Нас нет (СИ) - Мария Сергеевна Коваленко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Короткий поводок твоего мужа? — Денис хмыкнул. — Впрочем, можешь не отвечать. Без разницы. Принимается.
— Спасибо... — Я с облегчением выдохнула.
Денис знал обо мне много. Очень много! Но исповедоваться перед ним, самой рассказывать о том, как ради сына отказалась от личной жизни, было бы трудно.
Вряд ли он бы понял. А выглядеть еще более ущербной...
— Сними белье. — Мужские руки разжались так резко, что я чуть не упала. — Хочу, чтобы ты разделась для меня. Полностью!
Денис отступил вглубь кабинета. И, пока я путалась в крючках бюстгальтера, опустился на широкий кожаный диван.
— Да, конечно...
От мысли, что сейчас буду стоять совершенно голой перед этим мужчиной, меня тряхнуло. Слишком разные получались у нас позиции. Открытая я. Одна напротив него и целого города за стеклом. И он... упакованный в костюм, как в броню. Расслабленный, готовый отдавать приказы.
Не таким я представляла свой первый секс после четырех лет вынужденного целибата. Но когда в моей жизни хоть что-то шло по плану?
— Я не пью никаких таблеток. — Когда белье оказалось на полу. Там же, где и шпильки для волос, я сделала первый шаг. — Надеюсь, у тебя есть защита.
— Об этом можешь не беспокоиться.
Денис лениво наклонился к небольшой тумбочке рядом и достал упаковку презервативов. Целую. Без единого намека на то, что ее уже вскрывали.
Наверное, нужно было поблагодарить Шахова за такое благородство. Он вполне мог воспользоваться той же упаковкой, которой пользовался с прежней любовницей. Но от вида, как Денис расстегивает ширинку и спускает белье, все слова благодарности застряли в горле.
— Обычно я предпочитаю начинать с минета, но с тобой мы пока пропустим этот пункт.
Сильные ладони скользнули по налитому члену с крупной головкой. Раскатали латекс. Неспешно. До самого основания.
И Денис жестом позвал меня ближе.
— Садись сверху, — приказал он. — Хочу видеть, чему ты научилась за эти годы.
— Вряд ли смогу тебя чем-то удивить, — кое-как шепотом произнесла я. И подошла к дивану вплотную.
Казалось, дальше все будет просто. Пара движений. Одно тугое скольжение. И несколько минут забытья.
Муж не раз заставлял впускать его вот так, без подготовки, без желания, насильно. Рано или поздно все заканчивалось. И слова, и звуки, и ощущения.
А после и забывалось.
До следующего раза.
Со временем я даже перестала чувствовать себя изнасилованной. Это была моя жизнь. Мой секс. Моя проклятая холодность, которая не позволяла получать удовольствие или проявлять инициативу.
Мне не хотелось. Никогда. Никак. Я была самым бесчувственным бревном, которое когда-либо трахал Вячеслав Мисюров. Настолько скучная, что, разочаровавшись окончательно, он отпустил меня на все четыре стороны. Дал развод.
С Денисом тоже нужно было лишь ... потерпеть.
— Я жду! — Он требовательно похлопал себя по ноге и взглядом указал на член.
— Прости. — Я очнулась. Поставила правое колено на диван. — Сейчас. — Боясь даже случайно коснуться мужских плеч, ухватилась за спинку дивана и поставила на сиденье левое колено. Как акробат, исполняющий смертельный трюк.
— Ниже!
В отличие от меня, Денис не стал придумывать себе никаких табу на прикосновения. Стоило оказаться сверху, как он сам обхватил мои ягодицы. Сжал их. И с настойчивостью тарана потянул вниз. На себя.
— Да...
До безумия хотелось отказаться. Одеться. Сбежать.
В груди что-то рвалось. На ошметки. До боли.
Все было слишком неправильно, непривычно, дико.
Но я не позволила себе даже дрогнуть. Закрыв глаза, чтобы невозможно было прочесть эмоции, опустилась ниже.
До боли закусила щеку, когда головка коснулась нежной плоти.
Не всхлипнула, не вскрикнула, когда Денис насадил меня глубже. Медленно, миллиметр за миллиметром протолкнулся до самого конца.
— Княжна, в тебе сухо, как в пустыне.
Я почти не слышала этих его слов. Не понимала, что еще от меня нужно. Все силы уходили на то, чтобы не сломаться здесь, на нем, в самый неподходящий момент.
Но этому садисту, кажется, было мало.
— Ничему ты не научилась! Только испортилась! — произнес Денис со странной злостью. И вместо продолжения пытки обхватил мою голову руками. Прижался губами к губам. И поцеловал.
Глубоко. Страстно. Бешено. Как за всю жизнь целовал только он.
Ломая любые защиты.
Выворачивая душу своим напором.
Загибаясь от собственной жажды.
Как одержимый. И отчаявшийся.
***
Денис
За последние годы я уже и забыл, какое на вкус желание убивать. Офисная работа сильно расслабила. Но сейчас, всего за несколько секунд в Елене, потребность открутить голову одному мудаку ослепила до черноты перед глазами.
Еле сдержался, чтобы не скинуть ее с себя и не отшлепать по заднице. Не было у этой Елены ничего общего с той девчонкой, что заводилась с одного взгляда и текла еще до моего первого прикосновения.
Внешне расцвела. От вида высокой груди и тонкой талии кончить можно было. Вело от нее, обнаженной, как не вело ни от какой другой женщины.
А внутри... испортилась. Высохла.
— Если собираешься изобразить жертву изнасилования, то не обольщайся.
Я оторвался от ее губ. Сбросил с себя рубашку. И снова зафиксировал руками голову, чтобы Елена даже отвернуться не могла.
— Ты не говорил, что я обязана возбуждаться. — Голос дрожал, но смотрела она прямо. Глаза в глаза.
Не такая, как еще пару минут назад, и все равно гордая, словно царица. Только не на троне, а на члене.
— Сейчас говорю! — Я просунул руку между нашими телами и коснулся нежных складок. — И возбуждаться. И кончать будешь.
Не показалось. Кроме смазки от презерватива, никакой другой влаги на плоти не было.
— Оближи их! — Я прижал к губам Елены два пальца и потребовал открыть рот. — Хорошо оближи.
Наверное, не стоило и надеяться, что эта упрямая выполнит все, как нужно. Проще было использовать собственную слюну. Тем более что от одной только мысли, где потом окажется моя влага, во рту собралось целое озеро.
Но Елена вначале неуклюже лизнула один палец. Потом, едва касаясь, прошлась по другому. И неожиданно, закрыв глаза, обхватила их губами.
— Проклятие...
Это было именно то, чего я хотел, но в паху словно лава разлилась. Мышцы свело до боли. Член начало ломить. А желание толкнуться поглубже... хоть как-то остудить этот жар, стало таким сильным, что с трудом себя удержал.
— Достаточно! — Пришлось вынуть
