Машина смерти - Джин Мастейн

«Рассредоточиться! – прокричал дядя Бен. – Открывать огонь на ходу!»

РПДД продирались сквозь чащу, пригибаясь и ведя стрельбу очередями. Меняя направление движения, чтобы сбить врага с толку, они напоролись прямо на него. Передергивая затвор обреза, Доминик выпустил несколько пуль в упор. Бойцы попеременно спасали друг другу жизнь, снимая вражеских солдат, появлявшихся сзади. Сорок минут, показавшихся им часами, они бежали, пригибались, стреляли, пока ответный огонь не прекратился.

Промокшие насквозь и смертельно уставшие, разведчики собрались вместе. Джунгли молчали. Птицы и звери давно оставили эти места. По радио разведчики услышали, что еще один батальон движется вверх по тому самому склону, на котором они находились. Это означало, что вскоре они попадут под подготовительный огонь и бомбежку. Дядя Бен составил маршрут для отхода, который пролегал через недавнее поле боя. Боеприпасы были на исходе. Они двинулись в путь.

Перемещались медленно, вдыхая запах смерти и скользя по земле, выжженной напалмом, порошкообразные остатки которого въедались в форму. С наступлением ночи они вновь спрятались. Доминика трясло от обезвоживания. Его губы потрескались и кровоточили, ноги словно горели. Ему приходилось выкапывать углубления в земле локтями, потому что из-за постоянных обстрелов ладонями он прикрывал уши. Через несколько часов шум утих. Он перевернулся на спину и принялся смотреть на звезды. Он лежал неподвижно, как тело, над которым вот-вот должна была захлопнуться крышка гроба.

С первыми проблесками зари, оглохшие от пальбы и изнемогающие от жажды, они снова пошли. У Доминика оставалось всего три патрона для обреза и одна обойма в пистолете 45-го калибра. Они сразу же попали под обстрел: среди деревьев стали разрываться реактивные противотанковые гранаты. Доминик видел, как упал связист Боунз. Он видел, как дядя Бен побежал по направлению к Боунзу, а потом тоже упал. Вьетнамский солдат вырос из-за кустов и навел оружие на Доминика. Тут дядя Бен приподнялся и застрелил его. Доминик укрылся за деревом и выстрелил по направлению движения в кустах. Больше стрелять он не стал, сберегая последние боеприпасы для ближнего боя. Он был готов, когда пули закончатся, выхватить мачете и умереть с ним в руках, как самурай.

Когда, казалось, настала передышка, он обнаружил, что его ноги находились на виду, и встал, чтобы двинуться дальше. В этот момент в пяти метрах сзади разорвалась граната, мгновенно вырубив его. Осколки прошили его спину и ноги, а ударная волна отбросила его на несколько футов вверх. Он рухнул на землю, как рейнджер с нераскрывшимся парашютом. Это случилось 27 ноября 1967 года, за день до Дня благодарения.

Жизни Нино была присуща определенная военная составляющая, которая впечатлила бы его племянника-разведчика. С самого начала существования мафии ее боссы организовывали свои «семьи» в соответствии со строгой иерархией. На низшем уровне находились «солдаты», такие как Нино. Они образовывали «команды», наподобие отрядов, которые были подотчетны «капо», или «капитанам», а те, в свою очередь, – заместителям босса. Заместители же подчинялись самому боссу.

К большой удаче для Нино, с приходом Карло к власти система претерпела изменения. Чтобы успокоить приверженцев Альберта Анастазиа, Карло назначил заместителем босса протеже Анастазиа, но ограничил его власть таким образом, что ему подчинялись лишь определенные команды, позже известные как «Манхэттенская бригада». Пол Кастеллано, капо Нино, отчитывался непосредственно перед Карло, и с годами зять, двоюродный брат и давний приближенный Карло фактически стал вторым человеком в Бруклинской бригаде.

Как бы то ни было, позиции Нино, несомненно, оставались крепки, потому что он работал на Карло и Пола с начала 1950-х годов. Сейчас он и Пол по-прежнему были близкими друзьями; Пол, которому в 1967 году исполнилось 52 года, был крестным отцом сына Нино – Фрэнка; его дочь Конни была крестной матерью дочери Нино – Реджины. Незадолго до того Нино купил земельный участок на частном острове во Флориде, недалеко от кондоминиума Пола на Помпано-бич, и лелеял планы построить там нечто вроде дома, которым владел Рой.

Понятное дело, особые отношения Нино и Пола предвещали хорошее будущее. Несмотря на возможные несогласия «Манхэттенской бригады», Пол был наиболее вероятным преемником шестидесятисемилетнего Карло. Благодаря своей близости к власти Пол в целом имел наилучшие перспективы в отношении самых разнородных операций, осуществляемых «семьей». Вдобавок он показал себя как успешный делец, превратив мясную лавку своего отца в целую сеть мясных магазинов, к которым добавилась еще и оптовая компания: это позволило снабжать куриным мясом чуть ли не каждый обеденный стол в Бруклине. Кроме того, он был крупным ростовщиком; его доходы достигали нескольких сотен тысяч долларов, что было не меньше, чем у самого Карло.

Все то время, пока Доминик пребывал во Вьетнаме, Монтильо продолжали по воскресеньям навещать Гаджи в Бруклине, особенно после того, как сестра Нино узнала о том, что у нее болезнь Ходжкина. Были и дни рождения, и праздники, и особые события – такие, как рождение у Нино и его жены Роуз четвертого, последнего ребенка, мальчика.

Несмотря на частые встречи, у Энтони Монтильо, инспектора отдела автотранспорта на предприятии неподалеку от Левиттауна, не было близких отношений с Нино. Такое положение дел установилось вскоре после того, как Энтони и Мария поженились. Нино попросил разместить некоторую сумму на банковском счету на имя Энтони, а тот отказал ему. Не имея возможности напакостить своему зятю, как он поступил в свое время с Энтони Сантамария, Нино просто поворчал какое-то время, а потом позабыл об этом.

Отношения инспектора отдела автотранспорта с его пасынком-солдатом были гораздо лучше, но, чувствуя, что он не может состязаться с Нино в борьбе за безраздельную преданность и уважение Доминика, Энтони Монтильо никогда не пытался специально их поддерживать. Вдобавок он полагал, что у Доминика не хватит пороху отказать Нино в сомнительной услуге так, как это сделал он.

«Когда-нибудь Нино попытается переманить Доминика на свою сторону», – частенько предупреждал он Марию.

Некогда располневший Нино нынче был строен и подтянут. Он занимался в тренажерном зале, который оборудовал в подвале бункера. Он сам делал сок из апельсинов, не ел консервированных овощей и по-прежнему пил только вино. Его образ жизни не вызывал особого одобрения у людей вроде Роя, которые изменяли своим женам, но, несмотря на это Нино, оставался преданным супругом. Он души не чаял в своих детях – трех сыновьях и дочери, но требовал, чтобы они вели себя хорошо.

Как и его «кадиллак», Нино всегда выглядел безупречно. Его манера одеваться полностью соответствовала стереотипу, сложившемуся в отношении членов мафии: щегольские костюмы, галстук в тон карманному платку, туфли с цокающими