Мое время — ночная пора - Мэри Кларк

— Как она узнала? — спросила Джин.

— По словам домработницы, однажды ночью, незадолго до смерти матери, что-то случилось, и она совсем отреклась от Марка. Даже вычеркнула его из завещания — ей немало денег перепало от родни ее матери. Марк в то время учился в мединституте.

— Но ему было всего тринадцать, когда произошел несчастный случай, — запротестовала Джин.

— А он всегда завидовал брату, — тихо сказал Картер Стюарт. — Можешь быть уверена. Однако он мог восстановить отношения с отцом или, может, у него остался ключ от дома и он узнал, что отец в отъезде.

Неужели Марк солгал, что возвращается в Бостон? — удивилась Джин. Выходит, он специально подошел вчера в баре к нашему столу, рассказать, что проходил мимо отцовского дома. Неужели он все еще в городе, вместе с Лаурой?

Она не хотела в это верить.

— Мы все убеждены, что Лаура уехала вместе с кем-то, — проговорил Гордон Эймори. — Но возможно, она сама поехала к кому-то. Например, в соседний Гринвич, Бедфорд и Вестпорт, где у нее много именитых друзей.

Джек Эмерсон принес список приглашенных на встречу выпускников. Они распределили между собой, кто кому звонит, надеясь, что кто-нибудь сможет ответить на вопрос, куда уехала Лаура.

Они договорились встретиться утром, и вышли из ресторана. Картер Стюарт и Джек Эмерсон направились к своим машинам. В вестибюле Джин сказала Гордону Эймори и Робби Бренту, что собирается поговорить с портье.

— Что ж, будем прощаться, — сказал Гордон. — Мне еще предстоит сделать несколько звонков.

— Сейчас воскресенье, Горди, — сказал Робби Брент. — Что такое важное не может подождать до утра?

Гордон Эймори пристально посмотрел в нарочито ^евинное лицо Робби.

— Как тебе известно, я предпочитаю, чтобы ко мне обращались «Гордон», — сказал он, не повышая голоса. — Спокойной ночи, Джин.

— Напыщенный индюк, — сказал Робби, глядя, как Гордон идет через вестибюль и вызывает лифт. — Держу пари, что он поднимется к себе и включит телевизор. Сегодня премьера нового сериала на одном из его каналов. А может, он просто хочет полюбоваться в зеркале своим новым прелестным личиком. Честное слово, Джинни, этот пластический хирург, наверное, гений. Помнишь, каким Горди был в детстве?

Мне все равно, что он собирается, подумала Джин. Я просто хочу проверить, не звонила ли Лаура, а затем подняться к себе и лечь спать.

— Гордон молодец! Он сумел полностью изменить свою жизнь. Детство у него было кошмарное.

— Как и у всех нас, — отмахнулся Робби. — Конечно, не считая нашей без вести пропавшей королевы красоты. — Он пожал плечами. — Схожу за курткой и прогуляюсь. Я помешан на здоровом образе жизни, но вся моя физкультура за эти выходные — нескольких пеших прогулок. Спортзал здесь совсем убогий.

— А есть на твой взгляд хоть что-нибудь не совсем убогое в этом городе, отеле, или в людях, с которыми ты здесь встречался? — не сдержавшись, резко выпалила Джин.

— Почти ничего, — радостно сказал Робби. — Конечно, кроме тебя, Джинни. Мне грустно было смотреть, как ты расстроилась, когда мы обсуждали Марка и Лауру. Официально заявляю: я заметил, что он и с тобой заигрывал. Сложно понять, чего он хочет. Но большинство психиатров гораздо более чокнутые, чем их пациенты. Если Марк убрал тормоз на машине и убил брата, значит, осознанно или нет, он замышлял это. Ведь это был новый автомобиль Денниса, подарок родителей в честь окончания Стоункрофта. Подумай об этом.

Подмигнув и помахав рукой, он направился к лифтам. Взбешенная и униженная тем, что он заметил ее реакцию на предположение насчет Марка и Лауры, Джин подошла к конторке, где дежурила Эми Сакс, невысокая женщина с тихим голосом, короткими русыми волосами и в огромных очках, едва державшихся на переносице.

— Нет, мы пока не получали никаких известий от мисс Уилкокс, — сказала она. — Но вам пришел факс, доктор Шеридан. — Она достала с полки белый конверт.

У Джин пересохло во рту. Мысленно убеждая себя подождать и прочесть послание в номере, она вскрыла конверт.

Четыре слова: «Зловонней плевел лилии гниенье»[14].

Лилии гниенье, подумала Джин. Мертвая Лили.

— Что-то не так, доктор Шеридан? — встревожилась мышка-портье. — Надеюсь, не получили плохих известий?

— Что? Нет... все хорошо, благодарю вас. — Потрясенная, Джин поднялась в номер, открыла сумочку и перетряхнула бумажник в поисках номера мобильного Сэма Дигана. Его лаконичное «Сэм Диган» заставило ее вспомнить, что уже около десяти вечера и он, видимо, спал.

— Сэм, я, наверное, вас разбудила...

— Нет, вовсе нет, — перебил он. — Что случилось, Джин? Позвонила Лаура?

— Нет, это насчет Лили. Еще один факс.

— Зачитай мне.

Ее голос дрожал, когда она читала ему эти четыре слова.

— Сэм, это цитата из Шекспира. Мертвые лилии. Сэм, кто бы это ни прислал, он угрожает убить моего ребенка. — В голосе Джин зазвучали истеричные нотки, и она выкрикнула: — Как мне его остановить?! Что мне делать?!

37

Сейчас она, наверное, получила факс. Все же непонятно, почему так приятно дразнить Джин, в особенности сейчас, когда он уже решил убить ее. Зачем он бередит ее рану, угрожая Мередит, девушке, которую Джин назвала Лили? На протяжении почти двадцати лет знание тайны ее рождения и удочерения казалось ему чем-то незначительным и бесполезным, вроде подарков, которые неприлично вернуть, и они вечно пылятся на полке.

И лишь в прошлом году, встретив ее родителей на званном обеде и узнав, кто они такие, он постарался подружиться с ними. В августе он даже пригласил их к себе в гости на выходные вместе с Мередит, которая приехала домой на каникулы. Тогда у него и возникла мысль взять у нее что-нибудь для проверки ДНК.

Вскоре подвернулся удобный случай украсть расческу. Все приглашенные купались в бассейне. Когда она расчесывала волосы после купания, зазвонил ее мобильный телефон. Она ответила на звонок и вышла поговорить. Он незаметно спрятал расческу в карман и пошел к гостям. На следующий день он отправил расческу и первое послание Джин.

Власть над жизнью и смертью... Эту его власть испытали на себе пять девушек из Стоункрофта, а также множество других женщин, выбранных случайно. Ему было интересно, как скоро найдут тело Хелен Уэлан. Не допустил ли он ошибку, положив ей в карман филина? До сих пор он прятал свой символ, не выставлял напоказ. Как в прошлом месяце, поджидая Элисон в домике у бассейна, оставил одного в ящике кухонного стола.

Свет в доме не горел. Он надел прибор ночного видения, отпер ключом заднюю дверь и вошел. Затем запер дверь, прошел через кухню к задней лестнице, бесшумно ступая, поднялся наверх.

Лаура находилась в спальне, до шестнадцати лет это была ее спальня — потом она со всей семьей переехала на Конкорд-авеню. Лаура лежала на кровати, связанная по рукам и ногам, с кляпом во рту. Ее золотистое вечернее платье поблескивало в темноте.

Она не слышала, как он вошел, и когда он склонился над ней, от ужаса у нее перехватило дыханье.

— Я вернулся, Лаура, — прошептал он. — Ты не рада? Она попыталась отодвинуться от него.

— Й-й-й-яаа ф-ф-фффиииил-л-л-лииин-н-н, я ж-ж-жив-в-в-вву на д-д-д-д-д... — прошипел он. — Ты думала, что передразнивать меня очень смешно, не так ли? Ты и сейчас так считаешь, Лаура? Думаешь, что смешно?

Через прибор ночного видения он заметил ужас в ее глазах. Она помотала головой, всхлипывая.

— Неверный ответ, Лаура. Ты ведь думаешь: как это смешно. Все вы, девушки, думаете: как это смешно. Покажи мне, что ты думаешь: как это смешно. Покажи.

Она закивала. Он вытащил кляп.

— Не кричи, Лаура, — прошептал он. — Никто тебя не услышит, а если начнешь кричать, я прижму к твоему лицу подушку. Поняла?

— Пожалуйста, — прошептала Лаура. — Пожалуйста...

— Нет, Лаура, я не хочу, чтобы ты говорила «пожалуйста». Я хочу, чтобы ты передразнила меня, произнесла ту мою реплику, а потом я хочу, чтобы ты засмеялась.

— Й-й-й-яаа ф-ф-фффиииил-л-л-лииин-н-н, я ж-ж-жив-в-в-вву на д-д-д-д-д....

Он одобрительно кивнул.

— Хорошо. Ты прекрасно передразниваешь. А теперь давай представим, что мы сидим вместе с девушками за обеденным столом и хихикаем, смеемся, хохочем... Я хочу увидеть, насколько все развеселились после того, как ты высмеяла меня.

— Я не могу... Прости...

Он схватил подушку и прижал к ее лицу. В отчаянии, Лаура принялась смеяться, взвизгивать, истерично поскуливать.

— Ха... Ха... Ха... — Из глаз у нее лились слезы. — Пожалуйста...

Он прикрыл ей рот рукой.

— Ты чуть не назвала меня по имени. Это запрещено. Ты можешь называть меня только Филином. Ты должна отрепетировать роль веселящихся девушек. Сейчас я развяжу тебе руки и дам поесть. Я принес тебе суп и булочку. Правда, я хороший? Потом я позволю тебе сходить в туалет. Затем, когда ты опять ляжешь на кровать, я позвоню в отель с твоего мобильного. Скажешь портье, что ты с друзьями, с планами не определилась, и пусть они оставят номер за тобой. Ты все поняла, Лаура?