Уроки любви - Людмила Бояджиева

— Стало быть, Анастасии Барковской больше нет?

— Увы. Она скончалась пятнадцатого марта на моих глазах. Простите, господин де Костенжак, мне следовало бы изобразить глубокое горе, но я едва знала вашу подругу.

— И тем не менее, она передала вам паспорт и помогла бежать. — В улыбке Шарля промелькнуло снисходительное сожаление — он не доверял визитерше, но из уважения к даме поддерживал самый любезный тон. — Прежде всего, чтобы иметь хоть какие-то ориентиры в нашей смутной беседе. я хотел бы услышать имя человека, на которого вы работаете. Ведь Стаси, не сомневаюсь, доверила вам достаточно серьезную информацию в приложении к собственному паспорту.

— Да. Я знаю правду о вас и Альберте Орловском. Вернее, ту часть правды, которую умирающая вынуждена была доверить мне. Но, поверьте, мсье де Костенжак, в вашем лице я вижу сотрудника секретной службы впервые в жизни.

— Полноте, девочка! Вы даже не представляете, как часто встречались с людьми, принадлежащими к этому таинственному клану. — Улыбнулся Шарль. — Возможно, вы хотите что-нибудь выпить и нам будет легче беседовать?

— Я не употребляю спиртного и постараюсь изложить вам всю ситуацию как можно лаконичнее и точнее. Если не ошибаюсь, в первую очередь мне следует рассказать о себе… — Женщина закусила губу и на минуту задумалась. — Не смейтесь, если моя история покажется вам неправдоподобной…

Шарль машинально отметил, что рассказ гостьи занял чуть больше двадцати минут — похоже на сочиненную и вызубренную «легенду». Но уж слишком отстраненно звучал голос женщины — она не собиралась придать своей истории живописность, украсив ее деталями, вздохами, блеснувшей слезой. Выслушав все до конца, Шарль неопределенно пожал плечами и пробормотал: «Ну-ну…»

…— Таким образом я оказалась здесь. Кроме вас и старого слуги Стаси у меня нет никого на свете… Номер вашего телефона раздобыл по моей просьбе Степан… Но почему вы не задаете мне вопросов? — Женщина сохраняла спокойствие, лишь ее пальцы нервно теребили шнурок стеклярусной сумочки.

— Ситуация не совсем ясна. У меня два варианта — вы остаетесь у меня ужинать и возвращаетесь домой или же ужинаете — и не возвращаетесь. Думаю, в сложившейся ситуации последнее было бы разумней.

— Тогда я должна сообщить Степану, что остаюсь у вас на ночь. Он слишком стар для лишних волнений. Я могу воспользоваться этим телефоном?

— Извольте… — Шарль пододвинул гостье аппарат и закурил трубку. Ему было интересно, как справится с парижским телефоном женщина, прибывшая сюда лишь утром.

— Я… я не умею пользоваться этим, будьте любезны, соедините меня сами. Когда я звонила к вам, мне помогал дворецкий.

…После ужина, прошедшего, в основном, в молчании, Шарль вызвался проводить гостью в ее комнату.

— По-моему, здесь совсем неплохо для юной дамы, мечтавшей о монастыре. — Попробовал пошутить Шарль, распахнув дверь в очаровательную спальню, убранную со всей подобающей концу XVIII века роскошью. — Видите ли, у меня в доме время застыло на полтора века.

Гостья не улыбнулась и, казалось, не обратила внимания на резную кровать под парчовым балдахином, пузатые комодики и бюро. Она тяжело опустилась в кресло и тут же закрыла глаза.

— Если не возражаете, я задержусь на пять минут для того, чтобы сообщить свои планы. Вы остаетесь в моем доме в качестве гостьи из России, имя которой мы пока сохраняем в секрете. Здешнее общество будет чрезвычайно радо приписать мне новый каприз… Ну… — Шарль вздохнул, — какое-то время я приглядываюсь к вам, изучаю и раздумываю, как нам, собственно, поступить — превратить вас, допустим, в младшую сестру Барковской и препоручить ту миссию, с которой неплохо справлялась Стаси, или, снабдив добротными бумагами на любое другое имя, сделать из вас добропорядочную обывательницу… Во втором случае вы имеете большой шанс удачно выйти замуж, завести детей, дожить до глубокой старости и даже сохранить свое имя — Анастасия.

А в первом… Первый вариант подходит избранным, — зараженным духом авантюризма, любителям острых ощущений, виртуозов психологической игры или фанатиков идеи, некой политической доктрины, которую они готовы защищать, с риском для жизни. Конечно, состариться в этом случае, у вас не так уж много. И, к тому же, придется все начинать заново, сочинив для начала иное имя. — Шарль приглядывался к застывшей с опущенными веками гостье. На ее волнистых волосах, рассыпавшихся по изумрудному бархату кресла, играли отсветы огня, жарко занявшегося в камине. Тени от пушистых ресниц лежали на бледных щеках, призывно алели пухлые, чуть приоткрытые губы. «Э, да она не так проста…» — Решил Шарль, сообразив, в какую игру втягивает его притворившаяся спящей гостья. Сейчас она наивно рассчитывает соблазнить его, не теряя достоинства. А до этого, рассказывая ужасную историю о гибели Стаси и преступлениях маньяка Альберта, довольно хорошо разыграла сочиненную кем-то роль.

Шарль не поверил гостье. Но она знала о его сотрудничестве в разведке, о работе Орловского и Стаси. Следовало непременно выяснить источник этой информации и разобраться, за чем же прибыла к нему неожиданная гостья. Шарль решил принять предложенные ему условия, делая вид, что Анастасия убедила его и поддержать для начала беспроигрышный вариант — сюжет любовной атаки. Женщина очень хороша и такое внезапное сближение вполне естественно. А уж то, что интимные отношения — лучший повод для знакомства, Шарль знал очень давно.

— Девочка, а как вам нравится Эжени? Гордое, загадочное имя… Эй. дорогая моя! — Позвал Шарль, погладив густые каштановые пряди.

Голова женщины бессильно упала. Шарль звал ее и тряс за плечи — все было тщетно. Гостья, без сомнения, спала, причем, необычайно крепко.

Шарль с удивлением присвистнул, прикидывая. сколько может весить эта крошка — вызывать прислугу ему не хотелось — ведь еще вовсе неизвестно, чем обернется история с таинственной посетительницей. Губить эффект от сеанса иглоукалывания переносом тяжести было также не слишком разумно.

Но Шарль рискнул — подхватил женщину на руки и уложил ее в кровать. В пояснице не прострелило. Дальнейшие действия были отработаны десятилетиями постоянной тренировки — Шарль де Костенжак раздел даму не менее ловко, чем любая, самая опытная горничная. Перед тем, как накрыть обнаженное тело пуховиком, он с наслаждением знатока изучил его линии и даже провел кончиками пальцев по нежной золотистой коже в тех местах, где ее пометили крошечные шоколадные капельки. — «Великолепные „мушки“ — сказочная, таинственная Эжени…» — прошептал Шарль, оставив на ее губах нежнейший, почти бесплотный, но чрезвычайно сладострастный поцелуй — касание, предвосхищающее блаженство…