О криминалистике и не только: избранные труды - Евгений Ищенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Анализируя современную процессуальную регламентацию судебного разбирательства уголовных дел, представляется необходимым обратить особое внимание на главы УПК РФ 37 «Судебное следствие» и 42 «Производство по уголовным делам, рассматриваемым судом с участием присяжных заседателей», поскольку именно они, как представляется, создают определенные трудности в надлежащем отправлении правосудия. И тем не менее эти главы подверглись весьма небольшой доработке по сравнению с изменениями и дополнениями, внесенными двадцатью двумя федеральными законами в остальные статьи УПК РФ143. Так, в главу 37 внесено пять изменений, а в главу 42 – одиннадцать. Думается, что проявленный законодателем консерватизм не отвечает насущной общественной потребности повышения качества судебного разбирательства уголовных дел вообще и в суде с участием присяжных заседателей в особенности, коль скоро он, вопреки отрицательным результатам проведенного эксперимента, получил практически повсеместное распространение.
Не вдаваясь в детали процедуры рассмотрения дел с участием присяжных заседателей, подробно изложенной в литературе, отметим, что они при обсуждении поставленных перед ними председательствующим вопросов в течение трех часов должны стремиться к принятию единодушных решений. Если этого не удалось, решение принимается голосованием, причем оправдательный вердикт обязателен для председательствующего судьи во всех случаях и влечет постановление оправдательного приговора, который объявляет подсудимого оправданным и освобождает его из-под стражи в зале судебного заседания. Вердикт, принятый коллегией присяжных заседателей без нарушений уголовно-процессуального закона, в кассационном порядке обжалованию не подлежит144.
Последние обстоятельства важно подчеркнуть потому, что для осуществления правосудия его субъект должен обладать специальными знаниями в судебной деятельности и практическими навыками ее реализации. Ни тем ни другим присяжные заседатели не обладают, и тем не менее… «Известен опыт нарушения этой закономерности путем участия в суде народных заседателей. Однако положение усугублено: в осуществлении правосудия решающую роль играют присяжные заседатели. Результат негативный»145.
Он и не может быть иным. В литературе верно отмечено, что «незнание законов и непонимание их смысла делает невозможным надлежащее отправление правосудия коллегией присяжных заседателей, пусть даже при принятии решения и вынесении вердикта они, опираясь на правосознание, совесть, нравственность, здравый смысл и т. д., должны руководствоваться общеобязательными правилами поведения, закрепленными в правовых нормах»146. Не очень понятно, правда, как это им может удаться.
Названные обстоятельства вызывают обоснованную тревогу еще и потому, что присяжные заседатели участвуют в судебном разбирательстве уголовных дел о наиболее опасных тяжких и особо тяжких преступлениях: убийствах (ст. 105 УК РФ), похищениях человека (ст. 126), изнасилованиях (ст. 131), терроризме (ст. 205), захвате заложника (ст. 206), организации незаконного вооруженного формирования и участии в нем (ст. 208), бандитизме (ст. 209), организации преступного сообщества (ст. 210), угоне судна воздушного или водного транспорта либо железнодорожного состава (ст. 211), привидении в негодность транспортных средств или путей сообщения (ст. 267), государственной измене (ст. 275), шпионаже (ст. 276), вооруженном мятеже (ст. 279), диверсии (ст. 281), разглашении государственной тайны (ст. 283), получении взятки (ст. 290), воспрепятствовании осуществлению правосудия и производству предварительного расследования (ст. 294), привлечении заведомо невиновного к уголовной ответственности (ст. 299), фальсификации доказательств (ст. 303), дезорганизации деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества (ст. 321), разработке, производстве, накоплении, приобретении или сбыте оружия массового поражения (ст. 355), геноциде (ст. 357), экоциде (ст. 358), наемничестве (ст. 359) и др.
По таким уголовным делам, как правило, вызывающим большой общественный резонанс, чрезвычайно важен анализ доказательственной базы, нередко очень сложной и неоднозначной, особенно по делам о групповых преступлениях. Такие уголовные дела обычно бывают многотомными, их материалы насыщены специальной терминологией, заключениями различных судебных экспертиз. Судебное разбирательство по этим делам тянется месяцами, а то и годами. Тут и профессиональному судье с большим опытом судебной работы бывает непросто разобраться во всех обстоятельствах, взвесить все «за» и «против», дифференцировать степень виновности каждого подсудимого. Что же говорить о людях, взятых «с улицы» путем случайной выборки? Они накапливают впечатления, а то и откровенно скучают, не понимая сути происходящего, но стараясь играть роль «судей факта».
Положение усугубляется тем, что при рассмотрении дела судом присяжных судья оценивает доказательства лишь в аспекте относимости и допустимости, не вдаваясь в их содержание. Такой подход тем более порочен, что на откуп присяжных отдан главный вопрос о виновности или невиновности каждого из подсудимых в инкриминируемом ему деянии. Для этого, в соответствии со здравым смыслом, совершенно необходимо оценить доказательства, полученные в ходе судебного разбирательства, чего человек без специальной юридической подготовки и соответствующего опыта сделать не в состоянии.
Это трудный путь, по которому присяжные заседатели почти никогда не идут. Второй, психологически более комфортный подход, – оправдать подсудимого, что и происходит в очень большом числе случаев. И дело тут не столько в беспринципности профессиональных юристов, в первую очередь защитников, цинично использующих эмоциональное в своем большинстве восприятие присяжными заседателями происходящего на процессе, сколько в отношении общества к судебной власти, в отсутствии у присяжных заседателей понимания исключительной важности исполняемой ими общественной функции147.
При обсуждаемой форме судебного разбирательства об установлении истинных обстоятельств рассматриваемого преступного события не может быть и речи. Нам могут возразить, что действующий УПК РФ об установлении истины даже не упоминает, что она исключена из задач отечественного уголовного судопроизводства. (Объективности ради следует отметить, что из УПК РФ исключены и все другие социальные задачи – защита интересов государства и общества, воспитательное значение уголовного процесса, предупреждение преступлений и т. д.) Истина законодателем принесена в жертву состязательности как конституционному принципу отправления правосудия. А вот для состязательности в суде присяжных и впрямь самый широкий простор.
Однако «состязательность как логический прием познания криминальной действительности в уголовном судопроизводстве через столкновение и противоборство противоположностей сторон не имеет смысла и бесполезен, если его результатом не будет отыскание истины»148. «Если же истина не будет установлена, то в лучшем случае останется недостигнутой конечная цель уголовного процесса и не будет получено никакого положительного результата (не установлено лицо, совершившее преступление, потерпевшему не возмещен ущерб и т. д.), в худшем будет получен отрицательный результат…»149.
Представляется несомненным, что требования ст. 15 УПК РФ о разграничении функций обвинения, защиты и разрешения дела не должны влечь абсолютной пассивности суда, поскольку в ходе судебного следствия могут возникнуть ситуации, требующие активного участия в их разрешении со стороны судьи. Бездействие в одной из таких ситуаций может привести к ненадлежащему проведению судебного следствия, к совершению судебных ошибок, вынесению несправедливого приговора. Поскольку судья ответственен за выносимый приговор, а значит и за всестороннее исследование доказательств, он не должен быть пассивным наблюдателем за «схваткой» сторон обвинения и защиты150.
В этой связи мы считаем бесспорным мнение, что «истина и только истина, правда должна лежать в основе такого акта правосудия, каковым является судебный приговор. Обязанность суда и судьи в каждом конкретном случае устанавливать по делу истину есть не только их служебный долг, но и долг нравственный. Суд не имеет нравственного права осудить невиновного; но суд не имеет и нравственного права оправдать виновное в преступлении лицо. Любой из этих вариантов постановления судом соответствующего приговора есть отступление суда (судьи) как от своего служебного, так и нравственного долга»151. Можно ли говорить о нравственном долге присяжных заседателей? Говорить-то можно, но очень уж часто срабатывает у них стадный инстинкт.
Нельзя не согласиться с обоснованным мнением, что «главным источником проблем современного судебного следствия является абсолютизация методологической безупречности принципа состязательности. Как известно, новое – это хорошо забытое старое. Состязательность – не открытие сегодняшнего дня. Это древнейшее человеческое изобретение», которое преподносится как однозначно новаторский и прогрессивный метод разрешения уголовных дел. «Насаждение “стерильной” состязательности в суде, лишение суда активной позиции в отыскании истины, “воскрешение исторических покойников” – суда присяжных, мировой юстиции – все это признаки архаизации уголовно-процессуального метода»152.
