Ищи ветер - Гийом Виньо

— Может, это возрастное?…

— Может быть. Тогда лучше бы помолчали, по крайней мере, еще несколько лет… В общем, я вот о чем: у поздравительной открытки задачи прямо противоположные. Я создаю антилитературу, вроде как антивещество… Удачная поздравительная открытка — это пустота, кажущаяся наполненной…

— Это красиво…

— Да, но сказано именно то, что сказано, понимаете?… И сделать это непросто, Жак, поверьте мне! Если… если не обращаться к частному, очень трудно выразить чувство, претендующее на искренность. Вот в чем загвоздка: чтобы добиться чего-то правдоподобного, что звучало бы не фальшиво, единственное наше оружие — это форма… чистая форма!

— Как интересно…

— Да, ведь… — начала она и осеклась. — Да вы же смеетесь надо мной, Жак! Ай-ай-ай, как нехорошо — над старой женщиной!

— Нет-нет, что вы! Я и не думал смеяться! Я просто… просто удивляюсь…

— Гм… Ладно, поверю на первый раз. Так о чем я? Да, о форме. И вот главное препятствие: мы не имеем доступа к референту, вам знаком этот лингвистический термин? Это и есть самые жесткие рамки! Ведь никакое общение невозможно без референта, вы согласны?

— Согласен, — кивнул я на всякий случай, совсем запутавшись.

— А в том, что мы пишем, непременно должен быть элемент общения! Нельзя же написать на открытке, ну, не знаю… например, мы, мол, очень сожалеем, что вы подхватили рак простаты… или что-то в этом роде, не важно, и в то же время — обратите внимание, Жак, вот в чем парадокс — именно это адресат должен прочитать между строк!

— И как же…

— Архетип — вот ключ!

— Архетип?

— Да, архетип… Хотите еще кофе?

— Что?… Нет… то есть, да… Но почему же архетип — это ключ?

— А как же! Судите сами… архетип, в каком-то смысле это и есть референт, только нематериальный… как бы это сказать?… неспецифический, это же очевидно, вам не кажется?

Я расхохотался.

— Да уж, очевидно… И понятия не имел, насколько все сложно…

— Вот вам суть: если заметны вложенные усилия, поздравительная открытка никуда не годится.

— Само собой, — согласился я, слегка ошарашенный.

Мэй разлила по чашкам остывший кофе.

— Ну, а вы, значит, ничего сейчас не делаете. На что же вы живете, если это не слишком бестактный вопрос? — вдруг спросила она.

— Я продал дом… вернее… полдома… Получаю кое-что за опубликованные снимки, иногда мои работы все еще покупают, да и живу я довольно скромно… но вообще-то скоро придется думать о заработке.

— Конец цикла… — задумчиво пробормотала Мэй.

— Не понял?

— Извините, мысли вслух. Мне кажется, вы подошли к концу цикла, знаете, это очень интересный момент в жизни, Жак. Интересный, но и опасный. Вам знаком И-цзин?

— Смутно. Это, кажется, что-то вроде китайского таро?

Она усмехнулась.

— Китайское таро! Да, можно и так сказать, это своеобразный оракул. Его называют «Книгой Перемен». Хотите, спросим его? Вот увидите, можете не верить, но результаты иногда бывают просто поразительные.

— Почему нет… А вы-то сами верите?

— Не знаю, это, скорее, одно из моих старушечьих хобби, — подмигнула она. — Все лучше, чем лото, не находите?

— Чем вам не угодило лото? Очень в духе дзен.

— Не порите чепухи, Жак. Погодите, сейчас я принесу книгу. Вам будет интересно.

Она пошла в гостиную к книжным полкам. Я убрал со стола остатки нашего затянувшегося завтрака. «Ваша мама хорошо вас воспитала», — оценила Мэй мои хлопоты. Она обращалась со мной, почти как с мальчишкой, но это не раздражало. О своем артрите я с ней беседовать не собирался. Мы снова уселись за низкий столик.

— Сначала мысленно сформулируйте вопрос или основную тему, неважно. Сосредоточьтесь на чем-нибудь, что вас волнует.

— О’кей, — кивнул я, подумав.

Она велела мне бросать три монетки и прилежно зафиксировала на бумаге результаты: орел — сплошная линия, решка — прерывистая. Потом, покусывая ручку, углубилась в книгу.

— Кунь и чжэнь… земля и гром. Фу… — изрекла она.

— Фу?

— Нет, не в том смысле… Фу — китайский термин, обозначающий гексаграмму. Это знак возврата.

— Ну, и что же меня ждет? — спросил я, уловив в своем голосе насмешливую нотку.

— Это не гадание. И-цзин не предсказывает, он дает совет… даже скептикам, между прочим.

— Простите. Так что же он мне советует?

Она снова открыла книгу, водрузила на нос очки.

— Ну-ка, ну-ка, посмотрим… «Возвращайтесь назад, навстречу тому, что появится вновь. Путь к осуществлению вашего дао лежит через этот возврат. Будьте непритязательны и гибки, не теряя, однако, главного в себе. Используйте ваше знание истока…»

— И что это значит?

— Вопрос не ко мне, Жак, вам виднее. А, вот еще: слабая черта у вас вторая… подождите, сейчас посмотрю, что это значит…

— Слабая черта?

— Да, изменчивая. Это влияет на толкование. Ага… вот! «Отрекаясь, возвратитесь. Оставьте то, что делаете сейчас, и вернитесь на свой путь. Проявите бескорыстие и благожелательность. Познайте человека в себе». Ну вот, это все.

— Туманно.

— Как посмотреть. Может стать очень ясным, если вы захотите… Возьмите книгу, я вам ее дарю, у меня их с десяток в разных переводах. Будет вам развлечение.

Я взял книгу — не сказать чтобы с восторгом, сам не знаю почему. У страницы с двадцать четвертой гексаграммой был загнут уголок.

— Спасибо.

— Не за что.

Познайте человека в себе… Мне бы разобраться с теми, кто вокруг меня, неужели еще и изнутри достанут?

Тристан оставил для меня пластиковый пакет с вещами, которые я забыл при своем поспешном бегстве, и короткое письмецо.

«Я возвращаюсь в Монреаль. Дел накопилась уйма, сам понимаешь. Спасибо за каникулы, за мной должок, вот только выберусь с мели. Бразилия, как тебе? А если серьезно, не дури, а? (Обрати внимание, кто тебе это говорит!). Нуна со мной не едет, она рванула на юг, во Флориду, кажется. Позвонила домой, ей факсанули денег, у ее семейки-то, оказывается, их куры не клюют, ты знал? Крупные землевладельцы, прямо герои «Династии». С ума сойти, кто бы мог подумать? Она вроде собиралась в Диснейуорлд… поди пойми… Ее, знаешь, пришибло, что ты так сорвался. Вот тебе, на всякий случай, ее мейл: типа [email protected] Она особо не рассчитывает, но будь джентльменом, по-моему, развалины вроде тебя в ее вкусе. Еще она просила передать тебе следующее: «В любой системе общая энергия остается неизменной. Это закон Бернулли». Мне не пожелала объяснить, что это значит. Насчет совести — как видишь, она у меня есть. И кончай хоронить себя заживо, Джек, ясно? Ты уже заплатил по счетам. Ciao Bello.

Тристан».

Я дважды перечитал письмо Тристана и сунул его в карман. А потом спросил себя — впервые, если честно, — от чего, собственно, я тогда сбежал. Вспомнил Нуну, ее непрошеный поцелуй и свою панику. Вспомнил ее на коленках на гравии, такую растерянную — всю самоуверенность как ветром сдуло, — с содранным локтем, который она поддерживала ладошкой другой руки. И все это время она, оказывается, знала закон Бернулли.

Я вздрогнул, услышав голос Мэй.

— Плохие новости? О чем вы так задумались?

— А… нет, ничего. У вас есть Интернет?

— Я его побаиваюсь. А что?

— Я хотел… хотел послать письмо… впрочем, не знаю… может быть. — Я подумал секунду и выпалил: — Нет, пожалуй, нет.

Мэй исподтишка бросила на меня изучающий взгляд.

— Ну, как хотите. Если вдруг надумаете — ноутбук в моей комнате. Сообразите, как он работает?

— Да, да.

— Вот и хорошо, а то я мало что в этом понимаю. Нет, вид у вас действительно странный… Может, еще поспрашиваем И-цзин? — улыбнулась она.

— Ни за что!

— Какие планы? Возвращаетесь в Монреаль?

— Мм… да.

— Можете переночевать, если хотите. Поздновато вам ехать.

— Спасибо, я не хотел злоупотреблять…

— Вы слишком уж хорошо воспитаны, Жак, не заставляйте меня чувствовать себя старухой! Если я предлагаю, то, поверьте, не из вежливости, а потому что мне это приятно. Вежливой я быть перестала, когда дожила до климакса, простите за прямоту. Жаль тратить время… Да и, честно говоря, скучновато здесь одной. Дочь приезжает на той неделе, но мне, правда, будет очень приятно, если вы еще побудете. Не говоря уж о том, что я содрала с вас безбожную цену, так что считайте, что заплатили вперед за полный пансион.

Смеркалось. Я посмотрел на закатное небо над заливом. На горизонте темнела полоса дождя, и стайка слоистых облаков в вышине сулила ливень через несколько часов. Что подтверждало и мое колено.

— Ладно, уговорили. При одном условии: я приглашу вас в ресторан.

— Пригласите, — обронила она деланно-равнодушным тоном записной кокетки.