Конец фильма - Фридрих Незнанский

— А вы записей не вели?

— То-то и оно! Никаких записей! Это дословно, понимаешь, дословно. Это как в жизни было.

— А это кто? — спросил Грязнов, доставая из папки фотографию.

— Это? — Лидский нацепил очки. — А, это Сабанов. Застрелился.

Грязнов вскинул глаза.

Лидский отрицательно покачал головой, потом забрал у Грязнова папку, полистал ее, нашел нужную страницу. Там были фотографии окровавленного Сабанова.

— А это предсмертная записка.

— Так в самом деле?

— В этом сценарии все один в один!

Кабинет следователя. Интерьер.

— Игорь Андреевич Сабанов, — сказал человек. — 1970 года рождения. Инженер. Холост. Не судился, не привлекался, вообще первый раз в прокуратуре. Что вас еще интересует?

— Расскажите о ваших партнерах, — попросил Лидский.

— Они мне не партнеры — мои друзья. Я вот не знаю, это юридический термин — «друзья»?

— Юридический, юридический.

— Поэтому о своих друзьях я могу сказать только…

— …Самое лучшее, — широко улыбался Белоусов. — Знаете, у Данте в «Божественной комедии» в самом последнем, девятом круге ада сидят предатели. Их три вида — предатели родины, родителей и друзей. По Данте, предательство дружбы грех страшнее, чем родителей и родины.

— Почему?

— Потому что друзей мы сами выбираем. А у нас с четырнадцати лет такая дружба…

— …Не разлей вода. Правда, мы с Галей ее чуть не порушили, но выстояла, — сказал Некрасов.

— Вы поссорились?

— Нет, мы с Галкой поженились. Представляете, среди нас одна девушка, все в нее были до чертиков влюблены, а женился на ней я. Согласитесь, для дружбы сильное испытание.

— Значит, у вас семейный бизнес?

— Да, мы настоящая большая семья, — сказала Галя. — Но вы не улыбайтесь. Я не в пошлом смысле… Вы, наверное, подумали про шведскую семью…

— Я ничего не подумал, — сказал Лидский.

— Подумали-подумали, — погрозила пальчиком Галя. — Но у Сабанова уже двое детей, у Антона есть жена, Аркадий Белоусов, кажется, тоже скоро на свадьбу пригласит…

— Галина Юрьевна, давайте вернемся к делам. Я все по поводу вашей фирмы…

— Это ужас. Но, — она легко улыбнулась, — бывает. Рыночная экономика это ведь не только бешеные деньги. Это и борьба, и, увы, банкротство…

— У нас есть, наверное, враги, вот вам бы их поискать, — сказал Сабанов.

— Так вы считаете, что вашу фирму обанкротили враги?

— Скажем мягче — конкуренты.

Самохин стоял на пороге, мялся, не решаясь оторвать Грязнова, погруженного в сличение протоколов и сценария.

— Ну чего? — наконец поднял голову Грязнов.

— Фоторобот готов, шеф, — сказал Николай.

— Какой? — не сразу сообразил Денис.

— Ну того, что на студии в проявочном цеху был.

— Давай его сюда, — протянул руку Грязнов.

Самохин почему-то не торопился отдавать конверт.

— Понимаете, дело это такое… Я еще никому не показывал.

Грязнов удивленно посмотрел на помощника.

— Если скажете, могу и того…

— Чего — того? — не понял Денис.

— Да выкинуть эту бумажку, на хрен.

— Зачем же ее выкидывать? Давай сюда.

Самохин вздохнул:

— Ну как хотите, — и протянул конверт.

Денис вынул фоторобот, взглянул и сунул обратно.

— Иди, свобо… — сказал он и осекся. Снова раскрыл конверт и снова посмотрел на фоторобот. — Это ты пошутил? — спросил строго.

— Нет, я сам у художников был.

— Николай! — не поверил Денис.

— Я ж говорил, — виновато потупился тот.

Грязнов положил фоторобот на стол и грохнул по нему кулаком.

На портрете было очень знакомое лицо, лицо самого Дениса Грязнова.

Денис вылетел на улицу, запрыгнул в свою машину и нажал изо всех сил на газ. Машина сорвалась с места, как бешеная, но тут же с грохотом и остановилась. Денис чуть не выбил башкой лобовое стекло.

Передние колеса машины провалились в яму, которую только сегодня «тщательно» заделали наконец тетки в оранжевых безрукавках.

— Ой, шеф! — выбежал на грохот из агентства Самохин. — Тут теперь одного ремонта баксов на пятьсот! Зачем же вы в яму полезли?!

— Да не было ее здесь! Не было, — чуть не плакал Грязнов. — Эти ж бабы заделывали!

— И вы поверили женщинам?..

Глава шестая

— Старик, а можно я сам?

Тракторист с сизым носом и белесыми от водки глазами недоуменно посмотрел на молодого парня в строгом костюме и белой рубашке. Модельные туфли парня постоянно скользили в размокшей жиже.

— Ну дай, ну не жмись. — Антон широко улыбнулся и достал из кармана бутылку дорогого коньяка. — Вот выпей пока под кустиком.

Тракторист пожал плечами, харкнул в лужу и, гремя коваными кирзачами по гусенице трактора, вылез из кабины.

Трактор стоял посреди лесной просеки. А недалеко от него стояли три длинных черных «мерседеса» и джип. И вся компания — Галя, Белоусов, Сабанов, Некрасов. Оживленно о чем-то переговаривались, смеялись, тыча пальцами в Антона, но слышно их не было из-за рычания тракторного двигателя.

— Влезай. Умеешь хоть? — Мужик хлопнул себя по щеке и оставил на ней кровавый след от убитого комара.

— Не сложней, чем вон с тем. — Антон улыбнулся и кивнул на джип.

— Ну смотри. — Тракторист свернул крышку у бутылки с коньяком и, усевшись на корягу, присосался к горлышку.

Трактор, взревев мотором, дернулся, гусеницы заскользили по грязи, выбрасывая комья земли.

— Да-вай! Да-вай! Да-вай! — дружно закричали Галя, Сабанов, Белоусов и Некрасов. И только их молоденький охранник молча улыбался, глядя на дружное веселье компании.

Трактор, вгрызаясь гусеницами в землю, сантиметр за сантиметром принялся выкорчевывать из-под земли толстый медный кабель. Антон что-то кричал друзьям, махал руками, но слов разобрать было нельзя.

И вдруг хлынул ливень. Как из ведра. Все перестали кричать и стали удивленно оглядываться.

— Стоп! Откуда ливень?! Почему ливень?! — закричали по мегафону.

Актеры сразу побежали под большой зонтик, ливень так же быстро закончился, как и начался, дядька-тракторист уже разговаривал с кем-то по сотовому телефону. Только Вакасян носился по съемочной площадке, не переставая кричать:

— Идиоты! Ну что за идиоты?! Закапывайте обратно! Да перестань ты меня уговаривать, я это в фильм не пропущу! Нет, мы будем переснимать! — Все это он высказывал Варшавскому, который бегал рядом с ним, перепрыгивая через лужи, и что-то шептал ему на ушко, пытаясь успокоить.

По вскопанной утром лужайкеЗлой старик бегает с крикомДве минуты шел дождь…

Грязнов посмотрел на часы и огляделся.

— Сергей Петрович, можно? — Он кивнул в сторону операторши, которая спокойно, не обращая внимания на ругань режиссера, возилась с оптикой, смотрела на небо через экспонометр, делала какие-то пометки в блокноте.

— Да, конечно, чего ты стесняешься? — Морозов улыбнулся. — Теперь приступят только часа через два, когда все снова закопают.

Галина, а вернее, Ксения, которая ее играла, стояла метрах в пятнадцати и делала вид, что не замечает Дениса. Грязнов кивнул ей, когда ее взгляд скользнул по нему, но Ксения никак не отреагировала.

— Ладно. — Денис бросил окурок в лужу и направился к Людмиле Андреевне. И тут же едва не был сбит с ног разъяренным Вакасяном.

— Почему посторонние на площадке?! Где администрация?! Всех уволю, к чертовой маме!

— Михал Тиграныч, это я, — растерялся Грязнов.

— Головка от… штатива! — Вакасян зло поглядел на Грязнова и зашагал дальше. — Марш с площадки!

Грязнов оглянулся и растерянно посмотрел на Морозова. Но тот подмигнул и махнул рукой: дескать, ерунда, иди.

— Здравствуйте, Людмила Андреевна. — Грязнов подошел к Успенской. — Я к вам по делу.

— Что, неужели вытянули что-то?

— Кое-что. Вот к вам за помощью.

Успенская вдруг обернулась и закричала:

— Нет, не после того, как заведется, а после того, как стрельнут шампанским! И где вы видели, чтоб так начинался дождь?.. — И резко повернулась к Денису: — Ну так чем могу помочь?..

— Вы скоро закончите?

— Боюсь, что и не начнем.

— Все равно, я буду ждать вас на студии в монтажном цеху. Договорились?

— Договорились.

На студии он промаялся до шести вечера, уже решил, что не дождется, когда Успенская явилась в монтажный цех.

— За мной, за мной, — обрадовался Денис и привел операторшу в комнату, где на монтажном столе уже давно стоял готовый к просмотру кусок пленки, тот самый сайнекс.

— Вот. Вот тут. — Денис прокручивал кадр за кадром. — Вот это кто?

Успенская удивленно смотрела на него:

— Молодой человек, и вы думаете, что я могу узнать кого-то вот по этому огрызку? Да тут же…

— Но это ведь вы снимали. Тут вот рука видна, часть…