Восстание ТайГетен - Джеймс Баркли

— Какой позор, — проговорил Истормун. — Но этим стоит заняться. Силдаан, ты хорошо выглядишь сегодня. С каждым днем ты все лучше переносишь то, как с тобой распорядилась судьба.

— Это получилось нечаянно, — ответила бывшая жрица.

Истормун рассмеялся, но смех его быстро перешел в сухой кашель, и черты его лица заострились и затвердели.

— Ты признаешь подобные таланты за своими подданными?

— Когда я в последний раз была в тропическом лесу, то не видела ничего подобного.

— Значит, Джерал лжет. А я почему-то недолюбливаю лгунов.

Джерал пролепетал отчаянное «Нет!».

— Но я не возьмусь утверждать этого со всей определенностью, — быстро поправилась Силдаан, ощущая некоторое родство с Джералом. — Хотя теоретически я вполне допускаю их существование.

Истормун взял со стола свиток и развернул его.

— Да, прошу тебя. Джерал называет их Обращенными. Кто они такие?

— У нас всегда ходили легенды о том, что некие эльфы чуть ли не породнились с подданными Туала. Их не кусали змеи, не жалили насекомые, не трогали хищники. Поговаривают, что Молчащие Жрецы давно искали подлинного единения со всеми созданиями в тропическом лесу, чтобы добиться большего понимания того, что создал Туал, а через него — Инисс.

— Я внимательно прочла рапорт Джерала, и у меня нет сомнений в том, что эльфы, которых он описывает, — это Молчащие Жрецы, хотя и сильно изменившиеся. Очень может быть, что большую часть времени они работали именно с пантерами, хотя я не смогу объяснить тебе, как им удалось установить с дикими кошками столь сильную ментальную связь. Я могу сказать лишь, что это вполне возможно, поскольку и Инисс, и Туал обладали подобным даром.

— Ваша вера способна объяснить все, что угодно, Силдаан, а ты прекрасно знаешь, что у меня нет времени на религиозные толкования. Вопрос заключается в следующем: ты готова поставить свою жизнь на то, что это возможно?

Силдаан ответила, не раздумывая.

— Да.

Истормун удовлетворенно кивнул.

— Так мы и думали. Очень хорошо. Джерал, можешь быть свободен. Отдыхай. Тебе и твоим людям силы еще понадобятся.

Джерал покинул комнату с неприличной поспешностью, и Силдаан вдруг почувствовала себя одинокой и брошенной. Истормун откинулся на спинку кресла, пробормотал что-то и закрыл глаза, содрогнувшись всем телом. С губ его сорвались слова на человеческом языке, которых Силдаан никогда прежде от него не слышала. Вот тело его напряглось, а потом расслабилось. Колдун открыл глаза, и Силдаан увидела, что они почти обрели свой обычный темный цвет, разве что белки оставались покрасневшими.

— Чем они занимаются, эти Обращенные? — поинтересовался он.

— Они поддерживают чистоту леса, — ответила Силдаан. — Молчащие Жрецы всегда считали это своим долгом.

— Да, мне говорили. И они не остановятся?

Силдаан улыбнулась.

— Нет. До тех пор, во всяком случае, пока все люди в его пределах не будут мертвы. Это означает, что отныне лес для тебя закрыт.

— Какая жалость, — сказал Истормун. — Потому что именно сейчас, в этот решающий и поворотный момент, я не могу этого допустить.

Под его взглядом, тяжелым, убийственным, Силдаан как-то съежилась.

— Прошу тебя. Не заставляй невинных страдать. Это не нарушает негласного соглашения, которое ты заключил с ТайГетен. Это — призыв эльфов, действующих в одиночку, на свой страх и риск, я уверена в этом.

— Ты напрасно полагаешь меня тупицей, — заявил Истормун. — Во всяком случае, достаточно глупым для того, чтобы в отместку погубить собственную рабочую силу. Признаюсь, искушение было велико. Уничтожение шарпов всегда выглядит заманчиво, но только не в этом случае. Сейчас даже у меня есть приказ. Быть может, мы и не готовы, но поворот событий в моей стране и действия твоих сородичей не оставляют мне выбора.

— И поэтому мы захватим тропический лес, а заодно и покончим с сопротивлением — самим существованием, я бы сказал, — эльфийской расы. Хочешь посмотреть, как она будет уничтожена? Я могу предложить тебе место в первом ряду.

— Недальновидно всерьез рассчитывать на то, что удастся нанести поражение ТайГетен в их собственном лесу. Воды наших рек станут красными от человеческой крови, а ты никогда не найдешь наш скрытый город. Даже я не знаю, где он находится.

— Он называется Катура, и я уверен, что тебе прекрасно известно, где его местоположение, Силдаан. Но можешь не волноваться. Я не стану подвергать тебя пыткам, чтобы узнать это. В этом нет никакой необходимости. У меня есть кое-кто, кто приведет нас прямо туда.

Силдаан пришлось ухватиться за край стола, чтобы не упасть.

— Ни один эльф не способен на столь гнусное предательство своего народа.

— Разве? Кому как не cascarg судить об этом лучше всех. Впрочем, несмотря ни на что, ты сохранишь пальму первенства в этом деле и звание главного предателя. Этот эльф понятия не имеет о беде, которую принесет своему народу. А самое приятное во всем этом то, что он — один из самых верных и ярых ваших патриотов. Он обладает талантами, которые до конца не осознает и сам, хотя и намерен поставить их на службу всем эльфам.

— К несчастью, он не знает, что средоточие маны в его теле сильнее запаха крови в реке Икс. От него буквально разит ею, а он не в состоянии скрыть ее. А мы, моя дорогая Силдаан, воспользуемся этим, чтобы последовать за ним к самому центру земли. Право слово, ты должна пойти с нами и полюбоваться на это представление.

Глава 10

Тропический лес настолько велик и огромен, что его трудно объять разумом. Нужно полетать с магами, постоять на высочайшей его вершине или проплыть по самой протяженной его реке — только тогда можно получить о нем некоторое представление. Но единственный способ понять лес — идти по нему пешком, изо дня в день, в одном и том же направлении, после чего на пятидесятый, шестидесятый или семидесятый день пути осознать, что вы не одолели и половины расстояния до его края. Осознать, что до его границ так же бесконечно далеко, как и в начале пути. Осознать, что ТайГетен прошли его вдоль и поперек, изучив каждый клочок этой земли, и знают, как убить там своего врага. Осознать, что таких мест в нем — великое множество.

Такаар добежал до опушки леса и только здесь принялся проклинать свое невезение.

Невезение? Помни, что воин ТайГетен никогда не остается один.

— Я больше не ТайГетен, а этот меч никогда не перерубит ему шею. Не спрашивай меня почему.

В этом нет нужды. Твоя трусость поднимает голову в самые неподходящие моменты, делая тебя слабым, словно дохлая муха. О, эльфы должны услышать о твоем последнем по счету предательстве.

— Ты больше не сможешь изводить меня, как делал когда-то. Но даже тогда я был слишком силен для тебя. Или, может, я все-таки шагнул с края того утеса? Нет. Ты проиграл битву много десятилетий назад, но до сих пор не смирился с тем, что не можешь управлять мною.

У меня нет никакого желания управлять тобой. Зато мне очень хочется увидеть, как ты ползаешь на брюхе, словно твои обожаемые змеи, на глазах у каждого честного эльфа, узнавшего правду об их бывшем герое.

— Им уже известна вся правда! — Хриплый голос Такаара распугал окрестное зверье. — И они простили меня, вновь раскрыли передо мной свои сердца и позволили мне попробовать сделать их сильнее и вдохнуть в них гордость, когда люди будут изгнаны с Калайуса.

Раскрыли перед тобой свои сердца, говоришь? Поэтому ты убегаешь к Гарану всякий раз, когда что-нибудь идет не так? Предпочитая услышать слова человека, а не эльфа, когда мир вокруг затягивает грозовыми тучами?

— Гаран дает мне больше, чем получает взамен, вот и на этот раз он поведал мне тайну и открыл глаза. Я знал, что, рано или поздно, но он пойдет против Истормуна. Я знал, что он поймет — вторжение сюда людей было святотатством.

— И что же именно раскрыл тебе Гаран, а?

Такаар резко развернулся, выпрямляясь, и парные клинки с шорохом покинули ножны за его спиной. Он насчитал пятерых, но вокруг наверняка затаились еще несколько, оставаясь невидимыми.

Да хранит тебя Инисс, как же ты беспечен!

Такаар улыбнулся и вложил клинки в ножны.

— Я ждал тебя.

Выражение лица Ауума было мрачным.

— Неужели? Ты всегда встречаешь друзей с клинками в руках?

— Признаю, ты подкрался незаметно, а я…

— Был занят разговором. Довольно громким, скажу тебе.

Такаар услышал, как по рядам ТайГетен, выходящим из леса на маленькую опушку, прокатился негромкий смешок. Ого, сколько их! Вокруг него теперь стояли пятнадцать воинов.