Один вечер в Амстердаме - Алёна Белозерская

Когда Ирма вошла в кабинет, он задумчиво смотрел перед собой.

– Павел, – она провела рукой по его волосам, – ты заболел, дорогой?

В глазах женщины светилось беспокойство, и это доставило Войтовичу огромное удовольствие. Он быстро схватил ее за руку и усадил к себе на колени. Ирма начала вырываться.

– А если войдет Авилов?

– Он уехал «в порт», – ответил Войтович.

Несколько поцелуев скрасили дурное настроение, в котором Войтович пребывал с самого утра. Он выпустил Ирму из объятий, та поднялась и поправила юбку.

– Стоит чаще уезжать. За время моего отсутствия ты превращаешься в страстного мальчишку, что очень мне нравится.

– А может, наоборот, – предложил Войтович, – ты больше не станешь меня покидать.

– Это предложение руки и сердца? – рассмеялась Ирма.

– А если так?

Смех прекратился, Ирма взволнованно прокашлялась.

– Вернемся к Зефу. – Она присела за стол Авилова. – Признаюсь, кроме того, что я получила удовольствие от самого Амстердама, ничего другого не произошло. Зеф встретился с Максом де Фризом, потом три дня просидел в своем номере. Снова встреча с де Фризом – в общем, все по протоколу.

– Он встречался только с де Фризом?

– Да, – кивнула Ирма. – Однако я не знаю, что он делал последние часы перед отлетом в Гамбург. Мне не удалось проследить за ним, потому что Пирро едва не обнаружил меня. Признаюсь, этот урод вел себя подозрительно. Дважды исчезал. Первый раз, после встречи Зефа с Максом, отсутствовал три дня. А во второй раз недолго, всего несколько часов.

– Он следил за де Фризом, – пояснил Войтович.

– Откуда тебе известно? – насторожилась Ирма.

– Я знаю, о чем говорю, – лишь ответил Войтович. – Значит, ты считаешь, что Зеф вел себя адекватно?

– Как всегда.

– Спасибо, – кивнул Войтович.

– Это все? – возмутилась Ирма. – Я потратила четыре дня…

– Ужин? – быстро спросил он.

– Устраивает, – улыбнулась Ирма. – Только без кольца и других нелепостей.

– Я всегда думал, что женщины радуются, когда им предлагают выйти замуж.

– Я – исключение из правил.

– Никогда в этом не сомневался. – Войтович не понимал, расстраиваться ему или радоваться, ведь как мужа его отвергли, но хотя бы не удалили из списка любовников. – Но мое предложение остается в силе.

Зеф уже несколько минут мерил шагами ковер в номере, ожидая Войтовича. За время, проведенное в Гамбурге с семьей, Зеф понял, как можно заставить Генриха выйти из тени. Он и сам попался на эту уловку, когда агенты Интерпола пригрозили расправой его семье, и Генрих не станет исключением. Ради своих близких люди идут на любые жертвы, даже открывают свое истинное лицо. Они делают все, чтобы спасти своих любимых.

– Павел! – вскричал Зеф и в порыве радости вместо обычного рукопожатия обнял Войтовича за плечи. – Рад тебя видеть, – уже спокойнее добавил он.

Войтович был удивлен подобной встрече, но ничего не сказал.

– Что выпьем? – спросил Зеф, направляясь к бару.

– Зеф, ты ведь мусульманин, – хитро напомнил Войтович.

– И что из этого следует? – в том же тоне ответил Зев, и глаза его заблестели от смеха. – Что я не должен употреблять алкоголь? Моя религия запрещает заниматься многими приятными вещами, но это не значит, что я ревностно выполняю все ее каноны.

– Ты весьма лоялен.

– Скорее умен, – усмехнулся Зеф. – И, поверь мне, религия не имеет ничего общего с умом. Напротив, ум исключает религию, но, конечно же, не веру. Я глубоко верующий человек, однако не религиозный.

Войтович хлопнул в ладоши и рассмеялся.

– Браво, господин Ноли! Твое отношение к миру завораживает.

– Надеюсь, восхищение многократно усилится, когда я расскажу, каким образом мы получим Генриха. Поверь, – самодовольно произнес он, – Генрих сам к нам придет.

– О чем ты?

– О ней. – Зеф положил перед Войтовичем конверт с фотографиями цветочницы, которые несколько дней назад сделал Пирро. – О его жене Эльзе.

Войтович с интересом вытащил фотографии и замер. При взгляде на светловолосую женщину, которая была запечатлена на снимках и которую Зеф назвал Эльзой, перехватило дыхание. Это была Марина Войтович, его жена, не Генриха. Он пораженно вцепился в фотографии и бросил на Зефа растерянный взгляд.

– Эльза?

– Эльза ван дер Ассен, – сказал Зеф, разливая виски по стаканам. – Жена Генриха. Когда она сказала: «У каждого есть свой секрет», все стало предельно ясным. Я вспомнил, где видел ее лицо. У каждого есть свой секрет, – повторил Зеф. – Так любит говорить Генрих, это его коронная фраза.

Войтович взял в руки стакан и осушил его.

– Налей еще, – попросил он дрожащим голосом.

– Что с тобой? – нахмурился Зеф. – Ты покраснел, тебе плохо?

– Нет, – резко ответил Войтович. – Я в порядке. Они давно женаты?

Зеф медленно опустился на диван и задумался.

– Более десяти лет, – сказал он. – Но дело не в этом, а в том, что Генрих обожает свою жену. В ее руках он плавится, как воск. Да, ради ее благополучия Генрих сделает все, что угодно… Павел! – повысил он голос, поняв, что говорит сам с собой. – Павел, я заберу у него Эльзу, и тогда он сделает все, о чем его попросят.

Войтович облизал пересохшие губы.

– Если Генрих любит ее так, как ты говоришь, то убьет любого, кто к ней приблизится.

Зеф пригладил белую бородку и задумался.

– Для начала я установлю наблюдение, – сказал он. – Таким образом, будет известно, сколько людей ее охраняют. В дом, где она живет, пробраться невозможно. С виду он прост, но думается мне, что защищать его будут лучше, чем Пентагон.

– Считаешь, Генрих прячется здесь? – Войтович указал на фото виллы, рядом с которой была снята Марина.

– Вряд ли, – сморщил нос Зеф. – Но то, что он находится близко к своей жене, – это факт.

Каждый раз, когда Зеф произносил слово «жена», Войтович чувствовал, как сердце начинает неистово колотиться. Хотелось рыдать оттого, что Марина принадлежит другому, тем более Генриху. И несмотря на то, что голос разума советовал проявлять спокойствие, так как женщина с фотографий может быть только похожа на Марину, сердце упрямо твердило, что это его жена.

Войтович верил своим ощущениям. Когда он видел Марину в последний раз, ей было двадцать семь, получается, что сейчас ей сорок пять. Эта дама выглядела очень хорошо, но ей вполне можно было дать чуть больше сорока. Войтович остервенело потер глаза и снова всмотрелся в снимки. Зрение и чувства не обманывали его. Это была Марина, которая теперь носила другое имя и была чужой женой.

– Я предлагаю, – услышал Войтович голос Зефа, – на время прекратить всякую деятельность либо передать в руки помощников. А самим…

– Не торопись, – сказал Войтович. – Дай мне возможность обдумать ситуацию.

– Хорошо. Когда ты встретишься со мной?

– Мне необходимо несколько дней на раздумья.

Войтович замолчал, и это заставило Зефа нервно передернуть плечами. Если Войтович изменит свое решение, то от него придется избавиться, на случай если он вдруг вздумает предупредить Генриха или главного координатора о планах Зефа.

– Конечно, дорогой, подумай. – Зеф сумел улыбнуться и протянул Войтовичу стакан с виски.

– Не беспокойся, я с тобой, – Войтович усмехнулся. – Только мне нужно кое-что обдумать. Подожди несколько деньков, отдохни, расслабься. В городе столько интересного, не соскучишься.

Глава 12

Гордеев со стоном пошевелился на водительском сиденье, пытаясь выпрямить под рулем онемевшие ноги.

– Анри, – он с недовольством обратился к мужчине, который в блаженстве вытянулся сзади и делал вид, что отдыхает, – если твои боссы имеют возможность поселить тебя в «Европе», почему заодно не предоставили лимузин, чтобы и я мог полежать? Наши служебные машины слишком неудобны для этого.

– Потому что я сам оплачиваю свое проживание. Мой шеф не имеет к этому никакого отношения. И вообще, он умер бы, увидев счет, который выставит мне отель.

– Хорошо быть наследником. – Гордеев мечтательно прикрыл глаза. – Жаль, что мой отец не банкир.

– И мой не банкир, – сказал Анри.

– А кто? – Гордеев повернулся к месье Брауэру, который не пожелал ответить на этот вопрос, лишь сложил руки перед собой, показывая, что разговоры о личном закончены.

Гордеев посмотрел на обручальное кольцо на пальце Анри.

– Ты женат?

– Да что с тобой? Рот ни на минуту не закрывается, – вступил в разговор полковник Илин, который сидел рядом с Гордеевым и молчал последние полчаса. – Замучил парня. И меня в том числе.

– Практикуюсь в английском, – нахмурил брови Гордеев. – И тебе не мешало бы. Твой английский ни к черту!

– Мой английский так же хорош, как и твой русский, – парировал Илин, повернулся к улыбающемуся Анри и добавил, обращаясь к Гордееву: – Ты смотри! Ничего не понимает!

– Еще бы! – Гордеев помахал пальцами перед лицом Илина. – Они там, в Интерполе, думают, что мы должны знать пять иностранных языков. Английский, французский… голландский. Хорошо, что китайца не прислали.