Путешествие на восток - Кирилл Клеванский

Когда я «въехал» в ситуацию, то засмеялся в голос и смог остановится лишь когда спутница пошла красными пятнами от еле сдерживаемого гнева.

— Для начала — в лесу все стерильно, — вспомнил я старую, как мир, присказку. — Да и к тому же, на мне все как на собаке.

— В последнее — верю. И все равно садись.

Я вздохнул и пожал плечами.

— Ну если высокородной леди так хочется меня пощупать…

Подойдя поближе, я сел. Рядом уже весело трещало пламя, а воздух дрожал от поступающей вечерней прохлады. Скоро на небе засияют звезды, и затрещат по кустам цикады. Вот она какая охота. Не то что в книгах пишут — раз, и ты уже с добычей в дом идешь. Нет, настоящая хота она долгая. И мне еще повезло, за день управился. А кто не так ловок, и пару дней может цель выслеживать.

Девушка же цепкими пальчиками, стянула повязки и стала ощупывать раны. Я подивился силе её с виду нежных пальцев. Хотя, прикосновение холодных от недавнего купания рук, немного приободряло. Сперва леди осмотрела пострадавшую руку, где на плече и предплечье были видны следы о укусов. Потом переместилась на грудь, но там были лишь царапины и ничего серьезного. Хотя сама Принцесска, смотря на эти глубокие борозды, была другого мнения. Закончился осмотр на ногах, они пострадали сильнее всего. Оно и понятно. Демоновы волки догадались что прыгать мне на горло это самоубийственная затея, вот и грызли что пониже.

Получив одобрительный хлопок по плечу, заметьте — больному (ей в стервозности даже Норманн проигрывает), я встал и потянулся. Повязки Лиамия сняла, чтобы в воде не намокли. Но я уже знал что не дам ей обратно их нацепить и запеленать меня как дитятко неразумное. Я раны, обычно, держу на свежем воздухе. Ветер их быстрее заживит, чем любая тряпка. Когда же я повернулся к леди филейной частью тела, и закатное солнце упало на спину, то я расслышал позади изумленный выдох.

— Знаешь, таким остолопам как ты, просто противопоказано заниматься самолечением.

Я тут же догадался о чем идет речь. Там, в пещерах Харпуда, мне пришлось буквально сжечь спину, чтобы не допустить заражения крови. Благо, вовремя подобравшие меня «Слепые Кошки» подлатали найденыша, и теперь вместо страшного ожога, по всей спине идет сеточка шрамов, похожая на кривое шахматное поле.

— Не нравиться? — не оборачиваясь, усмехнулся я.

— Как такое вообще кому-то может понравится!

Я пожал плечами, и, разбежавшись, сиганул в воду. Погрузившись в воду с головой, я прижал колени к груди, обхватил их руками и стал медленно погружаться на дно. А с ручейком я хватанул. За маленькую речку сойдет, берег крутой, а до дна метра полтора. Когда же я достиг этого самого дна, то раскинул руки и ноги в сторону, аки морская звезда, и вцепившись пальцами в какую-то растительность, открыл глаза.

Лучи солнца, пробивавшиеся сквозь водное покрывало, достигали песчаной поверхности какими-то обрывистыми пучками. Они мерцали в такт легкой ряби, гонимой ветром от истока к берегам. Здесь было на удивительно спокойно и даже холод не заминал мня больше, чем бесконечная тишина. Нет, здесь, конечно, были какие-то свои звуки. Но они были так новы для человеческого уха, так тонки и прозрачны, что я их не замечал, продолжая глядеть на небо. Жаль, я не мог позволить себе вдоволь наплаваться, нужно было заниматься мясом, пока мошкара не налетела. Оттолкнувшись от дна, я всплыл, взъерошил волосы и потопал к берегу.

Не стану описывать вам весь долгий, нудный, кровавый и весьма утомительный процесс сдирания кожи, отделения жил от мышц, вынимание хрящей, нарезку и нанизывания особо сочных частей мяса на толстые прутики. Да и сам процесс лишь затянулся, потому что Принцесска все время морщила нос, возмущенно дышала, и даже заявила что я варвар. Но все же, когда мясо начало подрумяниваться, а те травы, которыми я его посыпал, выпарились и придали ужину особый аромат, леди успокоилась и лишь жадно глядела на вертел. Первую порцию я отдал её целиком, и та, не обращая внимания на то что есть без всяких серебряных вилочек, ножей, шелковых салфеток, кучи служанок под боком, быстро его умяла. Я даже опомниться не успел, как она утирала лицо большим листом, сорванным с куста, и блаженно улыбалась. Такой скорости мог позавидовать и мой бывший сослуживец — Щуплый. Уж он то на что знатный едок, а так быстро бы схомячил. Вторую порцию мы уже разделили на две половины, в третьей мне достались три четверти, ну и от четвертой девушка отказалась. Каюсь, я слопал ещё и пятую, и поглядывал на окорок, лежавший на земле, в раздумьях над шестой, но все же я был уже сыт.

Оглядев поляну, я скорбно вздохнул. Столько добра пропадает. Шкура, жилы, кости, недоеденное мясо, сердце… разве что мышцы никому продать нельзя, а все остальное очень даже неплохим спросом пользуется. Стоит дешево, но путь предстоит долгий, мало ли когда монета понадобиться. Так что, из дневника я достал уже две закладки, а из костра вытащил самое толстое полено, которое пылало что твой факел. На его же место я кинул еще хвороста — чтобы костер не загнулся раньше времени. Кинув в пламя закладку с печатью, я убедился в её работоспособности, и взялся за дело. Все это время за мной неотрывно следила Принцесска. Ха, оказывается под личиной надменной вельможи, скрывается обычная любопытная девушка, которая всюду свой нос сунет.

Ну да ладно. Двумя взмахами сабли, я заострил полено, и воткнул его в землю так, чтобы пламя стояло вертикально. Затем я распорол по боковому шву свою рубашку, за один день курткой кожу не сотру, да и вряд ли эту задубевшую кожу вообще можно чем либо стереть. Положив рубашку справа от факела, я ходил к роще и содрал с деревьев как можно коры, вернувшись, положил кору на рубашку. И последний штрих — я сел между факелом и кучей барахла.

— Лиамия, — обратился я к леди. Это был первый раз когда я назвал её по имени. — Чтобы сейчас не произошло, ты должна сидеть тихо. Не спрашивай меня ни о чем, не говори, и постарайся даже не дышать. Договорились?

Девушка кивнула.

— Тогда приступим…

Девушка сидела тихо, и боялась даже вздохнуть. Она поджала ноги к груди, и обняв их руками, попыталась вжаться в комочек. В дворце её отца, тоже жили маги, или как их называли в Алиате — Шархан. Но женщинам не дозволялась с ними общаться. Старухи-воспитательницы говорили что у всех шарханов на уме лишь недоброе. Говорили что они изменчивы, как весеннее небо, глянешь раз — увидишь одно, глянешь два — совсем другое, а если будешь слишком долго вглядываться, то шархан утянет твою душу в вечную тьму.

Даже живя в Алистском посольстве в Сантосе, она не могла пообщаться с Имперскими «Магами». Её старший брат строго настрого запретил ей это. На балах за ней всегда следили доверенные люди, а на прогулках рядом были служанки. Да и сейчас Лиамия понимала что правы воспитательницы, все зло от шарханов. После весеннего бала, девушка поссорилась с братом, ей очень хотелось хоть одним глазком взглянуть на Академию, но брат стоял на своем, а под конец так рассвирепел, что оправил с вестниками «слово» отцу. Тот поддержал сына, и приказал дочери воротиться домой. И если бы эти два человека так не кипели от гнева и негодования, то ей бы выделили целый отряд гвардейцев — личных воинов визиря, первого после Султана, а так просто подыскали самых надежных телохранителей. Конечно, никто и подумать не мог, что они повстречают целый отряд разбойников, да и не лесных, а настоящих наемников, спустившихся с тракта. От них, понятное дело, и гвардейцы бы не спасли, но все же с настоящими воинами леди чувствовала бы себя спокойнее. Теперь же ей придется пройти по мира вот с эти. Ни манер, ни уважения, ни почтения, ведет себя как неотесанный деревенщина. Не знает ничего о этикете и правилах хорошего тона. А потом, вдруг, выясняется что он шархан, хоть и говорит что знает только «фокусы». Но в сказках старух, самый темный и нечестивый шархан, всегда притворяется неумелым, чтобы потом, когда от него никто этого не ждет, сотворить ужасное зло. Вот и сейчас, этот юноша, хотя будет вернее сказать, молодой мужчина, попросил её не шевелится. Но девушка, так напуганная потусторонним светом в его глазах, итак не могла пошевелится, и сколько же ей понадобилось сил, чтобы сохранить лицо и просто кивнуть. И все же, как бы не было страшно дочери визиря, она не могла оторвать от человека сидевшего напротив. И в этот момент, когда он был так близок, что обойди костер и можно коснуться, Лиамия ощутила как он с каждым ударом сердца все удаляется, будто его куда-то затягивает.