Магический кристалл. Серебряные стрелы. Проклятие рубина - Роберт Энтони Сальваторе

Кассиус, стоявший неподалеку, чуть выше по склону холма, с криком бросился к Бренору.

– Сейчас я научу тебя, как следует себя вести! – завопил он.

– Стой где стоишь, сын болотной свиньи! – угрожающе проревел Бренор. – Вы все обязаны эльфу вашими дрянными жизнями и покоем ваших домов, – прикрикнул он, обращаясь к находившимся поблизости рыбакам. – И вы еще смеете обращаться с ним как с падалью!

– Попридержи язык, дворф! – заверещал Кассиус, хватаясь за рукоять меча. Заслышав эти слова, дворфы мигом сплотили ряды вокруг своего вожака, а люди Кассиуса поспешили к своему предводителю.

И тут раздался еще один голос.

– Сам попридержи язык, Кассиус! – выкрикнул Агорвал из Термалэйна. – Обладай я его отвагой, я поступил бы с Кемпом точно так же! – Сказав так, Агорвал ткнул рукой в направлении севера. – Смотрите! – вскричал он. – Вы видите чистое небо. А если бы не эльф, мы сейчас наблюдали бы клубы дыма, поднимающиеся над Термалэйном!

Агорвал и его спутники подошли и встали плечом к плечу с дворфами, а два воина осторожно, чтобы не причинить боль, подняли Дзирта с земли.

– Можешь не опасаться за своего друга, бесстрашный дворф, – сказал выборный от Термалэйна. – В моем городе он встретит достойный прием. И никогда больше ни я, ни другие жители Термалэйна не упрекнут его за цвет кожи или за злодеяния его сородичей!

Кассиус вышел из себя.

– Немедленно уводи своих солдат с земли Брин Шандера! – закричал он, обращаясь к Агорвалу. Но в этом уже не было необходимости: воины Термалэйна, унося на плечах раненого эльфа, уже спускались с холма.

Убедившись, что эльф в надежных руках, Бренор со своими соплеменниками продолжил осмотр поля брани.

– Я тебе это еще припомню! – прокричал ему Кемп откуда-то издали, с подножия холма.

Бренор лишь презрительно сплюнул в его сторону и невозмутимо пошел дальше.

Так уж получилось, что союз Десяти Городов просуществовал лишь немногим дольше, нежели наголову разбитая армия варваров.

* * *

На склоне холма воины Десяти Городов тщательно осматривали тела поверженных варваров, снимая с трупов все, что представляло какую-то ценность, и мимоходом добивая тех несчастных, в ком еще теплилась жизнь.

И все-таки нельзя было забывать о милосердии. Увидев, как воин из Гуд Мида перевернул на спину тяжело раненного варвара и приготовился пронзить его кинжалом, Бренор подошел к нему и, узнав в несчастном юношу-знаменосца, так ловко раскроившего в бою его шлем, схватил рыбака за руку.

– Не убивай его. Он ведь еще совсем мальчишка и не мог знать, какое зло нес нам их народ.

– Бах! – вскипел тот. – Ты думаешь, эти псы пощадили бы наших детей? Да и к тому же он уже почти на том свете.

– И все-таки я прошу тебя сжалиться над ним! – сказал Бренор, забрасывая свой топор на плечо. – Сказать по правде, я даже настаиваю.

Рыбак бросил на дворфа уничтожающий взгляд, но промолчал. Он видел, как Бренор дрался на поле боя, и потому счел за лучшее не спорить. Издав глубокий вздох разочарования, он поплелся дальше искать другую жертву.

Юноша чуть шевельнулся и застонал.

– А, значит, жизнь еще не покинула тебя, – пробормотал Бренор. Опустившись на колени, он приподнял голову юноши за волосы и взглянул ему в глаза. – Слушай меня внимательно, малыш. Я только что спас твою жизнь… даже сам не знаю почему. Но не вздумай считать, что люди Десяти Городов простили тебя. Я хочу, чтобы ты увидел, сколько зла принес твой народ этой земле. Возможно, страсть к убийству у тебя в крови, и если так, пусть бы клинок рыбака прикончил тебя здесь! Но мне кажется, что это не так, и у тебя будет время подтвердить мою правоту. Ты будешь служить мне и моему народу пять лет и один день, работая на рудниках, чтобы доказать, что ты достоин остаться в живых и получить свободу. – Сказав это, Бренор заметил, что юноша вновь лишился чувств. – Ничего, когда ты придешь в себя, я повторю эти слова, – сказал он и хотел было уронить голову врага на траву, но вместо этого мягко опустил ее, чтобы не причинить юноше лишних страданий.

Свидетели этой сцены долго не могли прийти в себя, но им было невдомек, чем это вызвано. Бренор и сам, даже искренне надеясь, что со временем в этом юноше проснется чувство благодарности к людям, никак не мог предполагать, что со временем этот парень, Вульфгар, вырастет в мужчину, который в корне изменит неприглядный уклад жизни тундры.

* * *

Далеко на юге, в широком ущелье меж гигантских вершин Средиземного Хребта, Акар Кесселл томился в роскоши, которую создал ему волшебный камень Креншинибон. На днях его рабы-гоблины приволокли еще одну женщину, похищенную из каравана торговцев, чтобы он мог поразвлечься. Однако сейчас его занимало другое. В безоблачном небе со стороны Десяти Городов поднимался огромный столб дыма.

«Варвары», – догадался Кесселл. Еще когда он с чародеями из Лускана был в Истхейвене, ему довелось слышать разговоры о том, что варвары готовят очередной набег. Тогда эта новость никак не впечатлила его – какое ему дело?

Здесь, в Кришал-Тири, у него было все, о чем только можно мечтать. И он вовсе не собирался покидать свою башню-дворец.

Не собирался – до поры до времени.

Но Креншинибон никак не мог смириться с тем, что ему приходится прозябать на отрогах безлюдных гор, где вся его свита состоит из нескольких десятков тупых, забитых гоблинов. Он желал большего. Он жаждал власти.

Воспоминания Кесселла о Десяти Городах лишь еще больше разожгли голод камня, и он вновь обратил на чародея свой дар внушения.

Внезапно перед глазами Кесселла возникла заманчивая картина. Он увидел себя восседающим на богато разукрашенном троне в Брин Шандере, вокруг, подобострастно кланяясь, толпилась огромная свита. Он живо представил себе, как вытянутся лица у обитателей Небесной Башни Аркана, и в особенности у Эльделака и Дендибара, когда до них дойдут слухи о могуществе Акара Кесселла, Владыки Десяти Городов и Верховного Правителя Долины Ледяного Ветра. Может быть, хоть тогда они удостоят его мантии чародея своей жалкой гильдии?

Несмотря на то что здесь он чувствовал себя вполне довольным жизнью, идея эта тотчас овладела его воображением. Кесселл принялся обдумывать свое видение, пытаясь представить, что надо предпринять, чтобы добиться заветной цели.

Сначала Акар решил, что достаточно будет подчинить рыбаков своей воле – так же, как это удалось проделать с гоблинами. Однако вскоре понял, что это не лучший путь, ведь даже не отличающиеся особым умом и сообразительностью гоблины довольно долго