Разговор с варваром - Павел Хлебников

[Х-АН]Правильно. Он живет сегодня. Он хочет быть та­ким сильным. И вдруг ему попадается другой силь­ный, более сильный человек. И тогда он уступает ему. То есть ему попадается человек, который гово­рит: или бой насмерть, или уступи. И он знает на сто процентов, что человек, который говорит это, действительно пойдет на смерть. Он видит это, чи­сто психологически это чувствует. И вот выбор. И здесь он ломается. Это мне много раз в жизни при­ходилось делать, и никогда осечки не было.

СОТРУДНИК РУБОПа, Чеченцы всю жизнь занима­лись воровством. Даже двадцать лет тому назад, в Грозном, это можно было наблюдать. В субботу, в пять-шесть часов утра, загремели, телеги (машины. – П.Х.), народ пошел. Все знали, что чеченцы в Ставропольский край воровать поехали. Представляете? При советской власти они поеха­ли воровать! В чем заключалось? Ну какого-нибудь пьяни­цу забрать, чтобы на них работал, барана свистнуть, коро­ву, еще что-то. Так они и сюда приехали. Они слышали, что в Москве деньги на полу валяются. Приезжай и собирай! Работать? Чеченцы никогда не работали. Убирать за собой они не любят. Они же воины! А на самом деле они банди­ты.

Я один раз им задал вопрос: почему вы приехали в Москву, в Россию и начинаете наезжать на людей, отнимать у них деньги, которые они зарабатывают? Представьте, что я приеду в Чечню и буду наезжать на чеченцев, у которых там палатки есть. Тут можно, а там нельзя? Они что, избран­ный народ какой-то?

У чеченцев воровство и бандитизм прославляются в их притчах, рассказах и легендах. Это все передается из поко­ления в поколение. Вот есть один рассказ про Гамзата, кото­рый очень характеризует народ. Значит, чеченец Гамзат по­скакал со своими дружками на русскую сторону и захватил табун белых коней, – они любят таких красивых белых ко­ней, белых женщин... Захватил табун белых коней и стал уходить к себе в горы. Но русское войско, бесчисленное, как лес, окружило его. Гамзат и его дружина убили этих бе­лых коней и за их завал держали оборону. И когда затупи­лись их кинжалы и закончились патроны, Гамзат пролетаю­щим мимо него птицам сказал: «Передайте нашим девуш­кам, что мы умерли за газават». То есть в этой легенде обык­новенный разбой возвысился до священной войны. Пол­нейший идиотизм!

[ПХ]Если взять всех горцев – и чеченцев, и ингушей, и черкесов и всех остальных, – в чем, по-вашему, состоит разница национальных характеров кав­казцев и русских?

[Х-АН]Ну кавказцы более сложные, наверное.

[ПХ]В каком смысле? Считается, что кавказцы более жизнерадостные, что они любят торжества вся­кие, праздники, вообще собираться вместе.

[Х-АН]Да, это есть. У нас сильнее общинность сохраня­ется. Потом отношения дружбы, обязательства перед друг другом, постоянные контакты – все это сохраняется. Вот мой отец или дед, допустим, с кем-то вели дружеские отношения... Я с ним продолжаю поддерживать отношения и ко всем его родственникам обязательно внимание буду показывать, чисто из приличия.

Мир сегодня так быстро идет, но тем не ме­нее на всякие празднества или горе кавказцы обязательно общаются. Для кавказца такие мо­менты характеризуют человека и его место в об­ществе.

Ну, как и везде, конечно, вытесняются эти традиции сегодня. Многие портятся, начинают глаза закрывать, думают, что, поскольку они с большим бизнесом связаны, это их освобождает от таких обязательств. Но в основном кавказцы все еще придерживаются таких традиций.

[ПХ]А у русских это утеряно?

[Х-АН]Ну это в какой-то степени сохраняется еще, но по сравнению с кавказцами, конечно, у русских это утеряно.

[ПХ]И как эта потеря отражается на русском человеке?

[Х-АН]Без этих традиций у человека не остается чувства обязательства перед другими, и общественное мнение его мало касается. Для чеченцев очень важно общественное мнение, мнение своих соро­дичей и своей нации.

[ПХ] Вы часто говорите об обязательствах. Мне кажет­ся, что сильный человек всегда тянется к свободе, но в то же время если он сознательный и мудрый, то понимает, что эта свобода ограничена обяза­тельствами. Возникает некий внутренний кон­фликт. Как по-вашему?

[Х-АН]Я понимаю свободу, как право выбора. Это право тебе дано Богом. Делать выбор – между белым и черным, хорошим и плохим. Ты сам определяешь свою судьбу. То ли тебе в ад идти, или в рай. Ты сам определяешь. Те, у которых сильно развита религиозная сторона, будут ради Бога все делать. Но даже тот, кто мало верующий, он все равно будет прислушиваться к общественному мнению, которое требует от него определенного уровня по­ведения и соблюдения законов этого общества. Он делает выбор свой от того, насколько ему важно общественное мнение, насколько он нуждается в общественном одобрении, насколько он получает от этого удовлетворение. От таких моментов – тщеславных или других – будет зависеть многое. Если тот же чеченец будет находиться среди другого населения, где другие понятия, что хоро­шо или плохо, он так же бережно будет относить­ся к мнению этого общества, ему и здесь захочет­ся быть на высоте. Как у спортсменов: тот, кто выдерживает в чеченском обществе эту планку высокую, в другом обществе очень легко справ­ляется.

[ПХ]Мне кажется, что для русских свобода – это не только освобождение от диктата государства или закона государственного, но и освобождение от пресса со стороны общества или семьи. То есть современный русский человек хочет освободиться от тех цепей, в которых его держат или его семья, или общество, или общественное мнение.

Поэтому я говорю, что если кавказцы сложные, то русские по сравнению с ними очень простые. Все просто: заработал, выпил, уснул. А что там с внуками будет, с правнуками будет? Все равно. После меня хоть потоп. Вот такой подход. Сего­дня только тот человек, у которого развито чувст­во родства и все зиждется на религии, – только этот человек имеет будущее.

Получается, когда человек хочет освободиться от ответственности, он живет только сегодняшним днем. Но вы говорите, что освобождение от всего и вся – это еще не свобода?

Это не свобода, это значит просто отойти, от всего освободиться, даже от чувства собственно­го достоинства. Для чего все это? Тогда получа­ется, необязательно стараться, чтобы что-то бы­ло красиво. Когда человек сегодняшним днем живет – какая разница? Все равно завтра уми­рать. А если человек живет глубже, он по край­ней мере думает и о сегодня, и о детях. А еще глубже тот человек, который религиозный, кото­рый знает, что да, он все равно завтра умрет, но от этого он не умирает, что он продолжится в вечности, что ему отвечать перед Богом, что бу­дет рай или ад. Поэтому он, естественно, уже ду­мает о вечности.

От этого зависит, как будет подходить человек к вопросам жизни, какую поставит перед собой цель. Один – прожить свою жизнь. Другой дума­ет о себе, о своих детях, о внуках. А третий думает уже о человечестве, о Боге, о жизни с позиции вечности. И цель его, естественно, рай.

Поэтому насколько люди думают только о се­годняшнем дне, насколько они ушли от кровно­го родства, насколько они ушли от религии – это уже показатель, насколько деградировала на­ция.

[ПХ] Вы говорите, что нужно стараться сделать что-то красивым? В каком смысле?

[Х-АН] Ну, скажем, жить не для того, чтобы максимально нажиться, наудовлетвориться. А максимально де­лать добро, сделать доброе своей семье, родствен­никам, сделать доброе тем, кому плохо, то есть что-то спасти, хоть человека, хоть дерево, что угодно, но сделать доброе, красивое. Еще чтобы стараться каждый шаг соизмерять, правильно или неправильно. То есть надо иметь цель и уже отно­сительно своей цели и делать свои шаги. Без цели человек не может вообще определять, правильно он делает или неправильно.

[ПХ] Почему чувство чести и собственного достоинст­ва хорошо сохранилось у кавказцев, а у рядового русского человека было утеряно?

[Х-АН]Ну не только среди русских оно утеряно. Западные люди, может быть, еще хуже деградированы в этом смысле. Во-первых, русские очень сильно придавлены самим государством. Это, конечно, сказывается на достоинстве человека. Авторитар­ное государство все время народ давило, давило, давило, и сегодня русский народ действительно очень сильно придавлен. Это чувство собственно­го достоинства может возродится, но в России еще нет условий для возрождения.

[ПХ] А почему вы говорите, что человек, который жи­вет только сегодняшним днем и мечтает от всего освободиться, не имеет чести или чувства собст­венного достоинства?

[Х-АН]Все взаимосвязано. У тебя понятие чести, когда тебе важно общественное мнение, когда ты четко понимаешь, что правильно и неправильно. Даже там, где слабая религия, – по крайней мере оста­ется общественное мнение.

Что значит, когда человек говорит: я слово дал. Часто у русских еще сохраняется это поня­тие: я слово дал. Ну что это? Это ж отголоски религии, отголоски той жизни, которой они когда-то жили, это религиозно правильно. Ког­да человек говорит, что он слово дал, он не об­манет. В этом смысле, даже если этот человек называет себя атеистом, в нем все же сохрани­лось религиозное начало, хотя он сам еще не по­нимает этого.