Опасно для жизни - Фридрих Незнанский

Они познакомились в Питере, учились в одном институте. Потом Надежда узнала обстоятельства переезда их семьи в Грузию. Сначала Илья поступал в медицинский, но, получив на первом экзамене четверку, испугался, что не выдержит конкурса и ему придется возвращаться обратно. В непрестижном в те годы химико-фармацевтическом конкурса практически не было. Илья поступил без труда. Он жил в коммуналке у какой-то двоюродной тетки и был обычным бедным студентом. Разве что посылки из солнечной Грузии, дружно поедавшиеся всей группой, отличали его от однокашников. У Нади была своя история. Она была единственной дочерью секретаря одного из московских райкомов партии. В десятом классе девушку настигла первая любовь. К сожалению, предмет любви, молодой опереточный тенор, оказался женат. Это выяснилось, когда Надя была на третьем месяце беременности. В благородном семействе разразился шумный скандал, вследствие которого тенор оказался работником колымской областной филармонии. А Надя была выслана «в глушь, в Саратов», коим представлялся грозному родителю, выросшему в рязанском селе, город на Неве. Но все это было уже после злосчастного аборта, на котором настоял отец.

Потом был странный роман со старшекурсником Ильей, который и романом-то назвать было трудно. Так, притулились друг к другу два одиноких, некоммуникабельных человека.

Когда до окончания Ильей института оставалось несколько месяцев, они, испугавшись будущей неизвестно какой судьбы, где надо обретать новые привязанности, подали заявление в загс.

Тут же приехал с инспекторской проверкой Надин отец, установил родословную жениха, его отметки и перспективы и неожиданно дал «добро». После свадьбы, которая совпала с окончанием института и — надо же! — блестящим распределением Ильи Висницкого в Министерство здравоохранения, молодые переселились в столицу. Надя заканчивала обучение уже там.

Тренькнул звонок. Надежда бросилась к двери, путаясь в полах длинного вечернего платья.

— Ну наконец-то! — воскликнула она.

Илья Николаевич бережно поцеловал жену, снял добротное, но немодное пальто.

— Почему так поздно? — слегка надулась Надя.

— Потом расскажу, — ответил Илья. — Можно к столу или тебе чем-нибудь помочь? — спросил он уже из ванной.

— Какая помощь может быть нужна за полчаса до Нового года? Разве что уничтожить то, что я без тебя наготовила.

Илья Николаевич с удовольствием оглядел сияющий разнообразием стол.

— Что ж, давай проводим старый, не добром будет помянут, девяносто третий год. Знаешь, я просто поражаюсь терпению нашего народа. Ведь финансирования никакого… — начал было витийствовать Илья Николаевич.

— Давай все-таки сначала выпьем! — перебила супруга Надежда. — Налей мне водки.

Илья Николаевич удивленно поднял брови, но исполнил просьбу жены. Они выпили. Илья набросился на еду. Надя едва ковырялась вилкой в тарелке.

На экране телевизора появился Президент, поздравляющий россиян с Новым, 1994 годом, понимаешь! Илья, пережевывая холодец, принялся открывать шампанское.

«Почему он так противно жует. И почему было не прийти на полчаса раньше, чтобы не торопиться?» — раздражаясь, думала Надежда.

Илья наконец справился с бутылкой, и шампанское, пенясь, полилось в узкие высокие фужеры.

— С Новым годом, дорогая, — потянул он к ней влажные от еды губы.

— С Новым годом! — чуть не плача неизвестно от чего ответила Надежда.

Минут через десять Надя спросила:

— Так почему ты так поздно пришел?

— Встречались с Сергеем. У него проблемы в конце года. С банками. Нужно было помочь.

— С Сергеем? — возмутилась Надежда. — А он что, со своими проблемами не мог подождать? Насколько я знаю, финансовый год кончается позже, чем календарный!

— Но, Надюша, он мой брат. Зачем же усложнять ему жизнь? Я должен помогать…

— Ты должен? Ему? — Надежда, никогда не любившая и ревновавшая мужа и к брату, и особенно к его жене, завелась: — А ты в нем уверен, в своем брате? Что ты о нем знаешь? Ты в восемнадцать лет из дома уехал. Он без тебя сформировался. Второй секретарь Тбилисского горкома партии! Да они там небось с первым такими делами ворочали, еще до всякой перестройки, тебе и не снилось! Полновластные хозяева города. И что ты думаешь, он здесь под тобой тихонько сидеть будет? Обставит или подставит, помяни мое слово!

— Прекрати, Надя, он мой брат. Это я его секретарем горкома сделал.

— Не ты, а мой отец, — прошипела Надежда. — А он это помнит? Когда он о тебе за все это время вспоминал? Когда кресло горкомовское надо было получить — раз. Когда сына нужно было в институт пристроить — два. Когда горкомы разогнали и на выборах его прокатили — три.

— Перестань, Надя, Новый год все-таки. Ну что ты завелась?

— Потому что… Потому что… мне операция нужна. Еще неизвестно, выживу ли я… А ты ходишь неизвестно где… Я думала, ты на работе… А ты с братом. И Нино, конечно, с вами была, — заливалась слезами Надежда.

— Надюша, что случилось? — подошел к жене и погладил ее вздрагивающие плечи Илья.

— Ура! С Новым годом! — наперебой выкрикивали уже нетрезвые голоса.

В этом доме, расположенном в другом городе, а именно в Северной Пальмире, праздник встречали совсем не так, как в семье Висницких, — шумно и весело. У двух разнокалиберных столов, на которых выпивка явно преобладала над закуской, толпилась целая куча народу: девушки в самодельных, но весьма экстравагантных нарядах, молодые люди, преимущественно в джинсовой экипировке.

Звучала музыка, и несколько пар уже кружились в танце, держа в руках бокалы с шампанским.

На фоне всеобщего веселья выделялась пара мужчин, спорящих о чем-то возле праздничного стола. Невысокий мужчина, тыча рюмкой с водкой в собеседника, высокого, нескладного молодого человека в сдвинутой на затылок маске волка, самозабвенно доказывал:

— Субъединичные вакцины наименее иммуногенны! Они требуют определенной схемы применения!

— Но за этой технологией будущее! Пока вы будете готовить ваши традиционные препараты, противник угробит половину населения, не говоря уже о войсках, своим бактериологическим оружием!

На другом конце стола пухленькая девушка, с кнопочкой вместо носа, насмешливо улыбаясь, смотрела на увлеченную спором пару.

— Ну что, Лизок, я смотрю, Ветров твой не меняется? — насмешливо спросила она хозяйку дома.

— Сумасшедший, — вздохнула в ответ ее красивая русоволосая подружка, одетая в длинное платье, дошитое, судя по торчащим из подола ниткам, за пять минут до встречи гостей.

— Как вы вообще живете-то? Мы ведь с твоей свадьбы и не виделись.

— Да, уже почти год, — подтвердила Лиза. — Ну как живут с гением? Он — служитель высших сфер, а я — его служанка.

— И как тебе, нашей первой красавице, эта роль?

— Ну что ты привязалась? — рассердилась Лиза. — Ты же знаешь, я сделала на него ставку. На его талант, на его секретный институт. Ты же помнишь, на курсе он был самым талантливым. За кого же мне было выходить замуж, как не за него? Вот я и сделала высшую карьеру на своем уровне! Или следовало обратно в свой Актюбинск ехать, в школе химию преподавать? Ты такой судьбы мне желала?

— Да Господь с тобой! — замахала ручками подружка. — Я очень рада, что ты осталась в Питере. Только… Это раньше секретный институт был — о-го-го! А теперь что? Когда он тебе последний раз зарплату в дом приносил? Можешь не отвечать. По ниткам из твоего подола вижу, что вчера, да и то не густо.

— Стерва ты все-таки, Лидка! — вконец рассердилась Елизавета, оглядывая подол платья.

— Я, может быть, и стерва. Но стерва, которая тебя любит! Чего бы тебе было Вадима не подождать?

— Что? — вскипела Лиза. — А чего мне было ждать от твоего Вадима? Ну да, приедет, обворожит, цветов накупит, ресторанами напичкает. А через неделю улетит в свой Тьму-Тараканьск. В свой замечательный, имени не знаю кого, погранокруг. К своей замечательной полковнице. Три года такой кутерьмы — не хватит ли? И потом, он же знал, что я замуж выхожу. Что ж не приехал, не забрал меня?

— Лиза, он делает карьеру! Ты должна это понять. Но его карьера состоялась, а гению твоему вообще никакая карьера не нужна! Это же видно! Он балдеет от самого процесса работы. На таких всегда воду возят. Выжимают как лимон и бросают!

— Оставь меня в покое! Ты пришла, чтобы настроение мне испортить? — со слезами в голосе прошептала Лиза.

— Я пришла, во-первых, потому, что ты меня пригласила. Вернее, это во-вторых. А во-первых, я хотела тебе сообщить, что Вадима переводят в Москву. В Генеральный штаб. И он меня о тебе спрашивал.

Лиза испуганно посмотрела на ту сторону стола, где ее муж продолжал свой концептуальный спор.

— Но вы закопаетесь в этих многоразовых инъекциях! Представь, Игорь, что в боевых условиях тебе нужно прививать армию каждый месяц! Это же бред!