Графиня Кейт - Шарлотта Янг

Желая убедить Сильвию-Джоанну в том, что, не будучи графиней, можно ощущать себя гораздо счастливее, Кейт хотела выразить эту мысль стихами. Она знала наизусть басню о маргаритке, и ей представилось очень удачным заменить известную всем маргаритку, жалеющую о своем переселении, колокольчиком. Стихи должны начинаться описанием колокольчика, голубые цветки которого свободно колышет ветерок; потом бедный колокольчик пересаживают в оранжерею и отдают на попечение садовников, желая превратить его в высокий и красивый цветок. Здесь можно было нарисовать прекрасную картинку к стихам, из этого вышел бы отличный подарок ко дню рождения Сильвии-Джоанны, который будет гораздо лучше купленного.

Размышляя таким образом, юная графиня и не заметила, как очутилась опять дома, в Лондоне. Едва она вступила в дом на Брутон-стрит, хорошее расположение духа вдруг оставило ее, точно в старых углах таились все ее дурные помышления и чувства. Кейт немного погоревала о миссис Лейси, когда, вбежав в классную комнату, не обнаружила там ее привычной доброй улыбки, а потом вновь вспомнила о колокольчике и начала рыться в книгах, отыскивая картинку, с которой можно было бы его срисовать.

В это время в комнату заглянула леди Барбара и, увидев разбросанные на полу книги, приказала немедленно их убрать и переодеться. Кейт повиновалась и, оступившись, полетела вниз, цепляясь платьем за все старые гвозди и отрывая оборку. Неудивительно, что тетка осталась недовольна девочкой.

Леди Барбара искала гувернантку, но такой, какую ей хотелось, найти в один день было трудно, поэтому пока она решила сама присматривать за Кейт и преподавать ей некоторые предметы.

Оттого ли, что леди Барбара не понимала, что можно было требовать от маленькой девочки, оттого ли, что Кейт слишком любила похвалы, только эти ежедневные уроки сделались для юной графини пыткой. Хоть Кейт и любила их почти все, но она выходила из терпения с самого начала урока. Тетка Барбара, как казалось Кейт, придиралась к каждой мелочи: то приказывала сидеть ровно, то заставляла выговаривать слова повнятнее, то вдруг напоминала ей о вчерашней ошибке, то сетовала, что Кейт могла бы приготовить урок еще лучше…

Все это отбивало у девочки всякую охоту учиться, она была так уверена в том, что ею в любом случае будут недовольны, что, впадая в мрачное бездействие, нисколько не заботилась о том, чтобы избежать замечаний. Кейт злилась на тетку и временами забывала о чувстве долга и послушания.

Леди Барбара не могла проводить с племянницей все время, и, как только она скрывалась за дверью, Кейт менялась на глазах. Она тотчас же принимала разные небрежные позы или начинала болтать так, что ее нельзя было остановить. Постепенно у девочки вошло в привычку вести себя в присутствии тетки одним манером, а за спиной у нее — другим. Правда, сознание вины никогда не оставляло Кейт, но совладать с собой она не могла.

Вот что, бывало, делалось во время прогулок. Утром Кейт с Жозефиной было позволено гулять не иначе как в сквере, а после обеда они садились в экипаж и ехали кататься в парк, куда приезжала также леди Джейн, если чувствовала себя лучше. Гулять можно было только по самым уединенным дорожкам, и ни с кем не позволено было разговаривать. Естественно, и Кейт, и молоденькая француженка скучали.

Однажды Кейт потеряла ластик, который ей требовался для рисования, и Жозефина предложила выйти из парка и заглянуть в магазин, чтобы купить новый. Девочка понимала, что поступит нехорошо, если ослушается приказа тетки и согласится, но и выслушивать упреки леди Барбары по поводу потери ей не хотелось. И девочка решилась. Как несчастлива была Кейт впоследствии! Как боялась, чтобы у нее не спросили, где они были с Жозефиной! Как стыдилась того, что обманула всех!

А Жозефина, напротив, после этого раза сделалась еще смелее. Вскоре Кейт увидела, что Жозефина разговаривает сквозь чугунную решетку с каким-то мужчиной.

— Это нехорошо! — заметила она своей горничной.

— У миледи доброе сердце, она никому об этом не скажет, — рассмеялась Жозефина.

Мужчина после того продолжал каждый день приходить к ограде и однажды даже прошел часть дороги с ними. Кейт это очень обидело тогда, и ей захотелось даже пожаловаться теткам.

Жозефина же решила, что ходить по скверу целое утро скучно, и повела Кейт по более многолюдным и оживленным улицам. Бедная Кейт! Она тяготилась сокрытием правды и непослушанием теперь гораздо меньше, чем в первый раз. Увы, она постоянно стала вести себя дурно!

Когда басня о колокольчике была почти готова, Кейт решила переписать стихи и перерисовать рисунки в маленький красивый альбом.

— Тетя Барбара, пустите меня, пожалуйста, завтра в магазин! — попросила она.

— Я не смогу вас отвести туда, потому что приглашена в другое место, — ответила та.

— Разве я не могу пойти с Жозефиной? — нахмурилась девочка.

— Конечно, нет; во-первых, я ей вас не поручу, а во-вторых, вы вместе купите какую-нибудь дрянь.

— Я не для себя. Мне нужно приготовить подарок для Сильвии-Джоанны, которая была с нами в Борнмуте!

— Нет. Мне совсем не нравится эта манера обмениваться подарками.

— Ах, тетя Барбара! Ведь я же пойду к ней на чай в день ее рождения. Проведу там целый день, потом мы съездим посмотреть Зоологический сад. Все это так хорошо устроилось, вот только подарка у меня пока нет! И если завтра вы меня не отпустите в магазин, я не успею его приготовить!

— Приставанием вы ничего не добьетесь! — отрезала леди Барбара. — Я уже объяснила, что не могу идти с вами завтра, и вы должны это понять и замолчать.

— А как же день рождения, тетя Барбара?

— Я уже все сказала, Кэтрин! Словно вы не знаете, что после этого разговаривать не о чем! Извольте заняться географией!

Кейт надулась. Крупная слеза скатилась на географический атлас, прямо на красную полоску границы Северной Америки. Кейт хотела стереть каплю носовым платком, но сделала только красное пятно возле самого Зеленого мыса. В прежнее время это испугало бы девочку, но теперь она просто положила на пятно книгу, чтобы тетка не заметила.

Леди Барбара, занимаясь чтением письма, действительно ничего не видела. В это время в дверь классной комнаты постучали, и вошел мистер Мерсер, доктор, два раза в неделю навещавший леди Джейн.

— Вы меня ищете, мистер Мерсер? Я сейчас иду! — встревожилась леди Барбара.

— Нет, не беспокойтесь, — ответил доктор. — Я хотел только взглянуть на юную графиню. Леди Джейн считает девочку не совсем здоровой.

Кейт обрадовалась неожиданному перерыву в занятиях и приготовилась к осмотру. Мистер Мерсер был добрый старичок, не очень искусный врач, но так давно уже лечивший всю семью, что считался обеими сестрами Умфревиль за близкого знакомого.

— Ах, помилуйте! Она совершенно здорова! — ответила леди Барбара, насмешливо улыбнувшись.

— Да, кажется, ничего существенного! — засмеялся доктор, заглядывая в ясные глаза Кейт. — Были ли у вас головокружения в последнее время, а? Или они у вас случаются только, когда вы вздумаете покружиться на одном месте, а потом присесть на пол и сделать юбками огромный пузырь?

— Я теперь не могу этого делать, потому что мои платья слишком коротки! — ответила Кейт, всегда готовая откликнуться на любую шутку.

— А кошмары больше не мучают?

— Нет, с тех пор, как я съездила в Борнмут, их не бывает!

— Покажите-ка язычок!

Кейт с удовольствием высунула пунцовый кончик своего узенького язычка, зашевелила им быстро, как зверек, и так смешно, что доктор расхохотался.

— Благодарю вас, леди Кергвент! — сказал он. — Приятно видеть людей, обладающих таким прекрасным здоровьем! Не желаете ли принять полную ложку касторового масла, а?

Кейт засмеялась, сделала гримасу и покачала головой.

— Хорошо! — усмехнулся доктор, отпустив ее. — Пойду успокою леди Джейн, ничего опасного у ее племянницы нет.

— Ничего, кроме непослушания и упрямства! — прибавила леди Барбара, когда Кейт снова уткнула голову в атлас. — А жертвой всего этого становится моя сестра. Она так огорчается, когда бранят этого ребенка!

— Да, она очень любит девочку, — кивнул доктор.

— В том-то и дело. Джейн готова все шалости племянницы объяснять болезнью. И совершенно не выносит, когда я делаю ей выговор. Ради сестры я спускаю Кэтрин разные вещи, которые не должна бы спускать. А это наносит воспитанию ребенка непоправимый вред!

— Мне показалось, что нервы леди Джейн сегодня особенно расстроены, — сказал мистер Мерсер, — но я приписываю это скорому возвращению полковника.

— Да, — согласилась леди Барбара, — разумеется, с одной стороны, его возвращение будет для нас большой радостью, но с другой… Ему придется выйти в отставку, так и не получив генеральского чина.