Соперницы - Шарлотта Бронте
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сколько Мирза прожил средь этих странных существ, не ведаю: мне он рассказал лишь о том, как произошло его избавление. Однажды все они спустились с дерева на поиски плодов. Оставшись один, Мирза встал на колени и принялся с жаром просить Магомета, чтобы тот освободил его из плена. Пророк, видимо, внял мольбе старика, ибо в следующий миг послышался шум крыльев и огромное пернатое существо невиданных размеров и облика крепко схватило его своими бронзовыми когтями. Мирза покорился судьбе без единого звука или попытки высвободиться, ибо полагал череду своих несчастий карою за какие-то ужасные злодеяния предков. Лунный орел – а это был именно он – некоторое время парил над долиной, затем взмыл вертикально вверх на чудовищную высоту. Мирза испугался, что птица летит к Солнцу и, коли так, его участь – вечные мучения в огне. Он вновь обратил страстные, хоть и безмолвные мольбы к пророку. Тогда орел разжал когти, и Мирза с довольно-таки пугающей скоростью полетел вниз.
Как он падал, не знаю, поскольку чувства покинули старика задолго до соприкосновения с Луной. Когда они наконец вернулись, он понял, что лежит на траве и над ним склонились две исполинские фигуры. Видом они были величаво прекрасны и подобны людям. Уши им заменяли длинные кожистые выросты, ниспадающие до плеч. Изо лба выдавался длинный рог, белый и гладкий, точно слоновая кость, и обвитый нитью золотых бус; волосы, ярко-голубые, мягкие и блестящие, словно непряденый шелк, были искусно заплетены в уложенные вкруг головы косы. На существах были длинные одеяния из белого пуха, перехваченные в талии богато расшитыми поясами и ниспадающие дальше мягкими изящными складками. На руках и на щиколотках блестели золотые браслеты, на шее висели тяжелые бусы из драгоценных камней, золота и серебра, на ногах красовались сандалии белого пуха с самоцветными пряжками, расшитые серебряной тесьмой. Существа, улыбаясь, с изумлением разглядывали Мирзу, переворачивая его чрезвычайно осторожно и ласково, и при этом говорили между собой на странном, но благозвучном языке.
Некоторое время спустя они поднялись и, завернув Мирзу в лист росшего неподалеку исполинского растения, отнесли его на такое место, где среди широкой равнины стоял огромный великолепный шатер в окружении других, поменьше. В этот шатер они и вступили, пройдя между шеренгами великанов ростом футов тридцать-сорок, которые все как один выказывали существам глубочайшее почтение. Посреди шатра в задумчивой позе сидел тот, кто, надо понимать, был вождем этого народа; правой рукой он подпирал исполинскую голову, в левой сжимал кинжал. Существа приблизились и, развернув лист, положили несчастного Мирзу перед вождем. Тот с довольным возгласом ухватил старика и быстро вышел из шатра, сделав знак никому за ним не идти.
Примерно час вождь стремительно шагал через равнины, реки и холмы, пока не оказался в долине, где средь множества шатров высилось огромное здание из разных сортов пестрого мрамора – не в лучшем архитектурном вкусе, но внушающее уважение своими невероятными размерами. То была столица страны, куда попал Мирза, а во дворце обитал ее король. К нему-то великан и направился.
Нет надобности описывать диковинные церемонии, коими сопровождалась аудиенция, – они так скучны, Артур, что их перечисление сделало бы мой рассказ еще более утомительным. Так или иначе, когда они закончились, великан с довольным видом показал Мирзу своему монарху, и тот от радости спрыгнул с трона, а затем, усевшись обратно, произнес речь, в которой выразил свое безмерное ликование. Затем Мирзу посадили в золотую шкатулку, украшенную драгоценными камнями, где он несчастным узником и пробыл до следующего дня. Наутро его выпустили и накормили. Старик так проголодался, что съел все, хоть и с отвращением, поскольку не знал, какого животного это мясо, к тому же оно было жилистое и неприятное на вкус.
Едва он закончил трапезу, как раздались громкие голоса и звуки музыкальных инструментов. Мирзу посадили в шкатулку и унесли. После долгих часов ходьбы его снова выпустили, и он увидел огромную армию великанов, выстроившуюся на почтительном расстоянии от алтаря, на котором сам Мирза стоял в руках у почтенного старого жреца, облаченного в струящиеся белые одежды. Белоснежная борода доходила тому до пояса, а длинные седые волосы развевались на ветру. На алтаре пылал огонь. Жрец, бросив туда благовония и помазав Мирзу ароматическими маслами, возгласил:
– Вот приношение, которого ты требовала, о Гора! Все наши воины собрались, дабы тебе поклониться. Прими нашу жертву и пощади нас!
При этих словах Мирза понял, какая участь его ждет, ибо, хотя они были на неведомом языке, смысл их таинственным образом сделался ему ясен. Он затрепетал от страха при мысли, что сгорит заживо, однако ни звука не сорвалось с побелевших губ. После некоторой внутренней борьбы старик покорился неизбежному в надежде, что наградой за муки станет блаженство рая. Жрец тем временем излил на его склоненную голову последние капли елея, омыл Мирзу в крови только что убитого животного и подбросил еще дров в огонь, и без того пылающий с неистовой силой. Он уже готов был швырнуть несчастного в пламя, когда вокруг раздались крики ужаса. Жрец поднял глаза. В небе возникла огромная черная гора, и она медленно опускалась на их головы. Внезапно из ее вершины хлынул огненный поток, и страшный голос прогремел:
– Несчастные! Вы приготовили жертву?
– О да! – в ужасе закричали великаны.
С глухим рокотом гора поплыла вверх и, покуда все онемело смотрели ей вслед, растаяла в небе.
Тогда жрец повернулся к Мирзе и сказал:
– Кто бы ты ни был, твоя участь – умереть, дабы мы жили. Уже долгое время нас мучает видение, которое ты только что зрел. Оно грозило уничтожить всех, если существо, подобное тебе, не будет принесено ему в жертву; наконец некий добрый дух послал нам тебя. Дочери нашего главного воителя нашли тебя в поле, спящего и беззащитного, и отнесли своему отцу, а тот доставил нашему королю. До сих пор ты держался с должной покорностью року. Да не оставит она тебя и в час смерти…
С этими словами жрец бросил Мирзу в огонь. Муки, которые тот претерпел, неописуемы, ибо, когда пламя охватило руки и ноги, он почувствовал, как лопаются жилы; прокаленные
