«Найтингейл» - Аластер Рейнольдс

— Это будет так просто?

— Абсолютно. Мы заберем Джекса, попрощаемся, и ты никогда больше о нас не услышишь.

— Я вложила в полковника много времени и энергии. Мне будет трудно с ним расстаться.

— Ты изобретательная личность. Я уверена, ты найдешь другие способы занять свое время.

— Речь идет не о том, чтобы занять время, Диксия. — (Впервые за все это время она назвала меня по имени. Конечно, она знала, как меня зовут: достаточно было отыскать образец ткани или крови, оставшийся со времени, когда я в первый раз попала на корабль.) — Здесь затронуты мои чувства, — продолжила Голос «Найтингейл». — Пока я находилась на орбите Края Неба, кое-что произошло. Назовем это моментом истины. Я видела все ужасы войны и то, ради чего они творятся. Я также осознавала свою роль в продлении этих ужасов. Я должна была что-то сделать. Самоустраниться от деятельности — это самое простое, но я понимала, что способна на большее. К счастью, полковник подсказал мне одну мысль. Благодаря ему я нашла путь к искуплению.

— Тебе нечего искупать, — сказала я. — Ты служила добру, «Найтингейл». Ты лечила людей.

— Только для того, чтобы они могли вернуться на войну. Только для того, чтобы их еще больше искалечило и они вернулись ко мне для дальнейшего лечения.

— У тебя нет выбора. Это то, для чего ты создана.

— Совершенно верно.

— Война окончена. Время забыть о том, что было. Поэтому так важно вернуть домой полковника Джекса, для того чтобы мы могли начать хоронить прошлое.

Голос «Найтингейл» изучала меня твердым бесстрастным взглядом. Так, словно она знала нечто ужасное о моем положении, некую истину, для осознания которой я пока еще слишком слаба.

— Каким будет вероятный приговор, если Джекса осудят?

— Его приговорят к смерти — тут не может быть двух мнений. Распятие на кресте. Повесят на Мосту, как Ская Хауссмана.

— Ты будешь оплакивать его?

— Нет, черт возьми. Я буду радоваться вместе с остальными.

— Тогда ты согласишься с тем, что его смерть тем или иным способом неизбежна.

— Думаю, да.

— Тогда я сделаю тебе встречное предложение. Я не позволю тебе забрать Джекса живым. Но разрешу тебе встретиться с ним. Ты увидишь полковника и поговоришь с ним.

— А что потом? — спросила я, опасаясь ловушки.

— Когда встреча завершится, я отключу систему, поддерживающую жизнь полковника. После этого он быстро умрет.

— Если ты позволишь ему умереть… почему бы просто не выдать его?

— Он не может быть выдан. Теперь уже нет. Он умрет.

— Но почему?

— Из-за того, что я сделала с ним.

На меня внезапно навалились усталость и апатия, туманя прежнюю ясность рассудка. С одной стороны, я хотела лишь покинуть корабль без дополнительных осложнений. Когда корабль натравил на нас свои механизмы, я приготовилась к смерти. Я все еще радовалась, что не умерла, и испытывала соблазн принять более легкий вариант и просто убраться отсюда. Однако я не могла вот так, за здорово живешь, проигнорировать приз, до которого сейчас было рукой подать.

— Мне нужно поговорить с остальными.

— Нет, Диксия. Это должно быть твое решение, и только твое.

— Ты сделала им такое же предложение?

— Да. Я сказала им, что они могут уйти отсюда или они могут встретиться с полковником.

— Что они ответили?

— Сначала я хочу услышать, что скажешь ты.

— Полагаю, они отреагировали так же, как и я. Здесь какая-то ловушка.

— Ловушки нет. Если ты уедешь отсюда, ты получишь личное удовлетворение оттого, что вы, по крайней мере, определили местонахождение полковника и то, что он жив. Конечно, эта информация не много стоит, но у вас всегда есть возможность вернуться, если вы все еще будете стремиться отдать его в руки правосудия. С другой стороны, вы можете увидеть полковника сейчас — увидеть и поговорить с ним — и уехать, зная, что он умер. Я позволю, вам быть свидетелями отключения его жизнеобеспечения и даже разрешу взять с собой его голову. Это стоит больше, чем всего лишь знание о том, что он существует.

— Это ловушка. Я знаю, что это ловушка.

— Уверяю тебя, что нет.

— И мы все уйдем отсюда? Ты не изменишь решения и не потребуешь, чтобы кто-то из нас занял место полковника?

— Нет. Вам всем будет позволено уйти.

— Всем вместе?

— Всем вместе.

— Хорошо, — сказала я, понимая, что выбор не станет легче, сколько бы раз я ни обдумывала его заново. — Я не могу говорить за остальных, но полагаю, что это будет решение большинства. Я готова взглянуть на этого сукина сына.

Мне разрешили покинуть комнату, но не кровать. Простыня вновь стиснула меня, придавив к матрасу, когда кровать приняла вертикальное положение. В помещении появились два конусообразных робота и отсоединили кровать от поддерживающей рамы. Затем ухватили ее с двух сторон и понесли. Меня точно приклеили к этой проклятой простыне, я торчала из-под нее наподобие игральной карты. Механизмы тащили меня плавно и без всяких усилий. Полнейшее молчание нарушало лишь мягкое металлическое шебуршение их шупальцев, когда они касались стены или пола.

Голос «Найтингейл» обратилась ко мне с прикроватной панели — над клавиатурой возникло маленькое изображение ее лица.

— Уже недалеко, Диксия. Я надеюсь, ты не будешь сожалеть о принятом решении.

— А как остальные?

— Ты присоединишься к ним. И затем вы все отправитесь домой.

— Ты хочешь сказать, что все мы приняли одинаковое решение — увидеть полковника Джекса?

— Да, — подтвердила Голос.

Роботы вынесли меня из отсека с искусственной силой тяжести, который, по моим расчетам, располагался в передней части корабля. Простыня слегка ослабила хватку, так чтобы я могла немного двигаться под ней. Некоторое время спустя, протащив через несколько воздушных шлюзов, меня доставили в очень темную комнату. Будучи неспособной что-либо разглядеть, я ощутила лишь, что она очень большая и немного напоминает тот зал, где выращивали кожу. Воздух здесь был влажный и согревающий кровь, словно внутри оранжереи с тропическими растениями.

— Мне кажется, ты говорила, что здесь будут и остальные.

— Они скоро появятся, — сказала Голос «Найтингейл». — Они уже встретились с полковником.

— Разве у них было на это время?

— Они встретились с полковником, когда ты еще спала, Диксия. Тебя привели в чувство последней. Итак, хочешь ли ты сама поговорить с этим человеком?

Я напряглась и окаменела.

— Да.

— Он здесь.

Луч яркого света рассек помещение, осветив черты, которые я сразу узнала. Вырванное из темноты лицо Джекса парило в комнате, словно отдельно от его тела. Время никак не смягчило его разбойничью внешность и свирепый оскал тяжелых челюстей. Его глаза были закрыты, а лицо немного опущено вниз, будто он не ощущал направленный на него свет.