Йомсвикинг - Бьёрн Андреас Булл-Хансен

внизу, у пристаней. Двое волокли кого-то, должно быть, раненого. Его вынесли на причал, сначала я решил, что это один из них. Но они затащили его на корабль и накинули на шею петлю. Двое ухватили его за руки и поставили лицом к мачте, а третий подошел с длинным ножом в руках.

Когда нож вошел в его спину, пленник закричал. Он призывал Одина, и я узнал этот голос. Это был Харальд Рыжий. Крик перешел в хриплый вой и вдруг оборвался. Он висел на веревке, а нападавшие рубили и полосовали его спину. Затем они вывернули что-то красное из спины, его повесили за шею, и он задергал ногами, еще живой. Воины на палубе подняли над головой топоры и издали протяжный вопль:

– О-о-о-у-у-у, о-о-о-о-у-у-у!

Я слез с дерева, повернулся спиной к торжищу и пошел дальше, вверх по кряжу. Здесь почва была каменистой, так что я мог идти не оставляя следов. Добравшись до верхушки кряжа, я остановился и обернулся. Разбойники поймали лошадей. Они уже ехали вверх по дощатой улице. Всем лошадей не досталось, поэтому остальные следовали за всадниками пешком. У каждого в руках был десяток факелов, и они поджигали по дороге крыши домов.

Дом Хальвдана тоже подожгли, а потом разбойники скрылись в лесу. Тропинка выведет их к усадьбе хёвдинга, а оттуда им будет легко пойти по следам женщин и детей. Скоро они вернутся к кораблю с добычей и новыми рабами.

Я продолжил свой путь. Нужно было уйти отсюда не оглядываясь. Если кто-то на торжище и выжил, они решат, что меня тоже убили, что тело сгорело в доме. Или что меня увели в рабство и увезли далеко-далеко. Никто и не вспомнит обо мне. Если только мне удастся скрыться, я обрету свободу.

Вдруг я ударился ногой о корень и упал. Быстро вскочил на ноги, но дальше не пошел. Серебро. Сундук Хальвдана надежно спрятан. Может, они и не нашли его.

Я повернул обратно к заливу. На корабле оставалось двое воинов, больше я никого не видел. Если только у меня получится пробраться в дом, пока они не вернулись, жизнь моя переменится. Ведь в сундуке лежало не только серебро. Там были шлем и кольчуга, а еще парус. Как я слышал, такой парус стоил не меньше, чем корабль. Если я смогу его унести, да вдобавок избавлюсь от ошейника, я уже не буду мальчишкой-рабом. Я стану свободным и богатым, богаче многих. Я смогу отправиться по западному пути на поиски Бьёрна.

Я побежал к торжищу, но вскоре остановился. На меня вновь накатил ужас, я представил себе искореженное тело Харальда Рыжего, как оно болтается на мачте, и решил повернуть обратно. Но, может, отец нашептал мне из Асгарда, что это мое испытание, что боги хотят посмотреть, что я за человек. Кто я – рабская душонка или воин? Фенрир уже пробежал вперед по склону и ждал меня.

Когда я добрался до торжища, почти все дома пылали. Я пробирался, прячась за деревьями, и вскоре оказался у двора Хальвдана. Его дом тоже был в огне, но мне показалось, что пламя еще не полностью охватило стены. Я не заметил во дворе ни души, на улице тоже никого.

Вначале я укрылся за своим корабликом и вновь бросил взгляд вниз по улице. По-прежнему никого. Я рванул в дом. Там клубился густой дым, нужно было торопиться.

Фенрир остался в дверях. Он скулил от испуга. Я и сам боялся, в лицо ударил жар. Хальвдан лежал точно так же, как я оставил его, грабители его не тронули. Все остальное в хижине было перевернуто. Кружки и миски валялись на полу, одеяла и инструменты разбросаны. Но стол они не тронули, а шкура, скрывавшая крышку сундука, оставалась на месте.

Я откинул крышку. Все лежало как и раньше. Мешочек с серебром, шлем, кольчуга, топор, а в самом низу – сложенный парус.

Поднять сундук было невозможно, он был слишком тяжелый, так что я завернул все добро в шкуру и выволок ее во двор. Глаза ел дым, я задыхался. Крыша затрещала, пламя взметнулось вверх. Спиной вперед я вывалился наружу и плюхнулся на зад. Фенрир залаял. Я протер глаза и собрался было вытащить шкуру, но тут увидел, как кто-то стоит прямо надо мной. Над головой просвистело что-то блестящее, я едва успел увернуться. Воин поднял топор и примерился для следующего удара. Я поднялся на ноги, и, когда он взмахнул топором, метя мне в живот, я успел отскочить. Но топор вернулся как маятник, воин взмахнул тыльной стороной топора и ударил меня в бедро. Толчок сбил меня с ног.

Поначалу я не почувствовал боли. Видел только воина, его усмешку в зарослях золотисто-пшеничной бороды, грубые грязные пальцы, обхватившие топорище. Я подался назад и, поскольку другого пути не было, ввалился в горящий дом.

Помню, что по щекам текли слезы. Сквозь дым я видел воина снаружи. Фенрира я не видел и не слышал. Не слышал ничего, кроме воя пламени.

Не знаю, что за мысли проносились в моей голове в то мгновение. Думаю, что мне на ухо нашептали боги, иначе как бы я обрел мужество сделать то, что сделал? Вот я поднимаюсь на ноги. В руке у меня топор из сундука Хальвдана. Меня опаляет жар пламени, ослепляет дым. Но я по-прежнему вижу угрожающую тень снаружи, и вдруг бросаюсь вперед. Налетаю на него. Вонзаю топор ему в лицо, еще и еще. Он уже лежит навзничь подо мной, а я сижу на нем верхом, бью топором, пока лицо не исчезает в крови, а борода не превращается в кровавый клубок. Я возвращаюсь в хижину, едва замечая жар, и выволакиваю шкуру. Потом облачаюсь в старую кольчугу Хальвдана, надеваю на голову шлем и заворачиваю в парус мешочек с серебром и окровавленный топор. Вдруг слышу приближение множества людей. Я их вижу между деревьями, они ведут женщин из усадьбы. У них связаны руки, на шеи наброшены веревки.

Я быстро подхватываю парус и убегаю.

6

Свобода

Я видел, как разбойники уплывали, увозя своих пленников, но не осмеливался вернуться на торжище, пока не минуло два дня. Я оставался в лесу. Когда они обнаружили убитого мной, то разразились злобными криками, я слышал, как они вопили там, между пылавшими домами, и похромал вглубь леса, лицо и руки по-прежнему были в крови. Я так испугался, что намочил штаны. Но вскоре я увидел, как они