Девятнадцать минут - Джоди Пиколт

Пожилая женщина из группы защитников жертв непонимающе моргнула.

— Простите, во что играть?

— «Танграм», китайская геометрическая головоломка. Я мама. Моей маленькой дочке пять лет. И у нее есть эта игра. Дается геометрический контур какой-нибудь фигуры — лодки, поезда, птицы, — и вам нужно сложить ее, используя набор простых геометрических фигур: треугольников и параллелограммов разного размера. Это несложно для человека с развитым пространственным мышлением, потому что на самом деле мыслить нужно, выйдя за рамки. Точно так же и в работе судьи. У тебя в руках множество противоречивых факторов — заинтересованные стороны, жертвы, правовое принуждение, общество, даже прецеденты, — и ты каким-то образом должен, используя их, решить проблему, не выходя за рамки.

В наступившей неловкой паузе Алекс повернула голову и заметила в окне следующего претендента, входящего в вестибюль. Она моргнула, уверенная, что обозналась. Но невозможно забыть серебряные волосы, в которые когда-то запускала пальцы. Нельзя вычеркнуть из памяти линию скул и подбородка, которую ты повторяла своими губами. Логан Рурк — ее преподаватель судебной защиты, ее бывший любовник, отец ее дочери — вошел в здание и закрыл за собой дверь.

Очевидно, он тоже был кандидатом на пост судьи.

Алекс вздохнула, желая получить этот пост даже больше, чем секунду назад.

— Мисс Корниер? — повторила пожилая женщина, и Алекс поняла, что прослушала вопрос.

— Да, извините. Я не расслышала.

— Я спросила, хорошо ли вы играете в «Танграм»?

Алекс посмотрела ей в глаза.

— Мэм, — сказала она, позволив себе широко улыбнуться. — Я чемпион штата Нью Гемпшир.

Сначала цифры просто казались толще. Но потом они стали немного сливаться, и Питеру приходилось либо щуриться, либо наклоняться ниже, чтобы понять «3» это или «8». Учительница отправила его к медсестре, от которой пахло чайными пакетиками и носками, и та стала показывать ему буквы на висящей на стене таблице.

Его новые очки оказались легкими, как перышко, со специальными стеклами, которые не царапались, даже когда он падал или их швыряли через всю песочницу. Проволочная оправа была, по его мнению, слишком тонкой для тех выпуклых стекол, из-за которых его глаза были как у совы: огромные, блестящие и ярко-синие.

Впервые надев очки, Питер был в восторге. Вдруг неясное пятно вдали превратилось в ферму с силосными ямами, полями и пятнышками коров. Буквы на красном знаке сложились в «STOP». Появились тонкие линии: складки кожи на костяшках, морщинки в уголках маминых глаз. У всех супергероев были свои супервещи — пояс у Бэтмена, плащ у Супермена, — а у него были суперочки, благодаря которым он обрел рентгеновское зрение. Ему так нравились новые очки, что он даже лег в них спать.

Все изменилось на следующий день в школе, когда он понял, что кроме хорошего зрения появился еще и отличный слух: «четырехглазый», «слепой, как крот». Его очки из знака отличия превратились в шрам, еще одной чертой, которая делала его не таким, как все остальные. И это было еще не самое плохое.

Когда мир стал виден отчетливее, Питер разглядел выражение лиц людей, когда они смотрели на него. Словно он был ходячим анекдотом.

И Питер опускал свои близорукие глаза вниз, чтобы этого не видеть.

— Мы с тобой неправильные родители, — прошептала Алекс, обращаясь к Лейси. Они сидели на родительском собрании за низенькими столиками, из-за которых выглядывали их колени. Алекс взяла счетные палочки, которыми пользовались на уроках математики, и выложила из них бранное слово.

— Все это хорошо, пока кое-кто из нас не стал судьей, — Проворчала Лейси и рукой смешала палочки.

— Боишься, что я вышвырну тебя из школы? — засмеялась Алекс. — А что касается судьи, то шансов, что меня назначат примерно столько же, как и того, что я выиграю в лотерею.

— Посмотрим, — сказала Лейси.

Учительница наклонилась между ними и дала каждой маме листик.

— Сегодня я попрошу всех родителей написать одно слово, которое лучше всего характеризует вашего ребенка. Мы потом сделаем из них коллаж любви.

Алекс посмотрела на Лейси.

— Коллаж любви?

— Перестань издеваться над начальной школой.

— Я не издеваюсь. Следует признать, что всем основным законам детей учат здесь. Не дерись. Не бери то, что тебе не принадлежит. Не убивай людей. Не насилуй их.

— Ага. Я помню этот урок. Сразу после завтрака, — сказала Лейси.

— Ты же знаешь, что я имею в виду. Я говорю о социальном договоре.

— А что будет, если на суде тебе придется поддерживать закон, в который ты не веришь?

— Во-первых, еще не известно, стану ли я судьей. А во-вторых, я это сделаю. Буду чувствовать себя гадко, но сделаю, — ответила Алекс. — Поверь мне, нет ничего хуже судьи со свои личными предпочтениями.

Лейси превратила край бумажки в бахрому.

— Если ты станешь судьей, то когда же тогда ты будешь собой?

Алекс хитро улыбнулась и сложила палочки в еще одно непечатное слово.

— На родительских собраниях скорее всего.

Вдруг появилась Джози, раскрасневшаяся и запыхавшаяся.

— Мамочка, — сказала она, дергая Алекс за руку в то время, как Питер взобрался к Лейси на колени. — Мы уже все сделали.

Они готовили сюрприз из конструктора. Лейси и Алекс встали, позволяя вести себя мимо книжных полок, крошечных ковриков, лабораторного стола с гниющей в качестве эксперимента тыквой, покрытая наростами впалая кожура которой напомнила Алекс лицо одного знакомого прокурора.

— Это наш дом, — объявила Джози, отодвигая кубик, который служил дверью. — Мы женаты.

Лейси слегка толкнула Алекс локтем.

— Мне всегда хотелось быть в хороших отношениях со свахой и невесткой.

Питер стоял у деревянной плиты и помешивал воображаемую еду в пластмассовой кастрюльке. Джози надела большой белый халат.

— Пора идти на работу. Вернусь к ужину.

— Хорошо, — ответил Питер. — На ужин котлеты.

— А кем ты работаешь? — спросила Алекс у Джози.

— Я — судья. Я целый день сажаю людей в тюрьму, а затем прихожу домой и ем макароны. — Она обошла выстроенный из кубиков периметр дома и вошла через дверь.

— Садись, — сказал Питер. — Ты опять поздно.

Лейси закрыла глаза.

— Это мне кажется, или я смотрю в зеркало, которое всегда показывает правду?

Они наблюдали, как Джози и Питер отставили свои тарелки и переместились в другую часть дома, в маленький квадрат в квадрате. Там они легли.

— Это кровать, — объяснила Джози.

За спиной Алекс и Лейси появился учительница.

— Они все время играют в дом, — сказала она. — Мило, правда?…

Алекс смотрела, как Питер лег на бок и свернулся калачиком Джози легла за ним, обняв его рукой за талию. Она поду, мала каким образом у ее дочери сформировался образ таких отношений в семье, если она никогда даже не видела, чтобы ее мать ходила на свидания.

Она смотрела, как Лейси, положив бумажку на кубик, написала «ласковый». Это слово действительно точно характеризовало Питера — он был настолько ласковым, что это даже делало его уязвимым. Нужно было, чтобы кто-то, как Джози, всегда прикрывал его спину, чтобы защитить.

Алекс потянулась за карандашом и разгладила свой листик. Прилагательные толпились в ее голове — слишком многие подходили для ее дочери: подвижная, верная, умная, неотразимая, — но рука неожиданно начала выводить другие буквы.

«Моя», — написала она.

На этот раз, когда коробка ударилась об асфальт, крышка отлетела, и следующая за школьным автобусом машина переехала его бутерброд с тунцом и пакет с чипсами. Водитель автобуса, как всегда, ничего не заметил. Пятиклассники уже так наловчились, что окно открылось и закрылось прежде, чем Питер успел закричать, чтобы они остановились. Когда мальчишки довольно хлопнули друг друга по ладони, его глаза наполнились слезами. Он услышал голос мамы, говорящий, что это как раз тот момент, когда нужно постоять за себя. Но ведь мама не понимала, что от этого станет только хуже.

— О, Питер, — вздохнула Джози, когда он вернулся на место рядом с ней.

Питер уставился на свои варежки.

— Думаю, я не смогу прийти к тебе в гости в пятницу.

— Почему?

— Потому что мама сказала, что накажет меня, если я опять потеряю коробку для завтрака.

— Это нечестно, — сказала Джози.

Питер пожал плечами.

— Как всегда.

То, что губернатор штата Нью Гемпшир выбрала ее из короткого списка из трех кандидатов на пост окружного судьи, удивило больше всего саму Алекс. Хотя было логично, что Джин Шайен, молодая женщина губернатор-демократ, захочет назначить молодую женщину судью-демократа, Алекс, когда пришла на собеседование, все еще не могла в это поверить.