Кулибин - Николай Кочин

Петербуржцы были изумлены еще больше, когда однажды над городом засияла красная звезда, сооруженная Кулибиным из соединения нескольких фонарей. Набережная была освещена так ярко, что можно была читать. Сам изобретатель любовался зрелищем с колокольни церкви в Красном Селе.

Столичная знать сразу захотела иметь такие фонари для декоративных целей. Казенную мастерскую Кулибина завалили требованиями. Вслед за знатью и прочие жители пожелали обзавестись подобными же фонарями. За ними тянулись и провинциалы: от заказчиков не было отбоя. Фонари разбирались быстро. Родственникам своим Поповым Кулибин писал: «Один фонарь есть у меня старый, пришлю его для вас». Знакомый с Кулибиным нижегородский архиерей также умолял его прислать фонарь. Механик просил владыку принять терпение, потому что один мастеровой, который склеивает зеркальные частицы, в отъезде, «а другие по непривычке сделать не могут».

Надо иметь в виду способы тогдашнего освещения, чтобы оценить поиски Кулибина в этой области. Источниками света тогда были масляные фонари и лампы, свечи, факелы, а бедняки в городе и вся деревня освещались лучиной.

Кулибин хотел удовлетворить самые насущные потребности жителей, повседневные практические нужды, когда бился над вопросом увеличения силы света, а также потребности производственных помещений и общественного быта. Кулибин писал:

«Фонарь с новоизобретенными четырьмя зеркалами, поставленный на столбе, может осветить вокруг себя горизонт беспрерывным светом, способами для морских маяков. Одинаковые же зеркала в фонарях и без фонарей полезны для художников и мастеровых для делания чертежей, письмопроизводства и читания книг, для освещения пути при каретах, дворах, подъездов и улиц».

Кулибин создал много типов фонарей и наладил их производство в мастерской Академии. «Однако, — как правильно отмечают комментаторы, — будучи выдающимся изобретателем, конструктором, технологом, Кулибин оказался плохим предпринимателем».

Петербургские мастера стали наживать деньги, наскоро изготовляя «кулибинские фонари». Они продавали их даже дешевле Кулибина и под конец вовсе подорвали сбыт казенной мастерской. Дело в том, что Кулибин, по своему обычаю, изобретая прожектор, сразу же обнародовал данные об его устройстве, практической пользе и способах его применения.

«Тогда Кулибин, не имея возможности обеспечить сбыт своим фонарям для практических целей, стал большее внимание уделять разработке способов применения их для увеселительных целей. Помимо предложенного им способа устройства иллюминаций с помощью своего фонаря он широко пользовался этим изобретением для оборудования декоративной части богатейших придворных празднеств и балов во времена Екатерины второй».

При дворе фонари получили особенное одобрение. Князь Потемкин решил позабавить царицу сюрпризом и однажды, 22 июля 1790 года, на празднике в честь «тезоименитства»[53] великой княгини Марии Федоровны доложил Екатерине, что в китайской комнате царских палат для забавы великих князей и всего двора устроят они с Кулибиным фейерверки без пороху и дыму. Царица выразила опасение за сохранность комнаты, но князь успокоил ее, сказав: «Мы с Кулибиным беремся починить за свой счет».

Все были поражены невиданным зрелищем. Огненные колеса вращались в разных местах комнаты и разбрасывали разноцветные искры, световые фонтаны били до потолка, каскады холодных искр сыпались на гостей со всех сторон, на плафонах бриллиантовым блеском горели крупные и мелкие звезды. Среди них вдруг вспыхивало солнце, ослеплявшее всех. Разноцветными огнями в нем сиял вензель Екатерины. Зрители усердно рукоплескали. Но изумление перешло все границы, когда множество ракет с треском разлетелось в разные стороны. Но никого эти огни не обжигали, и во дворце не было ни дыма, ни запаха. Царица, наконец, захотела разгадать секрет изобретателя. Потемкин провел ее за кулисы к Кулибину. Там стояли фонари с вогнутыми зеркалами, раскаленные сковороды, на которых лопались спиртовые хлопушки, световые колеса. Автоматы приводили в движение зеркальную мозаику, наклеенную на бумагу.

Изобретатель был награжден двумя тысячами рублей.

Вскоре Потемкин поручил Кулибину устройство иллюминации для пышного бала в Таврическом дворце.

Насколько сильно занято было внимание современников эффектным изобретением Кулибина, можно судить хотя бы по тому, что Державин, крупнейший поэт своего времени, упоминал о нем в стихах и в своих «Записках».

В оде «Афинейскому витязю», посвященной екатерининскому фавориту, графу Алексею Григорьевичу Орлову, которого Державин сравнил с античным героем, поэт говорит:

Когда Кулибинский фонарь,Что светел издали, близ — темен,Был не во всех местах потребен,Горел кристалл, горел от зарь…

Предвидя возражения критиков, которые могли сказать, что в древней Греции, из жизни которой взят сюжет, Кулибина не было, Державин разъяснил, что имя Кулибина употреблено вместо Архимеда и что «Архимед еще в древнейшие времена имел понятие об оптике и диоптрике[54], ибо делал такие стекла, которые вдали сжигать могли флоты». Таким образом, Державин сравнивает Кулибина с великим Архимедом. На тему о «кулибинском фонаре» Державин написал басню «Фонари». Необыкновенно эффектный лишь издали, фонарь этот сравнивается в ней с простым фонарем, свет которого естествен и необманчив. Острие басни было направлено против генерал-прокурора графа Самойлова, племянника Потемкина. Самойлов казался умным человеком, но, как выражался Державин, «коль скоро его узнаешь, то увидишь, что он ничего собственного не имеет, а ум его и таланты заимствуются от окружающих его людей, то есть секретарей». Вот эта басня:

Случилось пареБыть фонарям в амбаре:Кулибинскому и простому,Такому,Как ночью в мрачну теньС собою носит чернь.Кулибинский сказал: «Как смеешь, старичишка,Бумажный фонаришка,Ты местничать со мной?Я барин, я начальник твой,Ты видишь, на столбах ночною как пороюЯ светлой полосоюВ каретах, в улицах, и в шлюпках на рекеБлистаю вдалеке,Я весь дворец собою освещаю,Как полная небес луна». —«Так, подлинно, и я то знаю,—Ответствовал простой фонарь, —Моя перед твоей ничто величина,Сиянием дарит и царь,Лучами яркими ты барин,Но только разве тем со мной не равен,Что — вблиз и с стороны покажется кому —Во мне увидят свет, в тебе увидят тьму,И окружных стекол лишь светишь лоскутками,Иной и господин умен секретарями.

В «Записках» Державин так поясняет свою мысль: «Кулибинский фонарь» производит чрезвычайный свет вдали горизонтальною полосою, но чем ближе подходишь, свет уменьшается и, наконец, у самого фонаря совсем темно».