Происшествие в Нескучном саду (сборник) - Андрей Платонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Четверо суток шел Михаил. Он немного заблудился и дал круг километров в пятьдесят.
Наконец он достиг города Риверсайда. В городе было всего домов тысячу; но улицы, электричество, газ, вода – все было удобно обдумано и устроено, как в лучшей столице.
У околицы города висела вывеска:
«Путник, только у Глэн-Бабкока, в гостинице „Четырех стран света“, высосут пыль из твоей одежды (вакуум-пюпитры), предложат влагу лучших источников Риверсайда, накормят стерилизованной пищей, почти не дающей несваренных остатков, и уложат в постель с электрическими грелками и рентгенокомпрессором, изгоняющим тяжелые сновидения».
Кирпичников немного понимал по-английски и теперь развлекался этими надписями.
«Американцы! В Вашингтоне – ваша мудрость! В Нью-Йорке – слава! В Чикаго – кухня! В Риверсайде – ваша красота! Американцы, вы должны быть настолько красивы, насколько энергичны и богаты: заказывайте тоннами пудру „Ривергрэн“!»
«В Фриско наши корабли, в Риверсайде – наши женщины! Американки, объясните мужьям – нашей стране нужны не только броненосцы, но и цветы! Американки, записывайтесь в Добровольную Ассоциацию Поощрения Национального Цветоводства: Риверсайд, 1, А/34».
«Масло розы – основа богатства нашего округа! Масло розы – основа здоровья нации! Американцы, уснащайте ваши мужественные тела эссенцией розы – и вы не потеряете мужества до ста лет!»
«В Азии – Месопотамия, но без рая! В Америке – Риверсайд, но в раю!»
«Элементы нашего национального рая, суть:
Пища – Жилище – Влага: Глэн-Бабкок;
Одежда – Красота – Мораль: Кацманзон;
Искусство – Рассуждение – Религия – Пути Поведения – Вечная Слава: универсальное блок-предприятие Звездного треста;
Вечный покой: Анонимная Компания „Урна“;
Эксплуатация времени в целях смеха и развлечения: изолированная обитель „Древо Евы“;
Препараты „Антисексус“: Беркман, Шотлуа и Сн.».
«Ходят только в башмаках Скрэга, в остальной обуви ползают!»
«Приведи в действие тормоз опасности! Стоп! Дальше – конец света! Зайди в наш дом „Сотворение мира“!»
«Джентльмены! Танец творит человека – творите себя: танцзала напротив! Маэстро Майнрити: стаж 50 лет в странах Европы».
«Помолись! Каждый обречен на смерть! Встреча с Богом неминуема! Что ты скажешь ему? Зайди в Дом Абсолютной Религии! Вход бесплатный. Хор юных девушек зафиксированного целомудрия! Оживленная Статуя Истинного Бога! Мистические процедуры, стихи, музыка нерожденных душ, ароматное помещение! Кино религиозными методами иллюстрирует современность, пастор Фокс доказывает соответствие Истории и Библии! Посетившему гарантируется стерилизация души и возвращение перводушевности!»
«Звездное Знамя есть Знамя Небесного Бога! Аллилуйя!»
«Наклони голову: тебя ждут обувные автоматы и препараты против пота!»
«Главное в жизни – Пища! И – наоборот! Усовершенствованные экскрементарии в каждом квартале Риверсайда ждут тебя! Осознай желудок!»
«Аэропланы в розницу с бесплатной упаковкой: Эптон Гаген».
Кирпичников хохотал. Он читал где-то, что американцы по развитию мозга – двенадцатилетние мальчики. Судя по Риверсайду, это была точная правда.
Работу себе нашел Кирпичников через четыре дня: машинистом на насосной станции, поднимающей воду из реки Квебека в лимонные сады. На заводе розовых масел работы не было и не предвиделось. Кирпичников решил обождать.
Прошел монотонный месяц. Кругом жили глупые люди: работа, еда, сон, ежевечернее развлечение, абсолютная вера в бога и в мировое первенство своего народа! Очень любопытно! Кирпичников наблюдал, молчал и терпел, друзей никаких не имел.
Адреса своего Кирпичников дома не оставил, записки тоже, однако то, что он отправился в Америку, на родине было известно. Кирпичников, как всегда, внимательно читал газеты, и однажды увидел в «Чикагском ораторе» следующее объявление:
«Мария Кирпичникова просит своего бывшего мужа Михаила Кирпичникова вернуться на родину, если ему дорога жизнь жены. Через три месяца Кирпичников жену в живых не застанет. Это не угроза, а просьба и предупреждение».
Кирпичников вскочил, бросился к машине и закрыл клапан паропровода. Машина остановилась.
Сейчас же зазвонил телефон:
– Алло! В чем дело, механик?
– Посылайте смену до срока! Ухожу!
– Алло! В чем дело? Куда уходите? Что за шутки дьявола? Пустите сейчас же насос, иначе взыщем убытки! Алло, вы слушаете? Достаточно ли у вас долларов для уплаты штрафа? Я звоню полиции!
– Убирайся к черту, двенадцатилетний дурак! Я предупредил – я ухожу без расчета!
Кирпичников выбежал по мостику с плавучего понтона, на котором помещалась установка, и пустился по долине Квебека на запад, не успевая думать. Солнце жалило зноем, горизонт закрыт горами, подошвы которых устланы тучными плантациями, и жаль было, что великолепные плоды земли превращались в конечном счете в темную глупость и бессмысленное наслаждение человека.
* * *Снова пошли дни, мучительные поиски заработка, тысячи затруднений и приключений. Описание даже обычного дня человека заняло бы целый том, описание дня Кирпичникова – четыре тома. Жизнь – в работе молекул; никто еще не уяснил себе, ценою каких трагедий и катастроф согласуется бытие молекул в теле человека и создается симфония дыхания, сердцебиения и размышления. Это неизвестно. Потребуется изобретение нового научного метода, чтобы его заостренным инструментом просверлить скважины в пучинах нутра человека и посмотреть, какая там страшная работа.
Снова океан. Но Кирпичников уже не кочегар на судне, а пассажир. В Нью-Йорке он попал в мертвую хватку голода. Работы не было, и он вышел из бедствия лишь случайно. Еще в студенческие годы он изобрел однажды точный регулятор напряжения электрического тока. После недельной сплошной голодовки он начал обходить тресты и предприятия с предложением своего изобретения.
Наконец Западная индустриальная компания купила у него проект регулятора. Однако его заставили изготовить рабочие чертежи всех деталей. Кирпичников просидел над этим делом два месяца и получил всего двести долларов. Это его спасло.
Вез его океанский пароход «Гамбург – Америка линии» со средней скоростью шестьдесят километров в час. Кирпичников знал свою жену и был уверен, что если он не поспеет к сроку домой – она будет мертвой. Самоубийства он не допускал, но что же это будет? Он слышал, что в старину люди умирали от любви. Теперь это достойно лишь улыбки. Неужели его твердая, смелая, радующаяся всякой чепухе жизни Мария способна умереть от любви? От старинной традиции не умирают, тогда отчего же она погибнет?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
