Паук раскинул сеть (СИ) - Романовская Ольга

  - Не надо, - пробормотала Эллина и покраснела.

  Он угадал главные страхи её жизни: остаться одной, обманутой и без денег. И в профессию не вернёшься: твоё место уже заняли другие.

  - Эллина, посмотри на меня.

  Гоэта подняла глаза и упавшим голосом спросила:

  - Опять извиняться, да, и объяснять, что я не могу изображать разряженную куклу?

  - Лина, мне не нужна разряженная кукла, мне нужна женщина. Я хочу видеть тебя, красивой, счастливой и в безопасности. Это, по-твоему, плохо? По-твоему, так поступает человек, который собирается развлечься и бросить?

  Эллина мотнула головой.

  - Тогда научись мне доверять и признай, что ты поступила дурно.

  Гоэта шумно засопела и сдалась. Руки вновь легли на плечи соэра, на этот раз он их не сбросил. Эллина встала на цыпочки и запечатлела поцелуй на губах. Брагоньер не ответил, но взгляд потеплел.

  - Некроманта поймали? - гоэта предпочла сменить тему.

  Соэр покачал головой и предложил распаковать вещи. Эллина не стала настаивать. Она понимала, Брагоньер не расскажет о работе, если решит, что её это не касается. Кроме редких случаев, не касалось всегда.

  Пока гоэта копалась в коробках и сундуках, соэр написал и отослал пару писем. После переоделся и одобрительно кивнул Эллине: та переоделась в прогулочное платье с короткими рукавами. Даже надушилась и надела жемчуг, чтобы угодить любовнику.

  - Скажи, ты сейчас разряженная кукла? - в свою очередь переодеваясь для прогулки, продолжил прежний разговор Брагоньер. Он привык доводить всё до конца.

  - Нет. Ольер, хватит, я поняла! - взмолилась гоэта.

  Теперь она жалела, что не извинилась вчера. Теперь же Брагоньер откопал её страхи и не оставит в покое, превратив отдых в кошмар.

  - Мне тоже было нелегко, но я сделал шаг. Сделай и ты.

  Эллина поджала губы и не стала напоминать, как именно он его сделал. До сих пор не признался в любви, по-прежнему держался несколько отстранённо и ставил работу выше женщины. Даже в конфликте с матерью стал бы на сторону леди ли Брагоньер.

  - Мы разные, Ольер, - покачала головой гоэта. - Да, я боюсь того, о чём ты говорил, но как я могу полностью довериться человеку, который никогда не говорил о чувствах, совместных планах, вообще не говорит со мной.

  Плотину прорвало, Эллине захотелось выговориться. Теперь уже она нервно ходила по комнате, заламывая руки.

  - Я хочу семью, дом, а тут полная неопределённость, никакого будущего. Естественно, для меня важно сознавать, что когда ты женишься, мне не придётся занимать у бывших коллег на кусок хлеба, терпя унижения и презрительные смешки.

  - У тебя есть будущее, - твёрдо, чеканя каждое слово, возразил Брагоньер. - Я представил тебя их величествам, это не мало. Но пустые обещания не моё, Эллина. Как и предательство.

  Эллина кивнула и продолжила нервный забег. Ей вдруг живо представилось будущее, такое же незавидное, как у Анабель. Хотя той хуже, граф Алешанский её не любит, и та из последних сил цепляется за его расположение. Даст отставку - всё, только опять в содержанки, но уже на чужих условиях. Проще говоря, в дамы полусвета, потому как работать Анабель не умеет и уже немолода. Скопленные деньги быстро проедятся. Но хуже всего шепотки за спиной. Те, которые только вчера здоровались, улыбались, молчаливо пройдут мимо, хорошо, если презрением не окатят.

  Все представляют своих любовниц свету, ими хвастаются, будто породистыми лошадьми, а потом выбрасывают за ненадобностью. Семья и репутация всегда дороже. Скажет жена: избавься, избавится. Леди ли Брагоньер Эллину невзлюбила и наверняка сделает всё возможное, чтобы после женитьбы сын завёл другую любовницу, подобающую по статусу. И как тут не думать о завтрашнем дне?

  Хорошо, положим, Брагоньер - человек строгой морали, не бросит, но содержанка даже звучит мерзко. Да и не сможет Эллина спать с женатым мужчиной.

  Как ни крути, будущее туманно, а нежелание соэра давать обещания только усиливало чувство тревоги.

  - Ты мыслишь как мужчина, - наконец подала голос Эллина и села, уронив голову на руки. На неё вдруг нахлынула такая жалость к себе. - Мне скоро тридцать шесть лет, у меня до сих пор нет мужа, семьи, и с каждым годом шансы всё тают. Хорошо проявлять беспечность в двадцать, когда вся жизнь впереди. Одним мужчиной больше, одним меньше. В крайнем случае, всегда подавальщицей на работу возьмут. А меня не возьмут, понимаешь? Я... У меня много мужчин было, и ни один, ни один, понимаешь, не сделал кем-то, кроме любовницы. Ты тоже. А это очень шаткое положение, считай, я никто. Порвала со старым миром, но не вошла в новый. Ты баронет, тебе нужны наследники, ты женишься на какой-нибудь баронессе, и всё, конец сказке. При жене я тем более никто. Содержанка, та самая девица для плотских утех. И не перебивай, пожалуйста! Ты сам хотел узнать причину моих страхов, так слушай.

  Лицо её раскраснелось от волнения, голос постепенно повышался. В нём сквозили горечь и обида.

  - Как легко говорить о доверии, Ольер, когда ты в случае расставания отделаешься парой недель страданий, а я - общественным порицанием и долговой тюрьмой! Или ты полагаешь, будто я возьму от тебя деньги? Своеобразные откупные.

  - Не возьмёшь, - глухо ответил соэр. Кажется, он начал понимать. - С моей стороны всё действительно выглядит иначе. Хорошо, я солгу и обещаю жениться, тебе станет легче?

  - Мне станет легче, если ты скажешь правду.

  Эллина боялась её услышать. Подсознательно она уже знала ответ.

  - Правда, Лина, заключается в том, что ты нужна мне рядом. И не для плотских утех, как ты выразилась, хотя в твоём исполнении они привлекают гораздо больше, чем прежде. Ты хочешь семью... - он вздохнул и нахмурился. - Хорошо, я подумаю, можно ли решить этот вопрос. Работать разрешаю, но обо всех заказах говори мне. И никогда не езди одна.

  Гоэта потупилась и пробормотала:

  - Не стоило начинать этот разговор. Ты никогда на мне не женишься.

  - Я сказал, что подумаю, - с лёгким раздражением ответил Брагоньер. - Не спорю, пока такой брак невозможен, тут действительно важно твоё происхождение и манеры. В остальном твои опасения напрасны. Я не из тех людей, кто заводит любовниц, но раз уж завёл, то действительно люблю. Ты ведь это хотела услышать? Могу повторить: я вас люблю, Эллина Тэр. А теперь утри слёзы и приведи себя в порядок. Я брал тебя с собой вовсе не для истерик и скандалов.

  Эллина кивнула и обещала сделать пребывание в Трие приятным: 'Я же понимаю, ты скучаешь по работе'. Соэр не ответил и подставил спутнице локоть.

  Вниз спустились чинно. Гоэта ловила обращённые на неё любопытные взгляды, но уже не спешила лихорадочно поправлять причёску или смущённо разглядывать потолок. Рука расслабленно лежала на локте Брагоньера, платье и туфли не жали. По сравнению с королевским балом - сущие мелочи.

  - Куда направимся? - садясь в наёмный экипаж, поинтересовалась Эллина.

  Она уже немного успокоилась и сожалела об утренней несдержанности. С другой стороны, соэр впервые признался в любви, ради этого стоило улыбнуться, что Эллина и сделала. Нашла время и место для откровений!

  - Прости, - повинуясь порыву, прошептала она, заискивающе прильнув к спутнику. Опомнившись, отстранилась и поправилась: - Простите, господин Брагоньер.

  На людях надлежало говорить ему 'вы' и не позволять вольностей, вроде объятий и нежных слов. Подумать только, ещё полгода назад Эллина и подумать не могла, что когда-то захочет уткнуться носом в шею Ольера ли Брагоньера!

  - За что, госпожа Тэр? - в голосе не сквозило ни тени эмоций. - Насколько мне известно, вы не нарушали закона и не преступали границ приличий. Пункт назначения предлагаю выбрать вам. Вы бывали в Трие не только по служебным делам. Мои же скромные развлечения вам неинтересны.

  - Я прошу прощения за испорченное настроение, - не удержавшись, Эллина таки сжала его пальцы. - Вы устали, раздражены, вам нужен отдых, а не мои претензии.