Туркестан - Николай Свечин

– А ну стой! – рявкнул Лыков и попробовал схватить незнакомца. Но не успел. Следом из номера выскочил белобрысый русак и преградил ему путь.

Белобрысый был среднего роста, но атлетического сложения. Шея – как у быка! В плечах он не уступал Лыкову и выглядел очень уверенным. Бывший сыщик вцепился ему в ворот. Белобрысый усмехнулся:

– Дядя! Я два батмана подымаю! Куды ты лезешь, дурак?

Пока лесопромышленник думал, что такое эти батманы, крепыш легко разжал его неслабые пальцы и дернул плечом. Лыков не успел закрыться, и сильная оплеуха сбила его с ног. Бац! Он с трудом встал на колени, потом поднялся, держась за стену. В глазах расходились цветные круги. Давно Алексей так не получал!

Кое-как бывший сыщик выбрался на крыльцо. Прямо перед его носом сорвалась с места пролетка. Бегать по городу в исподнем Лыкову не хотелось. А биться одному с тремя, в числе которых явный богатырь, тем более. Да и не успевал он уже. Единственное, что Алексей смог сделать, – оторвать с задней стенки пролетки жестяной номер. Злодеи умчались, а лесопромышленник остался стоять – без штанов, но с номером в руках.

Стоял он, конечно, недолго. Нужно было срочно выяснить, что там с Христославниковым. Жив ли он вообще? Охая и держась за голову, Лыков явился в комнату соседа. Степан Антонович лежал поперек кровати с перерезанным горлом…

Что делать? Алексей послал перепуганного коридорного за полицией. Пока тот бегал, он обыскал номер, но не нашел ничего стоящего. Как быть с оторванной жестянкой? Это улика. Если действовать быстро, можно выйти на убийц. Но кто станет слушать торговца лесом? До вечера будут снимать с него показания, переспрашивать и бездарно упустят время. Был бы Иван Осипович, он бы сразу сообразил. Но Скобеев сидит у себя в туземной части и появится к шапочному разбору.

Тут в коридоре застучали сапоги, и в номер ворвался… капитан Скобеев.

– Ох ты, Господи Христе сыне Божие…

Полицмейстер снял фуражку и перекрестился на тело доверенного.

– Кто ж его так? И портфель исчез? Алексей Николаевич, что у вас с лицом?

В комнату полезли еще люди в погонах и начали, как заведенные, креститься. Лыков отвел Ивана Осиповича к окну и показал ему номер:

– Вот. Я успел оторвать, покуда они уезжали.

– Ну-ка, ну-ка… Стало быть, вы их видели?

– Видел и пытался остановить. За что и получил добрую плюху. Но это счастье, что вы здесь! Надо торопиться. Узнаем в полиции адрес извозчика и нагрянем. А эти пусть пока бумажки оформляют.

– Ага! – Глаза капитана сверкнули знакомым огнем. – Вильгельм Оттович!

Подошел молодой офицер в кафтане с петлицами пристава.

– Это господин Лыков. Я его забираю. У него есть важные сведения, требующие проверки.

– Конечно, Иван Осипович! Все равно дело вам поручат.

– Вы тут все закончите: врач, обыск, протокол… Вечером я вас найду и заберу бумаги. Не прощаюсь!

– Как вы здесь оказались? – спросил Алексей, усаживаясь в пролетку полицмейстера. – Я, имея такую улику, мечтал об этом. И готовился к долгому объяснению с незнакомыми людьми…

– Повезло, – ответил Скобеев. – Зашел по делам к Аленицыну, а тут сигнал: убийство! Да где – в номерах «Восток»! Я сразу понял, что кого-то из вас. Ехал и думал: кого? Лишь бы не лесных, прости Господи мне этот грех… Степана Антоновича тоже жаль!

– Конечно, жаль, – согласился Лыков. – Но теперь надо отыскать убийц. Ведь в портфеле было сорок тысяч!

– Сорок тысяч! – ахнул капитан.

– Именно. И делать надо все пулей. Если извозчик не заметил, что я оторвал ему номер, тогда шансы есть. Скорее всего, он сообщник. В Петербурге мы называем таких «черными» извозчиками. По горячим следам раскрываются девять из десяти преступлений!

– Это я уж понял, Алексей Николаевич! Вот у меня о том годе был случай…

Но рассказать о случае капитан не успел – они приехали в канцелярию полицмейстера русской части. Быстро выяснилось, что Скобеев распоряжается здесь, как у себя дома. И команды его выполняют бегом. Очевидно, что по тяжким преступлениям капитан отвечал за весь Ташкент.

Личность извозчика установили в пять минут. Захар Талдыкин проживал на Выставочной улице, о которой капитан сказал, что она лихая и народ там опасный. Поэтому Иван Осипович усадил в «линейку» трех городовых – больше под рукой не оказалось – и велел им следовать за своей пролеткой. Два экипажа помчались на юго-восток.

Алексей немного волновался. Два года уже, как он не проводил задержаний. Вдруг разучился? Недавнюю схватку возле курганчи он за настоящее дело не считал. Капитан тоже был серьезен.

– У вас, Алексей Николаевич, и «георгий» имеется! – сказал он, покосившись на ленту. – А молчали…

– Это солдатский, – стал оправдываться бывший сыщик.

– Какая разница! «Георгий» есть «георгий». У нас во всем Первом батальоне таких лишь два.

– Скажите лучше, что такое батман? – переменил разговор Лыков.

– Батман? Туземная мера веса, примерно одиннадцать пудов. А что?

– Да парень, что угостил меня кулаком, сказал, что поднимает два батмана.

– Ого! Тогда я знаю, кто он. Среднего роста, белобрысый? Беглый дезертир Абнизов, известный силач. Других таких нет. Черт! А нас всего пятеро! Мы с ним не справимся!

– Ну, Иван Осипович, это предоставьте мне, – хмуро заявил Лыков. – Я его должник. Вы уж не вмешивайтесь, ладно?

– Да вы не поняли! Абнизов мне две засады раскидал! Теперь все городовые его боятся. Что вы один с ним сделаете?

– Ничего особенного. В муку изотру… мелкого помола.

Скобеев помялся и сказал:

– Вы слов на ветер не бросаете, я уж понял. Но с вашей ли комплекцией тягаться? В случае чего стреляйте в ногу, или хоть в голову, черт бы с ним, негодяем!

Он запнулся, вспомнив, какие бицепсы высовывались у Лыкова из-под простыни, когда они полуголые ехали железной дорогой. И протянул с надеждой:

– Хотя…

Тут они подъехали к домику с синими воротами. Капитан махнул городовым рукой: тихо! Скобеев вынул «смит-вессон», Лыков – свой «веблей». В калитку они вошли бесшумно, а у двери случилась заминка. Иван Осипович, как тогда, под Джизаком, намеревался войти первым. Пока он воинственно топорщил усы, лесопромышленник положил ему сзади руку на плечо.

– Пустите-ка меня вперед.

– Вот еще! Я на службе и офицер. Как это я пущу на пули штатского?

– Но у меня опыта в таких делах больше!

– Но вы в отставке!

Ситуация делалась комичной. Два храбрых человека спорили между собой, кому первым поставить жизнь на кон. А внутри вооруженные люди уже готовились к бою.

– А у вас двое детей! – вспомнил Лыков.

– У вас трое, сами говорили, – парировал полицмейстер.

– Ну… а вас не били по голове, как меня! Обидно, съевши лизуна, не дать сдачи![38]

Пока Иван Осипович думал, что ответить на это, Алексей прошмыгнул мимо. Ну, берегись! Ударом ноги он выбил дверь и ворвался в комнату.

Там оказалось трое, и все были ему знакомы. Извозчик в синей чуйке сразу бросился на колени и поднял руки. Белокурый крепыш оскалил зубы и выставил вперед кулаки. А сарт с лицом душегуба выхватил кинжал и кинулся на Лыкова.

Человек с кинжалом очень опасен, и Алексей, не раздумывая, выстрелил ему в правое плечо. Пуля посадила туземца на задницу.

– На! – Лыков ударом сапога в голову надолго вывел головореза из игры. Потом убрал револьвер за спину, стал напротив крепыша и спросил: – Это кто тут по два батмана подымает?

– Ну я, – с вызовом ответил противник. – Сколько вас там? А берегись!

– Дай-кось я тебя поучу, дурака.

– Тридцать лет живу, никто меня не учил, – заявил Абнизов.

– Теперь пора.

Лесопромышленник схватил дезертира за ворот. Тот ухмыльнулся и положил свои ручищи сверху. Два силача сцепились, засопели – и через минуту разжали хват. Оба были озадачены. Потом решили пригнуть друг другу шеи, и опять ничего не вышло. Соперники были равны по силе, никто не мог взять верх. Скобеев с городовыми хотели вмешаться, но медлили – им самим уже стало интересно.

– Тебе, дуболому, ляжку прострелить? – тяжело дыша, спросил Алексей и полез за спину.

– Эх, барин, так-то нечестно будет! – укоризненно ответил дезертир. – Давай хоть на кулачки.

– Я тебе, шильник, сейчас дам на кулачки! – крикнул Скобеев и шагнул вперед. Но Алексей остановил его:

– Учить так учить! Начинай.

Абнизов прицелился и пустил кулак. Лыков увернулся и угостил по корпусу. Ему показалось, что удар пришелся в кирпичную стену! Но белобрысый отскочил, потирая ребра.

– Однако…

Хук сбил ему дыхание. На Алексея между тем накатила холодная ярость.

– Не учили еще, говоришь? – вполголоса, раззадоривая сам себя, сказал он. – Что чужое брать нехорошо… Что людей убивать нельзя… Не учили? Ну так я сейчас дам урок!