Звезда творения - Ирина Черкашина

Кухня в «капитанском доме» была просторная, как бальная зала, и отличалась обилием дверей. Кроме входной были еще две. Одна деревянная, узкая, вероятно, вела в каморку к кухарке. Вторая, внушительная сейф-дверь — на улицу. Очень удобно: прислуга приходит и уходит, не попадаясь на глаза хозяевам. Я почему-то ощутила раздражение. Никогда не жила в домах с прислугой и не хотела бы жить… На стене, ближе к двери, висела доска для записей с привязанным к ней фломастером. На доске значилось: «завтра куплю».

Едва я отвлеклась, предавшись расшифровке надписи и уничтожению бутерброда, как реальность решительно вернула меня обратно. В глубине дома гулко хлопнула входная дверь. Наверное, вышел давешний посетитель тетушки, которого она с таким удовольствием шантажировала…

Вышел? Из дома?!

Я метнулась к окну. В саду явно что-то происходило. Кусты трещали. В плотном сумраке белой ночи я разглядела два скачущих друг за другом пятна: светлое и темное. Темным, скорее всего, был Роки. Похоже, тетя Света забыла предупредить своего гостя о собаке. Ай-яй-яй, до чего невежливо… Я подскочила к сейф-двери, повернула ручку и навалилась на дверь. Бронированная плита медленно отворилась наружу.

— Сюда! Скорее! — крикнула я в темноту.

Через секунду на крыльцо вскочил растрепанный человек, втолкнул меня в кухню и захлопнул за собой дверь. Через секунду что-то тяжелое обрушилось на деревянное крыльцо — даже здесь было слышно, как застонали доски. А потом в дверь негромко, но внушительно поскреблись.

Бедный Роки, опять остался ни с чем…

Я присмотрелась к мужчине, который привалился к стене и тяжело дышал, и ухватилась за стол, чтобы не упасть. Это был тот самый человек с ореховыми глазами, пассажир, которому я так по-дурацки свалилась под ноги в вагоне. С кем я столкнулась в дверях краеведческого музея. Тот самый, с подвеской в виде Звезды Хаоса. Только сейчас у него на шее не было никакой подвески.

Да, тесен ты, город Северо-Каменск… Мужчина тоже взглянул на меня внимательнее и узнал.

— А вы-то что здесь делаете?! — изумился он.

— Живу, — мрачно ответила я. — Это дом моих родственников.

— А, — он кивнул. — Что ж… Мир и впрямь тесен. У вас есть чем отвлечь собаку? Ваша родственница забыла ее привязать.

— Разве что колбаса, — я пожала плечами. — Но не знаю, сможет ли она отвлечь Роки. Правда, я с ним не очень хорошо знакома.

— Вы здесь живете и не знаете, что это за собака?

— Я здесь живу с сегодняшнего утра. Вообще-то я не местная, приехала по делу и вот… остановилась у родни.

Тут он посмотрел на меня внимательнее, словно я сообщила невесть какую важную новость.

— И по какому это делу вы сюда приехали?

— А вот это уже вас не касается!

Я разозлилась. Даже спасибо не сказал за то, что я его впустила! А ведь если бы не я, стал бы он сейчас для Роки поздним ужином. Мужчина хотел что-то ответить — наверное, язвительное, но сдержался. Отпустил дверную ручку и сел на табурет, устало сгорбившись.

— Простите, — сказал он, не глядя на меня. — У меня был сегодня тяжелый день… И потом, не в обиду вам, но в этом городе никому нельзя доверять. Особенно — в этом доме.

У меня тоже был сегодня тяжелый день. Пожалуй, один из самых тяжелых в жизни, но это не помешало мне внезапно испытать острый укол жалости к незнакомцу. Видно было, что он очень устал. Лицо бледное, под глазами круги, коротко стриженные волосы слиплись от пота. На щеке алела царапина — наверное, напоролся на ветку, когда бегал по саду. Белая рубашка выбилась из-под ремня и была испачкана травой и землей. Похоже, Роки успел его уронить…

— Вам надо отдохнуть, — сказала я. — А потом мы попросим Светлану Аркадьевну что-нибудь сделать с Роки.

— Не очень бы мне хотелось снова общаться с вашей родственницей… кстати, кем она вам приходится?

— Тетей. А меня зовут Галя, — я сделала шутливый книксен и протянула ему целый бутерброд. — Хотите?

— Нет, спасибо… Очень приятно познакомиться, Галя. А я Виктор, Виктор Михель. Видите ли, я тоже приезжий, как и вы… Все-таки давайте я попробую отвлечь этого ужасного пса колбасой. Мне очень хочется домой, а к вашей тете лучше не обращаться. Не обижайтесь…

— Если честно, я не общалась с тетушкой пятнадцать лет, с самого детства. Случайно так вышло, что мне понадобилось приехать в Северо-Каменск. Так что я ее практически не знаю.

Я еще раз посмотрела на своего собеседника, и следующий вопрос сорвался с языка сам собой:

— А где ваша подвеска? Та, с красным камнем? Я ее в поезде видела.

— В надежном месте, — сухо ответил Виктор. У меня немедленно сложилось впечатление, что я своим вопросом что-то очень сильно испортила. Впечатление о себе — точно. Но никак не могла понять почему.

В эту минуту в коридоре послышались мягкие шаги.

— Спрячьтесь. — Виктор быстро затолкал меня в каморку к кухарке, я даже возразить не успела. Но, вспомнив, о каких предметах этот Виктор беседовал со Светланой Аркадьевной, я мысленно с ним согласилась. Действительно, лучше бы тетушке не знать о нашем с ним знакомстве. В каморке было темно, пахло чистым бельем, а из глубины доносилось безмятежное похрапывание. Глухим людям никакой шум не мешает…

Скрипнула дверь кухни, и послышался безмятежный голос тети Светы:

— Виктор?.. Ах, вот вы где. Простите, я забыла предупредить вас насчет собаки. Вы не пострадали?

— Можно считать, что нет, — ответил Виктор Михель, владелец подвески в виде Звезды Хаоса и приезжий. — Мне пришлось побегать по саду, но потом я увидел эту дверь — к счастью, она не была заперта.

— К счастью для вас, — согласилась Светлана Аркадьевна. — Но кухарке я завтра сделаю выговор, это ее обязанность — запираться на ночь. В общем, ничего страшного не случилось бы, если бы Роки вас догнал — у него приказ не трогать, только задерживать. Но все равно извините… А теперь пойдемте, я провожу вас на улицу.

Они вышли, погасив свет. Я готова была поспорить, что тетя Света нарочно не сказала своему гостю о собаке. Хотела, наверное, насладиться зрелищем Виктора, придавленного к земле могучей лапой Роки. Унижения хотела. Не вышло.

И все-таки случайно ли Майк не проводил меня до дверей и уехал?..

От этой мысли стало совсем нехорошо. Я тихонько выбралась из каморки, ощупью прокралась к себе и села на кровать. Сжевала в темноте оставшиеся бутерброды, думая о том, что можно сделать для кухарки Алены — это по моей вине ей завтра влетит. Еще я вспоминала весь сегодняшний день, день поистине безумный. Думала о своей работе, об Антоне, о пропавшем «Хаосе», о другом мире, который я предпочла бы никогда в жизни не видеть, о странных и страшных людях и недолюдях.

И мне было плохо.

Тетя Света вскоре вернулась и осмотрела кухню еще раз. Потом все стихло. Я умылась, залезла под одеяло и мгновенно заснула.

В десять меня разбудил телефонный звонок. Я с трудом оторвала голову от подушки. Солнце стояло уже высоко и сквозь прозрачные занавески лизало горячим языком деревянный пол комнаты, кровать и мои пятки. Было жарко. Телефон звонил и звонил, словно в истерике. Я взяла трубку. Антон.

— Антон, ты что?..

— Галка! Ты почему не отвечаешь? — голос у него был взволнованный.

— Сплю…

— Да?! Ты что, уже нашла картину? Ты должна с утра по городу бегать, а не валяться в постели! Я звонил Ольге, она ждет тебя в музее. Посмотрите с ней вместе все еще раз.

— Послушай, Антош. — Я села на кровати. Не скажу, что я проснулась совсем, но достаточно, чтобы разозлиться. — Ты меня сюда отправил зачем? Только для экспертизы. Ни о каких поисках изначально речи не шло. Я свою задачу выполнила, так?

— Галк, ты что, не поняла, о чем я тебе вчера говорил? — тихо сказал Антон. Голос у него был такой усталый и больной, что я испугалась. — Никто же не думал, что в музее висит копия. Ты поехала засвидетельствовать подлинность просто для очистки совести, для уверенности. Но заказчик, он… не собирается отказываться от заказа. Я сегодня звонил ему, предложил вернуть деньги — меня даже слушать не стали. Он из тех людей, для которых нет ничего невозможного, понимаешь? Полотно нужно достать, иначе у нас с тобой будут серьезные неприятности. Очень серьезные, понимаешь? Ко мне с утра уже приходили ребята от заказчика… Крайний срок — послезавтра.

— Антош, почему все так серьезно-то?..

— Все, позвоню через два часа.

И он нажал отбой. Я в полном недоумении отложила телефон. Ну и дела… Значит, мне все-таки придется играть в сыщика. И кому, интересно, и зачем так сильно понадобился Порфирий Бесчастный, который сто лет никому не был нужен? При этой мысли на меня словно холодным ветром дунуло. После того, что случилось со мной вчера, я готова была поверить в любые чудеса. Даже в то, что картины Бесчастного вдруг обрели волшебную силу. Где гарантия, что они не понадобились ребятам вроде тех, которые накануне едва меня не прирезали? Я работаю с Антоном уже не первый год, всякое случалось, но еще ни разу я не припомню, чтобы мой легкомысленный партнер был так напуган!