Жизнь на краю земли - Жак-Ив Кусто

К половине одиннадцатого любовный пыл китов охладевает, и они удаляются, а одна из самок, почему-то к нам привязавшаяся, остается. Море совершенно успокоилось. Светит солнце. Китиха лениво плавает на поверхности. Я могу погладить ее бока, ощупать плавники, зацепиться за хвост, рассмотреть обитающих на ней паразитов, полюбоваться огромной пастью и чуть ли не пересчитать сомкнутые пластины усов… Китиха позволяет мне дотронуться до толстой губы, и вот — мы добрые полминуты в упор смотрим друг на друга (она — одним левым глазом!)… Китиха проводит с нами примерно полтора часа. И эта „беседа“ прерывается только по нашей вине: шлюпка с „Калипсо“, в которой Пино и наш сегодняшний гость аргентинский лейтенант Николас везут нам новые кинопленки и баллоны со сжатым воздухом, дрейфуя, нечаянно больно задела китиху за хвост. Испуганная китиха, внезапно выведенная из дремотного состояния, резко поворачивается и одним движением хвоста сминает гребной вал подвесного мотора — мощного 40-сильного двигателя! Идиллия кончилась. Китиха безвозвратно исчезает.

Во второй половине дня невозможно подойти ни к одному киту, хотя на горизонте полно фонтанов. Может, их беспокоит поднимающийся юго-восточный ветер? Не уверен. А вот что среди групп китов нет ни одного дельфина, — это точно. Может, киты терпят нас, только когда рядом их меньшие братья — зубатые киты? Может, они считают нас, аквалангистов, странными дельфинами с большим стеклянным глазом и украшенной желтыми полосами кожей?

В половине шестого ветер уже такой сильный, что это просто нечестно. Возвращаемся на стоянку в Пуэрто-Пирамидес.»

Левиафаново брюхо («Дневник» Фалько)

«14 ноября, Кристиан Бонниси, Раймон Коль, Колен Мунье и я на зодиаке в северной части Гольфо-Нуэво, ветер 3 балла… Сегодня киты, кажется, не явились на место встречи. Вот уже час мы безрезультатно занимаемся их поисками. Но, возвращаясь вдоль берега, милях в десяти от Пунта-Пирамидес наконец встречаем стадо… Радость длится недолго: ветер крепчает, и мы вынуждены бросить китов и укрыться за мысом Нью-Хэд.

Клянем судьбу, и вдруг — о счастье! — замечаем, что наше убежище избрала и китиха с китенком. Малышу самое большее неделя или две. Мать и дитя медленно плывут бок о бок, почти у самого берега: вероятно, китиха даже задевает брюхом дно. Думаю, я могу утверждать, что мамаши-китихи так близко держатся берега, чтобы уберечься от косаток, — мы только что видели, как несколько этих крупных дельфинов разрезали воду залива своими высокими спинными плавниками… Колен Мупье лихорадочно снимает нашу пару, пока внезапно киты по известной лишь им причине не покидают нас. Догнать их нам не удалось.

Через несколько минут, возвращаясь на „Калипсо“, делаем небольшой крюк, чтобы обследовать косу, которая и представляет собой мыс Пунта-Пирамидес. Это плато овальной вытянутой формы, примерно 300 м на 80, покрытое окаменевшими раковинами устриц. На самом конце косы на берегу поджидает добычу огромный черный паук. У основания косы находим целые залежи обработанных индейцами черных и красных кремней.

Однако мы устали. Вечером заметно похолодало. В 20.30 все уже лежат по своим койкам в каютах.

15 ноября. Погода такая же, как вчера. Ветер 18–22 узла. „Калипсо“ держит курс к мысу Пунта-Корморан, который, как это видно из названия [22], является местом сбора бакланов. Но нам не пришлось наблюдать за этими птицами. Мы вынуждены спешно уйти в укрытие: вот-вот начнется сильный шторм.

Около половины шестого Пино замечает недалеко от нас кита, который, кажется, прямым ходом идет на берег. Хотя нас болтает на волнах, как пробку, подплываем к нему на зодиаке, и Колен Мунье снимает его среди морской пены и валов.

Вернувшись на „Калипсо“, встречаемся с другим отрядом исследователей — они работали на суше и привезли, кроме находок, замечательно вкусные мидии. Для доктора Дюги, который сменил доктора Агуайо, это была первая вылазка. Доктору сразу же повезло: ему удалось почти вплотную подойти к великолепному самцу морского льва и сопровождавшим его изящным самкам и снять их в самых разных ракурсах. Кроме того, он нашел на пляже скелет кита. И, что печальнее, по словам его спутника Доминика Сюмьяна, на обследованном участке они обнаружили десятки мертвых пингвинов. „На каждые три метра по пингвину“, — уточняет Сюмьян. Что это: эпидемия или последствия сильного местного загрязнения?

В половине седьмого температура воздуха 11 °C. В каютах „Калипсо“ включены радиаторы: вечером после тяжелейших вылазок тепло — наша награда за труды.

16 ноября. Голубое небо, полный штиль. В шесть часов утра кофе на скорую руку — и за работу! Совсем рядом, в нескольких метрах от пляжа, напротив которого „Калипсо“ стояла ночью на якоре, резвится группа китов. Осторожно подбираемся к ним на зодиаках, бесшумно дрейфуя по ветру. Сначала животные проявляют некоторое беспокойство, но нам все же удается проникнуть в их ряды. И именно это подводное погружение останется моим лучшим воспоминанием о Вальдесе: я лежу на песчаном дне, надо мной проплывает огромное мягкое брюхо кита, на котором играют серебристые и золотистые блики света, отраженного ото дна.

Киты весьма миролюбивы… Никакой враждебности между китом и аквалангистом — только взаимное любопытство, а может быть, доброжелательство и восхищение?

Самец и самка плывут бок о бок, нежно „разговаривая“, прежде чем приступить к брачным играм в заливе Сан-Хосе.

Самец повернулся на бок и обнял самку (на фотографии ее не видно) обоими плавниками.

Сказочное видение, которое длится всего несколько секунд…

Около девяти киты берут курс в облюбованный ими район — глубокую часть залива Гольфо-Нуэво. Они то и дело ныряют, проводя под водой по несколько минут, мы окончательно теряем их из вида.

Становится все холоднее: к одиннадцати лица и руки аквалангистов, сидящих в зодиаке, заметно синеют… В час я отправляю всех на „Калипсо“, а мы с Коленом Мунье снова уходим в залив. И не зря! Ибо вскоре встречаем группу из восьми китов, как раз занятых работой по продолжению вида… Вскипающая пена, мгновенные столкновения громадных тел, поглаживания плавниками, ласковые толчки мордой, поцелуи и объятия — увлеченные великолепным зрелищем, мы забываем о холоде. Расстаемся с китами нехотя и только потому, что, увы, кончился воздух в баллонах.

Вечером — сильное волнение. На ночь „Калипсо“ уходит на рейд Пуэрто-Мадрина. Через три дня мы снимемся с якоря и отправимся за южный полярный круг.»