Трапеза Господня - Протопресвитер Николай Афанасьев

Составитель «Апостольских правил» (самое раннее конец IV–гo века, но скорее всего, начало V–гo века) воспроизвел 2–е правило Антиохийского собора с небольшими изменениями. «Всех верных, входящих в церковь, и Писания слушающих, но не пребывающих (paramenontax) на молитве и святом причащении (до конца), как производящих бесчиние в церкви, подобает отлучать от церковного общения» [75]. Одновременно составитель «Апостольских правил» внес предписание о том, что епископ, пресвитер, диакон или кто–либо из состоящих в священном списке подлежат отлучению, если они при совершении Евхаристии не причащаются [76]. Заметим здесь, что это последнее правило является еще одним свидетельством отсутствия «сослужения» в V–м веке, т. к. при сослужении случай указанный в нем был бы невозможен. В отношении причащения клир и верные поставлены составителем «Апостольских правил» в одно и то же положение. Возвращаясь к 9–му правилу, нужно отметить, что в нем, как и во 2–м правиле Антиохийского собора речь идет о лицах, уходящих из храма по прочтении Писания и о непричащающихся. Тем не менее, это правило впоследствии стало опорной точкою для оправдания новой практики. Составитель «Апостольских правил», говоря об участии в молитве и в причащении, употребил глагол «paramenw», что означает пребывать или оставаться до копна. Он хотел им указать, что верные должны оставаться до конца Евхаристии, чтобы принять участие в молитве и причастии. Для филолога и комментатора правил не может быть сомнения относительно этого значения глагола «paramenw» с дательным падежом. Надо было все искусство известного комментатора правил Вальсамона (ХII–й век), чтобы истолковать этот глагол в смысле присутствовать.

4. Судьба 2–го Антиохийского правила и 8–го и 9–го Апостольских правил была необычайной. Трулльский собор в числе других канонических постановлений признал за Апостольскими и Антиохийским правилами общеобязательное значение. Это же подтвердил и VII–й Вселенский собор. Одновременно с этим Трулльский собор торжественно объявил все правила, которые он принял, неизменяемыми. Парадокс церковной жизни заключается в том, что догматизирование правил совпадает с началом их фактических изменений. На этот путь встал сам Тульский собор, изменив своим 12–м правилом апостольское предписание относительно брачной жизни епископов. Правильно или неправильно с точки зрения церковной экономии предписание, содержащееся в 12–м правиле Трулльского собора, это — особый вопрос, но, как ни старался собор словесно сгладить факт изменения, его предписание является нарушением того, что он сам объявил неизменяемым. Другой парадокс заключается в том, что церковное сознание приписывает характер неизменяемости главным образом постановлениям, относящимся к церковному устройству, т. е. таким, которые по своей сущности не могут на нее претендовать. Что касается постановлений, вытекающих из природы самой Церкви, а потому действительно не подлежащих изменению, то они постепенно теряют свое значение. Церковная жизнь ставила на их место другую практику, которая фактически их отменяла, хотя они и не были отменены в законодательном порядке. Так произошло и с указанными выше правилами. Они не были никем отменены, но постепенно устанавливается практика, которая как раз ими была осуждена. Мы знаем, что в ХП–м веке шел спор относительно их понимания и обязательности на практике. Из этого спора устанавливается, что существовавшая в то время практика в значительной степени приближалась в нашей теперешней практике. В той или иной мере допускалось, что верные могут уходить с литургии, во всяком случае с первой ее части, а затем допускалось в той или иной степени, что оставшиеся на Евхаристии могут не причащаться. На какое время падает начало этой практики трудно сказать. Невидимому, в эпоху Трулльского собора, судя по 66–му его правилу, этой практики еще не существовало. В то время, как Зонара считал, что верные, которые не причащаются во время литургии, даже если они это делают, по его словам, «из благоговения и как бы из смиренномудрия», подлежат отлучению [77], Вальсамон выступил решительно в пользу того, что верных нельзя «принуждать» причащаться всякий раз, когда они приходят на литургию. «Говорить, что мы верные миряне и священнослужители, не совершающие сами святынь, всякий раз должны причащаться св. Тайн или в противном случае подлежать отлучению, и с правилом не согласно и невозможно» [78]. Что касается церковных правил, то они, по мнению Вальсамона, говорят лишь о том, что «входящие в церковь» должны дожидаться конца литургии, чтобы получить антидор. Свое мнение Вальсамон основывал на 9–м Апостольском правиле, в котором, как он указывал, глагол «paramenw» означает присутствовать до конца. Вместе с тем Вальсамон считал возможным, чтобы верные уходили с литургии до начала Евхаристического канона. Очень любопытно, что сам Вальсамон рассказывает о неудовольствии простого народа, что патриарх покидал литургию, не дожидаясь до конца. «Патриарх хорошо поступает, замечает Вальсамон, когда удаляется прежде сего (т. е. начала Евхаристического канона) и после Евангелия, и не преступает правил. Таким образом, и никто не преступает, если после Евангелия или прежде Евангелия уходит, конечно, по необходимости и благочестивой причине, а не укоризненной» [79]. Оставим на совести Вальсамона, что патриарх хорошо поступал, а отметим только, что простой народ сохранял еще во время Вальсамона память о древней практике. Неудивительно, что после толкований Вальсамона церковная власть перестала защищать старую практику. В результате на литургии появилась вторая группа верных, которая только присутствовала на Евхаристии, не подвергаясь за это отлучению. С течением времени эта группа стала численно преобладающей. Единство самого Евхаристического собрания было нарушено: на нем оказались, как те, которые причащались, так и те, которые присутствовали при причащении других. Верные перестали причащаться все вместе, как это было с самого начала существования церкви. В литургической жизни остались времена, когда количество отдельно причащающихся было более или менее значительно, но и появились времена, когда их вообще не было. «Трапеза Господня» перестала быть трапезой, совершаемой в Церкви и для Церкви.

5. Главные аргументы против «частого причащения» хорошо известны. В толковании 9–го Апостольского правила Никодим Милаш писал следующее: «Некоторые канонисты понимают это правило так, что верные не только должны оставаться в церкви до окончания божественной литургии, но и обязаны были все причащаться св. тайн. Возможно, что такое толкование правильно, т. к. подтверждением этого могут служить места из Св. Писания, приведенные выше при изъяснении этого правила (т. е. 1 Кор. X, 16, 17; Деян. II, 46 и XX, 7). Однако, не может быть, чтобы все верные принуждались причащаться каждый раз при посещении церкви, т. к. легко могло быть, что не все бывали всегда подготовлены к причащению или по внушению голоса собственной совести, или в силу каких–либо других причин из личной или общественной жизни» [80]. Приведя первый аргумент против «частого причащения», а именно неподготовленность, Н. Милаш собственно почти дословно повторил Вальсамона. И один, и другой говорят «невозможно», но у Н. Милаша это «невозможно» приобретает несколько трагический характер, т. к. он соглашается с тем, что 9–ое Апостольское правило говорит о причащении всех верных, участвующих в Евхаристии. Странно, что такой вдумчивый комментатор, как Н. Милаш, не поставил вопроса, почему то, что было «возможно» в древней церкви, стало «невозможно» сейчас. Он указывал, что издание 8–го Апостольского правила было продиктовано тем, что у христиан охладела ревность [81]. Следовательно, церковная власть стремилась преодолеть это отсутствие ревности, а сейчас она не только склоняется перед фактом, но провозглашает: «невозможно». Если бы он поставил по настоящему этот вопрос, то, м.б., ему не пришлось бы на соборное постановление ответить «невозможно». К этому первому аргументу присоединяется самый главный аргумент недостоинства верных [82]. Оба эти аргумента свидетельствуют об утере смысла евхаристического общения. Надо заметить, что соображения против «частого причащения» возникли post factum, т. е. когда в церковной жизни установилась практика редкого причащения. Они выдвигаются для того, чтобы оправдать то, что уже имелось в церковной жизни, а потому богословская ценность этих аргументов очень подозрительна.

Несомненно, что вопрос о личном недостоинстве получил неправильную постановку. Сам вопрос свидетельствует о некотором непонимании природы Церкви. Если личное недостоинство каждого из нас является препятствием для Евхаристического общения, то оно вообще недопустимо. Не имеет значения, сколько раз оно осуществляется, часто или редко, т. к. арифметика в этом вопросе не может играть никакой роли. Но это не есть самое главное, что нужно сказать по поводу аргумента о личном недостоинстве. Главное заключается в том, допустим ли сам вопрос о недостоинстве верных для участия в Евхаристическом собрании? Евхаристическое собрание есть выявление Церкви во всей ее полноте и во всем ее единстве, а евхаристическое общение есть выражение жизни в Церкви. Если мы устраним евхаристическое общение, то, что остается от жизни в Церкви? Может ли молитва заменить, хотя бы временно евхаристическое общение? Молитва Церкви есть молитва «во Христе», но нельзя быть во Христе без евхаристического общения с Ним.