Чеки серии Д (Седой и Три ботфорта - 2) - Алексей Биргер

- Было бы серьезно, если бы ему было больше четырнадцати лет, ответил участковый. - Тогда ему и колония для несовершеннолетних светить могла. А так... Родителям на работу "телега" уйдет, да в школу извещение. Пусть взгреют его как следует. Думаю, больше он ничего отмачивать не будет. Тут, кстати, самое страшное - если говорить о серьезном - что такие самодельные штуковины часто взрываются. Перекосило бы или заклинило патрон - а гильзы, я поглядел, у него все старые, кое-где побитые и помятые, любую в стволе заклинить могло - и разворотило бы ствол так, что мог бы он без рук остаться, а то и без глаз. Просто повезло ему, что эта хреновина не рванула... Ладно, подождите немного, я его ещё чуть-чуть припугну и выпущу. Ну, а уж как с ним в школе будут разбираться - это их дело.

- Могут из школы исключить? - с тревогой спросил Ленька.

- Исключить не исключат, но пометка в личном деле останется. И в архивах детской комнаты нашего отделения тоже этот случай зафиксируют, надо полагать... Ладно, садитесь, ждите, и не вынимайте мне мозги. У меня и без вашего стрелка дел полно.

И друзья уселись ждать в закутке коридора: закутке без окон, освещенным тусклым светом. Откуда-то до них доносились голоса.

- И когда ты за ум возьмешься? - говорил мужской голос. - Надоела ты нам хуже горькой редьки!

- Да я... - этот голос был женским, и молодым, похоже, но при этом подсевшим - то ли простуженным, то ли прокуренным. - Да я ведь ничего и не делала, а что повеселились, так это никому не запрещается, и все равно, честное слово, это в последний раз.

- Знаю я твои "последние разы"! - возражал мужской голос. - Тунеядка ты, вот кто. Да ещё и укрывательница краденого, если не хуже. Смотри, вышибем тебя наконец за сто первый километр - узнаешь, где раки зимуют!

- Я работаю! - заспорил женский голос. - А что до краденого, то ничего я не укрывала. Я за всех своих гостей не могу быть в ответе. Если кто-то из них чужой каракулевый полушубок принес, на огонек завернув, то я-то тут при чем? Вот его и сажайте!.. И потом, он ведь не у кого-то постороннего украл, а у собственной жены, так? Выходит, их это, семейное дело, и нечего милиции вмешиваться.

- Что-то ты при этом частью их семьи оказываешься, - ехидно ввернул мужской голос.

- Да я-то что, да я ничего... - опять заспорил женский.

Ребят настолько увлекло это разбирательство - в милиции они до сих пор не бывали ни разу, и ничего подобного им слышать не приходилось - что они не сразу заметили, как Димка наконец вышел из дверей одного из дальних кабинетов.

- Димка! - замахали они ему.

Димка, надев ранец на одно плечо, помахал им в ответ.

- Пошли отсюда скорее, - сказал он. - Мне этих часов в милиции на всю жизнь теперь хватит.

И рванул таким быстрым шагом, что друзья с трудом поспевали за ним.

Остановился он только в палисадничке напротив отделения милиции - и жадно втянул воздух, переводя дух.

- Теперь я понимаю, что это значит, когда у Дюма или кого там ещё герой бежит из тюрьмы и "с наслаждением пьет первые глотки сладкого воздуха свободы"! - заявил он. - Я чувствую приблизительно то же самое.

- Ну, ты дал! - сказал Ленька. - Как тебя угораздило?..

- Не знаю. Честное слово, не знаю. Палец случайно дернулся на курке. Я тысячу раз это им объяснял, но, по-моему, они мне так до конца и не поверили... Теперь ещё в школе будут со мной разбираться... Ой, а что родители со мной сделают, если этот полковник предъявит счет за колесо!

- Не предъявит, - поспешил успокоить его Юрка. - Седой ему все объяснил. Полковник тебя и отмазывал.

- Да, я почувствовал, как в отношении ко мне дяди Володи, что-то изменилось, - кивнул Димка. - Где-то с час назад. А эта инспектор детской комнаты - такая мымра, въедливая до жути! Просто, знаешь, как врага тебя пытает, и все придирается, к каждому слову! Честное слово, нельзя бабам ментами быть, мужики не такие стервозные!

Да, судя по всему, за несколько часов в милиции Димка обогатился немалым жизненным опытом.

- Тебя ещё и майор отбивал - ну, тот, с которым Седой задружил, помнишь? - и ещё люди звонили, - продолжал объяснять Юрка. - А этот полковник, когда мы ему деньги вернули...

- Какие деньги? - живо спросил Димка. - Не забывайте, я ничего не знаю.

- Конечно, не знаешь! - подхватил Ленька. - А у нас ведь происходили такие события, такие события, полный наворот событий! Начать с того, что мы с Седым поднимаемся к Юрке, начинаем слушать твою магнитофонную запись она, кстати, ещё так пригодилась, и полковник тебе очень благодарен - и слышим такое, что не фига не врубаемся, но волосы у нас дыбом встают, и тут звонок в дверь и...

- ...И врывается полковник, злой как сто чертей, мол, где мои деньги, мошенники, где мои деньги! Хорошо, Седой с первого момента въехал, что происходит, и сумел ему объяснить, а то бы ещё та кутерьма была!..

- Погоди! - взмолился Димка. - На полтемпа ниже! Я не успеваю ухватывать...

Долго ли, коротко ли, но, в итоге, друзья смогли рассказать Димке о том, что происходило во время его заточения, так, что Димка все понял - и восхитился.

- Да-а, ребята! Вот это поворот! Крутейший поворот! Почище, чем в любом детективе, а Седой... да он врубается как комиссар Мегрэ! Честное слово, когда он совсем взрослым станет, он всех за пояс заткнет. Но... - он нахмурился. - Он зря сказал полковнику, что я тормозил его, чтобы спасти от мошенников. Я-то ведь считал в тот момент, что полковник - один из них, что он с ними заодно... Если бы я знал, что он тоже жертва... у меня бы, может, палец и не дернулся, - мужественно признал Димка. - Выходит, хорошему человеку машину попортил.

- Ну, и не стоило об этом упоминать, - сказал Ленька. - Зачем картину портить, когда она такой гладкой получилась?

- Так что дальше-то было? - спросил Димка.

- Дальше, - стал рассказывать Юрка, - подъехали друзья полковника, стали держать в нашей квартире военный совет. Ну, как проучить этих мошенников так, чтобы они и Седого не вздумали трогать, и о своих безобразиях забыли, и чтобы при этом никого не подставить. Нам тоже разрешили на этом совете присутствовать, мы тихо в углу сидели, а Седой попозже присоединился, он пошел Таньку Боголепову домой проводить, потому что ей уже пора было, и, по-моему, она немного расстроилась, что, из-за всей этой истории, мало погуляла с Седым вдвоем... Кстати, не надо особо трепаться, что мы их вместе видели. То есть, слухи все равно пойдут, у нас народ глазастый, но чем меньше будет слухов, тем лучше, и главное, чтобы от нас ничего не текло...

- Понял, - кивнул Димка.

- Так вот, - рассказ продолжил Ленька, - друзья полковника подкатили один за другим, и первым этот Гена, который, как выяснилось, только недавно вернулся из ГДР, и он приволок три банки этих мандаринов, как было ему заказано, представляешь?..

- Класс!.. - восхитился Димка.

- А потом и другие, говорю, собрались. "Ну, - говорит полковник, почти все лучшие люди в сборе, как и в прежние времена, так что у нас на пути не стой!.." И, значит, обрисовал им ситуацию, как всех нас в это мошенничество втянули. А потом спрашивает у одного из своих друзей, которого звали Василием Владимировичем... ну, они все его просто Васькой называли. "Тебе, - говорит, - Васька, и карты в руки, потому что ты теперь не по нашему военному ведомству, а по другому, которое как раз такими делами занимается. Есть возможность укатать этих мерзавцев по закону?" "Ну, - говорит Василий Владимирович, немного подумав. - Сложно сказать. Ты ведь у нас тоже, если букве закона следовать, получаешься не очень чистым, соучастником незаконной валютной операции. То есть, на такие "валютные операции" сквозь пальцы смотрят, понимают, что против течения жизни не попрешь, но, если кто засветится, могут и приложить, для острастки другим. Скажем, если бы ты мне на работу позвонил со своей проблемой - не исключено, что мне бы пришлось делу официальный ход давать, ведь у нас, сам понимаешь, строгости и степени секретности, все звонки фиксируются, и по поводу обращений, подобных твоему, надо бы начальству доклад представлять, чтобы потом не спросили, почему ты то-то и то-то утаил. Я бы, конечно, отмотал тебя, товарищ командир, но ты правильно сделал, что не засветил свои проблемы по телефону - ни меня не подставил, ни себя. А так, я вижу два способа их прищучить, чтобы они потом никогда не воняли. Первый - дать им напасть на этого пацана, на Седого, и замести их за покушение на убийство. Правда, тогда пацан свидетелем по делу получится, а зачем таскать хорошего парня по следователям, прокуратурам и судам, ещё затянут колесики... Можно их просто пугнуть угрозой возбуждения уголовного дела. Мою красную книжечку я им, конечно, покажу, и беседу проведу подходящую, хоть и будет это не совсем законно. Но, я так понимаю, жаловаться на незаконное запугивание со стороны работника органов они не побегут, поэтому можно рискнуть. Кроме этого, я вернул бы им их деньги - эти три тысячи рублей - и получил бы с них письменное признание в попытке мошенничества. Тогда они точно исчезнут как, эти самые, дым, сон и утренний туман. Второй способ - действовать через отделение милиции, на территории которого находится валютный магазин, возле которого вся каша заварилась. Какие там отделения, на Грузинах? Десятое, восемьдесят восьмое, ещё какое-то имеется... Еще неплохо бы насторожить то отделение милиции, к территории которого относится большая "Березка" на Кутузовском. Они ведь могут и там подвизаться время от времени. Милиция обычно знает почти всех спекулянтов, которые около валюток крутятся, но не всегда руки доходят воздух вокруг валюток обеззаразить. Но если их попросить особо - и не только я попрошу, но и мои товарищи - что таких-то и таких-то надо проучить, потому что зарвались, гады, и уже такие крупные мошенничества крутят, что дальше терпеть нельзя, то тут на них найдется управа... И вот для этого магнитофонная кассета, о которой ты рассказал, может оказаться очень полезной. Надо прослушать её от и до... Кстати, если надо, я тоже позвоню, попрошу отпустить пацана, который придумал эту кассету записать. Башковитый, видать, хоть и псих. Это ж надо - из самопала по машине палить, чтобы не дать тебе исчезнуть в неизвестном направлении..."