Гадес - Рассел Эндрюс

— Да. А как-то раз он показывал его нам с Эваном. Стрелял при нас, чтобы продемонстрировать, как оно действует.

— И что, тебе тоже было забавно?

— Нет.

Она в упор посмотрела на Джастина.

— Иногда у Дейва появлялась небывалая жестокость.

Джастин выдержал ее взгляд, тогда она первой отвела глаза и спросила:

— Джей, к чему все эти… ох, боже мой!.. Ожоги! Ожоги на теле Эвана?!

— Да. Похоже, это следы электрошока, которым развлекался Келли.

— Господи боже мой!

— Ну что, как ты думаешь, мог он это сделать?

Теперь Эбби задумалась над ответом. Не замкнулась, не ушла в себя, наоборот, смешалась и, кажется, слегка запаниковала.

— Не знаю…

— Ты когда-нибудь кому-нибудь говорила, что попросишь Келли убить Эвана?

— Бог ты мой, конечно нет!

— Даже в шутку?

— Даже в шутку!

— Эван был геем?

— Что?!

Она не вытерпела, попыталась вскочить и вырваться, но Джастин сжимал запястья железной хваткой. Усадив Абигайль обратно рядом с собой, он подождал, пока она не перестанет сопротивляться.

— А бисексуалом? Он вступал в отношения с мужчинами?

— Чушь какая!

— Значит, невозможно?

— Джей, мне уже начинает казаться, что нет ничего невозможного. Если Эван хотел что-то скрыть, откуда мне об этом знать?

— Подумай.

Она плотно сжала губы и попыталась сосредоточиться.

— Муж был кем угодно, но не «голубым», это точно.

— Если Эван с кем-то крутил роман, ты бы догадалась?

— Да.

— Узнала бы от него?

Она покачала головой.

— Нет, прямо он бы говорить не стал. А вот тонкие и толстые намеки — это пожалуйста. Это в его духе.

— А ты? Ты поступала по-другому?

Кивок.

— Мне как-то не нравится причинять боль.

— Значит, Эвану ты про своих любовников не рассказывала?

— Нет.

— А он догадывался?

Она ответила не сразу, рассуждая вслух:

— По-моему, если двое знают друг друга достаточно хорошо, они всегда почувствуют, когда появляются секреты. Они могут этого не показывать и всех подробностей тоже могут не знать, но они в курсе.

— Он знал обо мне? О нас с тобой?

— Не думаю.

— А про тебя и Келли? Знал?

Она в очередной раз задумалась.

— Может быть.

— То есть ты не уверена?

— Не уверена. Но мне кажется, что знал.

— Почему?

— Сложно сказать. По разговорам видно, по голосу. Однажды я подслушала, когда он говорил по телефону… Не знаю, обо мне или нет… но мне кажется, ему все было известно.

— Эбби, ты сказала, Келли не смог бы убить Эвана. Почему ты так думаешь?

— Ума не хватит.

— На убийство много ума не надо.

— Тогда духу не хватит.

— На вид хватает.

— Вот именно. На вид. Зверьков мучить его хватает. С людьми по-другому. Они могут и сдачи дать.

— Есть свидетель, говорит, Келли рассказал кому-то, что ты просила его убить Эвана.

В ее глазах отразился неподдельный ужас.

— Да ты что?! Я никогда… это ложь! Какой еще свидетель?

— Не знаю, не докладывали. Но Келли крепко взяли за жабры, улики, похоже, серьезные. Он запросто может повесить заказ убийства на тебя, когда будет колоться. Тогда убийство второй степени, срок меньше, либо хоть вышки избежит.

Эбби побледнела, не сильно, но все же заметно.

— Это ведь неправда!

— Многое будет зависеть от его адвоката. Пойдет он на сделку или нет.

Абигайль задышала чаще, прерывистее. Похоже, она хотела что-то произнести, но не могла собраться с силами.

— Скажи мне тогда, у кого хватило бы духу на убийство Эвана? — сбавил обороты Джастин.

— У тебя.

— А еще?

— У меня.

— Так ты делу не поможешь.

— У Хармона-старшего.

— Отец Эвана? Думаешь, это он?

— Нет. Но мог бы. Если бы понадобилось. Ты же не спрашиваешь, кто это сделал. Ты спрашиваешь, у кого хватило бы духу.

И тут Джастин вдруг вспомнил о зажатой в кулаке бумажке. Развернул. Записка от Майка Хавершема, которому удалось раздобыть нужную информацию. Эллис Сент-Джон брал машину напрокат в четверг днем — в этот же день он исчез, а ночью убили Эвана Хармона. Марку машины (синий «мустанг-кабриолет») и номер Хавершем тоже выяснил. Джастин решил, что Майку непременно нужно будет сказать спасибо — когда Холден куда-нибудь исчезнет.

— Как насчет Эллиса Сент-Джона? У него хватило бы духу стать убийцей? — спросил он у Эбби.

— Боже, нет конечно!

— Почему?

— Ну, он такой… — Она неопределенно помахала руками, подбирая слова. — Не смог бы и все. Почему ты вообще о нем вспомнил?

— Он пропал.

— Как пропал? В бега, что ли, ударился? — не поняла Эбби.

— Могли похитить. Я его пока не нашел.

— Это как-то связано с Эваном?

— Не знаю. Все может быть.

Они помолчали. Джастин знал, что скоро вернется Холден.

— Эбби, есть что-то, что ты знаешь насчет убийства и не хочешь мне рассказывать?

— Нет.

— Если да, лучше скажи сейчас.

— Ничего такого я не знаю.

Только тогда он отпустил ее руки, и они безвольно упали на колени. Абигайль сглотнула, видимо, у нее сдавило горло.

— Ты хочешь знать о Келли? — тихо спросила она. — То есть о Келли и обо мне?

— Нет.

Она посмотрела на него удивленно, и он пояснил:

— Это личное. Подождет.

— А остальное — работа?

— Остальное — работа.

— Похоже, Джей, без помощи мне не обойтись.

— Похоже, так.

— Ты мне поможешь?

Он не ответил.

— Я не убивала его. Я этого не делала и ничего об этом не знаю.

Он по-прежнему не отвечал, сидел как истукан, не отвергая ее признание, но и не цепляясь за ее слова как за спасение. Он думал, стоит ли верить женщине, сидящей рядом с ним. И что будет, если поверить.

Склонив голову набок, Эбби повторила вопрос — будто не ее жизнь повисла на волоске, будто ей просто любопытно, какое решение он примет. Как будто от этого решения зависит лишь ее мнение о нем.

— Ты мне поможешь?

— Я докопаюсь до правды. Какой бы она ни была, кто бы ни оказался убийцей. Ты должна это понять.

— Понимаю, — ответила Абигайль Хармон. — Ничего личного, только работа.

— Нет, — возразил Джастин Уэствуд. — На этот раз и личное тоже.

12

Ли Лин лежала обнаженной.

Это ощущение наполняло ее счастьем.

Без одежды она чувствовала себя свободной. Как будто сбрасывала тесную шкуру. Окончательно избавлялась от того, что сдерживало и не давало дышать. Нагота пьянила.

Голый Того раскинулся рядом, едва прикрыв совершенное тело смятой простыней. Они занимались любовью уже три раза подряд, и она знала, что полностью лишила его сил. Истомила. И даже нашла, чем удивить, после стольких лет. Сама она могла бы еще и еще, хоть сейчас. Взглянув на спящего, она положила руку на его мерно вздымающуюся грудь, туда, где сердце. Провела серебристым ноготком по коже, восхищаясь ее гладкостью и упругостью мышц. Засунула себе руку между ног и принялась ласкать, глядя на спящего Того. Не меняясь в лице, почти не двигаясь. Она кончила быстро и неожиданно, изгнав из тела и мыслей остатки сковавшего их напряжения.

Одним движением Ли Лин выпрыгнула из кровати. Наслаждаясь прикосновением грубого ковра к босым ступням, она пошевелила пальцами, запутав их в жестком ворсе, а потом подошла к мужчине, распластанному в противоположном углу. Он тоже лежал голый, но вряд ли чувствовал от этого радость. Неизвестно, мог ли он в этот момент вообще что-то чувствовать, пусть даже боль. Возможно, он уже не чувствовал ничего.

Она слегка покачала тело ногой. Потом дотронулась босыми пальцами до его шеи и постояла неподвижно, ощутив кожей едва заметную пульсацию. Каждый толчок придавал ей свежих сил. Он, видимо, тоже почувствовал ее прикосновение — ресницы задрожали. Непонятно было, видит он ее или нет. Если видит, хорошо.

Наклонившись, она покрепче надавила ногой на шею — пульс стал четче. Стремительный удар указательным пальцем, и пульс пропал. Она медленно и плавно выпрямилась, будто выбираясь из роскошной пенной ванны, и зазвенела, как натянутая тетива, наслаждаясь движением каждого позвонка. На всякий случай снова пошевелила тело ногой, но в этот раз не дрогнули даже ресницы.

При жизни мужчину звали Рональд Ла Салль. Ничего не значащее для нее имя, ничего не значащая жизнь. Какие такие сведения он скрывал, ей было не известно и не важно. Главное было заставить его говорить, и не заговорить он не мог. А еще, чтобы он сказал правду — и он, вне всякого сомнения, сказал. Они провозились недолго — мужчина почти сразу же выложил все. Заставлять его перед смертью испытать все остальные муки было совсем необязательно.

Но ведь не всегда делаешь только то, что обязательно.