Письма. Дневники. Архив - Михаил Сабаников

Пока удается все недоразумения ликвидировать, но если бы ты знала, какая от этого пустота в душе. Неужели и здесь, где так много страданий и куда мы приехали утешать и помогать, нельзя обойтись без взаимных счетов и пререканий! Но все же пока ничего серьезного не вышло, и я только вижу, что мне надо быть каждую минуту готовым к возможным неприятностям. Уступчивости ни у кого.

29 V 1915

Сейчас объяснение со Славой. Он находит, что я не во всем соблюдаю его положение и авторитет заведующего хозяйством. Я дал ему, кажется, полное удовлетворение и буду впредь осторожнее. Надеюсь больше подобных жалоб не слышать.

30 V 1915

Чтобы не спутаться в последовательности событий, составлю конспект происшедшего до 1 июня, а затем буду уже записывать сюда ежедневно всё.

15 мая, 5 ч. вечера

Поезд Бурятского отряда вышел из Москвы.

18 V 1915

Пришли утром в Ковно, но не нашли никаких указаний, куда следовать дальше.

19 и 20 V

Ожидаем ответов на телеграммы, посланные Евстафьеву, Куракину, Дмитриеву. Вечером ответ Евстафьева: «Выступите по ж.д. Симно Сувилкской губ. Отряд предназначается для обслуживания одного из корпусов. По прибытии Симно повидайтесь корпусным врачом 3 Сибирского Корпуса, от которого узнаете подробности. Если для устройства Симно не окажется места, обследуйте ближайшие пункты ж.д. от Симно. Последующим благоволите телеграфировать времени ухода из Ковно, прибытия Симно также».

21 V

Автомобилем с Пастукьяном, Кожеуровым и Комаровым еду из Ковно в Симно через Прены и Олиту. В Симно сговариваюсь с Корпусным командиром и врачом. Мы, оказывается, будем заменять собой несуществующие военные медицинские учреждения 34-го еще не окончательно сформированного Корпуса. Поездка в Домницу в штаб 27 дивизии. Вечером возвращаемся в Олиту, куда к тому времени подошел наш поезд. Выбор места под склад.

22 и 23-го

Устройство склада в Олите. На ночь выходим в Шестаково.

24-го

В 3 утра прибыли в Шестаково. Развертываем лазарет. Выбираем места для летучек: «Б» Новины, «А» – Сусники.

25-го

В лазарете официальный прием, неофициально перевязывали еще вчера. Днем устраиваю летучку «Б» в Новинах, а для выступления в Сусники назначаю 26 рано утром. Телеграмма: «Прошу безотлагательно летучку в Сусники на раненых 212 полка, кот. сейчас 26. Начальник штаба 53 див. Скибин». Экстренно выезжаю с Боссом, сестрами на двух автомобилях. Двуколки высылаю под предводительством Окорокова немедленно. Зельдину поручаю поднять всю летучку и двинуться возможно скорее. Ожидание в темноте прибытия раненых и приближения обоза. Первый раз слышал пулеметы. По дороге будто скоро едут телеги. «Это Зельдин, но разве можно так гнать», – говорю я, но это не Зельдин и не грохотание колес по твердой дороге, а рокотание пулеметов. Не уехал бы Зельдин по шоссе прямо к немцам, надо поставить на шоссе у поворота сторожа. Вызывается Комаров со своим мотором и вскоре исчезает за холмом. Все страшно устали. Едва ходят. Спать ужасно хочется. Холодно тоже ужасно. Забираемся в халупу. Совершенно темно. Окороков время от времени освещает помещение своим электрическим фонарем. Из темноты тогда мелькают и опять исчезают знакомые лица. Жутко, вероятно, сестрам. Что-то думает молчаливая Петрова, и что смолкла всегда словоохотливая Ринкевич. Да всем, вероятно, жутко. «Где немцы, откуда придут эти 26 раненых?» – спрашиваю я молчаливую тень литовца хозяина, к которому мы забрались как хозяева. «Вот с этой стороны каждую ночь привозили сюда раненых, когда здесь стоял ушедший сегодня утром перевязочный пункт Сибирского Корпуса. Каждую ночь вот об это время мимо этих ворот проходил обоз повозок, идя на позиции за ранеными, и каждую ночь возвращались они со своей добычей. А это что? На дрогах в совершенной почти темноте везут какую-то клетку или лестницу. Рефлектор! Его каждую ночь вывозят на позиции и устанавливают для освещения вражеских окопов. Поутру вновь всё собирается, складывается и увозится прочь от огня и от глаз. Но вот заблестели огни на германском фронте. Ракеты. Каждая будто прямо в тебя целит. А вот и германские рефлекторы осветили соседний лес и дальнюю гору. В темноте я чуть не столкнулся с Зельдиным. Обоз стоит тут недалеко, и Зельдин пошел вперед разобраться, как ввести его во двор. «А где же Комаров – он должен был проводить вас с шоссе?» «Мы его не видели». Бегу к Панарину, но во тьме не могу сразу найти дорогу, а он не откликается. Наконец нахожу его, спящим в автомобиле в одной куртке без шинели, в такую погоду. Еле разбудил его, приставил к автомобилю сторожа и послал спать в избу, расспросив его, как найти Комарова на шоссе. Я не обращал внимания на дорогу и мог бы не сразу найти её. «Уж не уехал бы Комаров в Кальварию в плен к немцам. Было неосторожно оставлять его одного на шоссе». Тут потребовалось дать какие-то разъяснения Боссу и Зельдину. Я несколько минут задержался и затем пошел по направлению к шоссе искать Комарова. Кругом ракеты, свет рефлекторов пробегает то там, то здесь, изредка грохочут орудия, частят залпы, и время от времени этот шум пулеметов населяет все окрестности воображаемыми телегами. Я никак не мог сразу освоиться, что это ничего общего с телегами не имеет, и невольно относил долетающие до меня звуки к шоссе и другим большим соседним дорогам.

Вдруг яркий, яркий, ослепительный свет озарил меня, дорожку, на которой я стоял, соседние кусты. Германский рефлектор! Они, конечно, такого маленького предмета, как я, не заметят, эти германцы – подумал я, ну а все же неприятно. Отхожу в сторону в темноту, но не тут-то было! Глаз опять направлен на меня, и во всей темной ночи я один освещен всей силой огня. Еще раз бросаюсь в сторону. Еще раз попадаю в полосу света, будто за мной следят! Да ведь это наш Комаров едет на своем автомобиле прямо на меня! Милый Панарин не пошел спать, как я ему советовал, а пока я замешкался, давая советы Боссу и Зельдину, сбегал на шоссе, разбудил спавшего в своем моторе Комарова, и вот они оба подкатывают к Сусникам – но раненых все еще нет. Обоз разобран. Остается разобрать медицинскую часть. Это дело одних врачей, и мы можем спать. Все, кроме Босса и Цветкова, укладываются и засыпают до утра как убитые.

Вот она, первая ночь на позициях. Как много потом казалось простым и чуждым всякой таинственности, но первое время все так необычно!

30 V 1915 Шестаково

Приезжал кн. Куракин. Осматривал лазарет, ездил в летучку «Б» в Новинах. Рассказ раненого о прорыве фронта германцами. С Егоровым иду из Новин пешком в штаб 27 дивизии. Там предупреждают, что может быть отступление. Мы должны постоянно держать при штабе вестового. Частичное свертывание лазарета после эвакуации всех раненых в поезд. Проба свертывания прошла очень удачно. Е. Вл. Милановский показал себя. Вечером того же дня штаб 53 дивизии посетил Сусники и настоятельно советовал летучке «А» передвинуться подальше от места разрыва снарядов.