Ты только моя - Каролина Беркут

На глади воды он с трудом отыскал её маленькую фигурку с помощью бинокля, и впервые за утро вздохнул с облегчением. Плот не разрушился, не опрокинулся, и её не атаковали акулы. Облегчение было таким осязаемым, что его, казалось, можно потрогать рукой. Но добравшись до неё, Крис увидел, что девушка все равно гребёт прочь от него.

Подумаешь, Элизабет неприятно его общество, и она, рискуя жизнью, устроила побег. Всего-то.

А ведь прошлый вечер не предвещал ничего плохого. Даже наоборот, Крис был уверен, что лёд тронулся. Бет даже озарила вечер своим серебристым смехом за игральным столом, когда он опрометчиво лишился ферзя. Х...мм… Опрометчиво. Пусть и дальше так думает. Всё указывало на оттепель с её стороны. И поцелуй перед сном у дверей её спальни был нежным и взаимным. Или только он чувствовал это?

Кристиан поднялся и прошёлся у себя по кабинету. Желание ворваться в её спальню росло с каждым выпитым бокалом.

Он этого не сделает.

Не его вина, что она любит другого. Недостойного изменника.

Его люди в Лондоне продолжали следить за домом Бет и за домом её жениха. Чтобы быть в курсе всех событий, так сказать. И это была отличная идея. В столе Криса лежали новые фото из спальни этого говнюка, и Крис всё ещё боролся с желанием показать этот компромат Элизабет. Но не стал делать ей больно. Вернее, делать ей ещё больнее.

Телефон на его столе завибрировал.

— Блеквуд. — раздраженно ответил Крис.

— Босс, у нас есть небольшая проблема, — голос заместителя был как всегда спокойным и невозмутимым. Такой голос отлично подошёл бы Терминатору. — Есть один слишком дотошный коп. И он копает в верном направлении, но пока у него одни лишь догадки. Я работаю чисто, ему не к чему придраться.

— Уберите его. — Отрезал Крис. — Подкупите, запугайте, устройте несчастный случай. Меня не интересуют методы. Мне нужен результат. Никто не должен влезать в это дело.

— Я понял. — Ответил Джон.

Время — удивительное явление. Его так мало, когда опаздываешь и так бесконечно много, когда ждёшь.

Бет надеялась, что Кристиан придёт к ней поговорить, или разрешит выходить из комнаты, но не в этот день, ни в следующий, он к ней не явился. Еду и напитки ей приносила та самая полная женщина из столовой.

На второй день Бет решилась заговорить с ней по-испански.

— Помогите мне, — тихо произнесла она, когда пожилая женщина вошла к ней с подносом еды. — Прошу! Помогите!

— Вы знаете испанский? — удивлённо сказала она. — Хозяин говорил, что вы не понимаете…

— Мне нужно бежать, — продолжила Бет. — Помогите мне! Больше мне некого просить. Умоляю!

Женщина молчала, и в глазах её было столько печали, что даже Бет стало её жалко.

— Как Вас зовут? — спросила Бет.

— Эсперанса. — Ответила женщина. Трудно было определить её возраст. Но она определённо старше Кристиана вдвое. — Ты так похожа на мою дочку, — сказал она. — Нет, не внешне. Ты похожа на неё силой духа. Она умерла в восемь лет от рака. Но так отважно с ним боролась. Больше детей у меня не было, и я всю душу вложила в Криса и Джула. Мальчишки мне как родные сыновья. Особенно Крис. Я нянчила его ещё младенцем, читала сказки. И никогда не подумаю подвести.

Бет поняла, что эта женщина ей не поможет.

— Жаль, что у Вас это случилось с дочкой, — выдавила Бет.

— Ты нужна Крису — сказала Эсперанса. — Я знаю.

— Я нужна дома, маме и папе. — Ответила Бет. — Вы же помните, что чувствует мать, теряя дитя. Пожалейте мою маму, она же тоже страдает. Помогите мне бежать, и одной счастливой матерью на планете станет больше.

Эсперанса покачала головой.

— Не проси меня предать дорого мне человека. — Ответила она. — Ты жива и здорова. Твоя мать ещё обрадуется твоему возвращению. Но это будет тогда, когда Крис решит.

Женщина поставила поднос с фруктами и соком на столик и поспешно вышла.

Бет снова тяжело вздохнула. Это её вторая попытка. И опять ей отказали. Ещё немного и она перестанет верить в людей!

Дни шли, и по началу Бет даже радовалась, что Кристиан оставил её в покое. Но заточение в четырёх стенах с каждым днём становилось всё невыносимее. Девушка часами просиживала на подоконнике, слушая пение набегающих на берег волн. Она наблюдала сквозь решётку за морем, за лазурным берегом, за работой слуг в саду и, конечно же, за закатами. Теперь она насмотрелась их на полжизни вперёд.

Но больше всего Бет любила проводить время в шкафу. Там было тихо, спокойно, пахло лимонной полиролью, и это место давало Бет ощущение защищенности. Глупо, но только закрывшись в шкафу, девушка могла дать волю слезам, или собраться с мыслями и всё хорошенько обдумать.

А Бет было о чём подумать. До свадьбы остался один день. Как же быстро пролетёло время. Она представляла, что бы чувствовала, если бы завтра состоялось её венчание. Если бы это был её последний день в доме родителей. Бет шмыгнула носом. Она бы многое сейчас отдала, чтобы увидеть их. Обнять. Ещё никогда прежде ей не было так тоскливо и одиноко. Раньше она надеялась, что сможет убежать и успеть к своей свадьбе. Теперь и эта надежда растаяла, словно утренний туман над Альбионом.

Но были и плюсы. Как-никак она взаперти не в сыром подвале, а в комфортной золотой клетке. Девушка часами лежала в джакузи, делала маникюр и педикюр, и экспериментировала с прическами. Пожалуй, это были единственные из доступных ей развлечений. Господи, на какую чушь уходит время её жизни!

Крис к ней так и не зашёл.

И это заставляло Бет чувствовать себя виноватой. Проклятый Стокгольмский синдром. Её похитили, и она ещё чувствует себя виноватой, за то, что пыталась сбежать! С ума сойти можно.

Но самое ужасное, что Бет скучала по вечерам, проводимым с Кристианом, за игрой в шахматы. Она видела, что иногда он специально ей подыгрывает. И это было очень забавно. Да и по их прогулкам к пляжу девушка тоже немного тосковала.

Почему он к ней не желает заходить? Уже отправил бы её домой, и всё! Бет было так одиноко, что она бы обрадовалась даже визиту своего узурпатора.

Но он не заходил.

Следующий день прошёл как в тумане. Бет лежала на кровати, чувствуя себя разбитой. В этот день отец должен был вести её под руку к алтарю и передать Эдварду. Только Бет как-то размыто видела улыбку своего жениха. И глаза его она тоже представляла с трудом. Но это не важно. Она ведь любит Эда! Она его любит. Любит?

Бет обхватила голову руками. Да что с ней? Совсем лишилась разума! Конечно же Бет любит своего жениха. Какие могли быть сомненья! Она снова закрыла глаза, представляя лицо Эдварда, но вместо него, она видела мужчину постарше, с подернутыми сединой висками и зелёными глазами. Проклятье.