и она попросила меня не забивать гол в ворота ее команды… Так и началось наше знакомство…

Потом пришло время говорить с ее отцом: просить руки его дочери. Это было чертовски трудно, и у меня было маловато мужества на то, чтобы поговорить об этом с ним у него дома. Ну… и я решил с ним говорить, когда мы были на охоте… И он сказал мне: «Да». Еще бы! Ведь мы были один на один, в лесу, с ружьями в руках… Самый что ни на есть мужской разговор! Что ему еще оставалось делать, спрашивается! Разумеется, он сказал: «Хорошо, хорошо! Согласен! Бери мою Розе-Мери в жены…»

Разговор с Пеле будет неполным, если мы не упомянем о том, что, как и все профессионалы футбола, он стремится сколотить к моменту окончания футбольной карьеры хоть маленькое состояние. У него семья, дочь. И он не хочет голодать в старости. Поэтому он, как и большинство его коллег, старается найти заработанным: деньгам какое-то применение. Он купил небольшую мастерскую санитарно-технического оборудования «Санитария сантиста» с магазином при ней, но она чуть не разорила его. И он продал ее. В пригороде Сан-Паулу Санто-Андре он завел небольшую фабрику резиновых изделий на паях с Зито. Купил кое-какие акции. И обзавелся земельной фазендой (имением) неподалеку от Сан-Паулу. Впрочем, с точки зрения обеспечения своей старости, Пеле всегда имеет одну более чем стопроцентную возможность: ему достаточно подписать контракт с каким-либо богатым европейским клубом, и он будет обеспечен деньгами до конца дней своих. Ведь так поступили многие из его товарищей, в том числе герой шведского чемпионата Вава, герой чилийского чемпионата Амарилдо… Почему же он до сих пор не последовал их примеру?

«Видите ли, деньги – это еще не все в нашей жизни… Я отлично чувствую себя в Бразилии и не собираюсь покидать мою родину. Потому что здесь мой дом, моя семья… А деньги… Нет, дело не в них. Если бы дело было в деньгах, я давно бы уже „должен“ был уехать: ведь мне делались миллионные приглашения и в ФРГ, и в Италии, и в Испании. Однажды даже намекали на миллион долларов в США, если я соглашусь поехать в эту страну… Представляете: миллион долларов! Но разве эти деньги принесли бы мне счастье?»