Нежные сети страсти - Изобел Карр

– Наверное, вы забыли, милорд, как и многие до вас, что мы с женой тоже в свое время обвенчались без благословения родителей. И посему никаких актов распоряжения имуществом в пользу кого-либо из наших детей нет и быть не может. Однако леди Боудисия, – с нажимом в голосе продолжил герцог, – имеет приданое в пятьдесят тысяч фунтов. Деньги лежат в банке под три процента годовых. И я не стану проявлять мелочность и урезать ее приданое в наказание за плохое поведение.

Гарет наблюдал за отцом. Посторонний заметил бы лишь, что у старика дергается щека, но для Гарета частота и продолжительность этого нервного тика говорила о многом. Он видел, какая из владевших отцом эмоций превалировала: удивление, тревога, отвращение, зависть.

– Каков прохвост! – сказал граф, не потрудившись даже взглянуть на Гарета. – Я бы сказал, что эта его глупая прихоть слишком дорого вам обходится. Особенно учитывая сложившиеся обстоятельства.

– Обстоятельства, которые семья невесты предпочла бы не предавать огласке, – вмешался Гарет, не сумев сдержать раздражения. Что бы сделал его отец, если бы у него самого были дочери? Смог бы он справиться с патологической жадностью и скрепя зубы снабдить дочерей приличным приданым? Или не упустил бы выгоды, выдав дочерей за состоятельных простолюдинов, прельщенных возможностью породниться с аристократами?

– Именно, – сказал Лохмабен, буравя графа взглядом. – Все должно пройти вполне прилично, пусть и без лишнего шума. Когда они поженятся, скандал постепенно утихнет. Примеров немало. Хотя замять скандал будет трудно, если в обществе заметят, что родители жениха были и остаются против этого брака.

Граф усмехнулся. Это самодовольное выражение Гарет знал слишком хорошо.

– Не стану утверждать, что я против их брака, ваша светлость, но не уверен, что могу оправдать их проступок, оказав им поддержку.

Вполне ожидаемо. Готовая отговорка, чтобы не делать того, что сделал бы любой на его месте. Мол, любишь кататься, люби и саночки возить. И ведь немало людей сочли бы, что он прав.

Герцог приподнял брови. Губы его вытянулись в упрямую тонкую линию. Гарет, избрав привычную для себя позицию стороннего наблюдателя, смотрел, как двое немолодых мужчин угрюмо буравили друг друга глазами. Напряжение достигло крайней точки. Будь они моложе, без драки точно бы не обошлось.

– Я поддержу ваш проект по строительству канала, – сказал герцог, – если вы обеспечите сына усадьбой с доходом по меньшей мере пять тысяч в год.

У Гарета от удивления приоткрылся рот. Отец лет семь пытался протолкнуть этот проект. Дешевый и легкий доступ к рынку для угля, который добывали в графских владениях в Ньюкасле, сделал бы их куда более прибыльными.

– У меня есть маленькое поместье в Кенте. Доход там приносит выращивание хмеля. Рынок неустойчивый, должен признаться. Иные годы доходность доходит тысяч до пяти или даже шести. А бывает, что и двух тысяч не наберется.

– Тогда плюс ежегодное пособие в тысячу фунтов, – сказал свое слово герцог.

– Которое будет выплачиваться только в те годы, когда доход от поместья ниже трех тысяч.

– По рукам. – Герцог ударил по столу, словно заканчивая торг на аукционе. – Письменный договор составим завтра, а свадьба состоится, как только мой старший вернется с лицензией.

Глава 15

Боу ждала окончания судьбоносных переговоров в спальне на втором этаже. Дверь в комнату она оставила приоткрытой, чтобы слышать, что происходит. Боу готова была смириться, что права голоса у нее как у женщины нет, но выставлять ее за дверь было совсем не обязательно. Обида, гнетущее чувство неопределенности овладели ею настолько, что даже подаренная Виолой маленькая книжка не могла отвлечь от тяжелых мыслей. Впрочем, это не совсем так. Кое-что прочесть Боу все же успела и даже почерпнула из книги кое-какую полезную информацию в области анатомии. Теперь она знала латинские названия некоторых частей тела, о которых вслух говорить не принято. Услышав шаги Сэндисона в коридоре, Боу выбежала из комнаты.

– Ну как? – тревожно спросила она.

Сэндисон поднял голову. Вид у него был несколько рассеянный.

– Я чувствую себя призовым жеребцом на аукционе.

– Так тебя только что продали, да?

– Не меня, а нас с тобой. Твой отец торгуется как цыган на ярмарке. У меня такое чувство, что я должен пересчитать себе зубы.

Боу усмехнулась.

– Герцога еще никому не удавалось перехитрить.

– Мой отец уверен, что именно он остался в выигрыше.

– И это хорошо, верно? – Боу стиснула плечо Сэндисона. Было приятно ощущать мускулы и знать, что этот мужчина теперь всецело принадлежит ей. Восторг обладания будоражил кровь, заставляя забыть, что продажа Сэндисона с потрохами состоялась не без ее участия.

– Пойдем в сад, спрячемся в беседке, – прошептала она, потянув его к двери.

– Думаешь, стоит? – неуверенно спросил Сэндисон, замедлив шаг. Боу схватила его за руку и потянула за собой. Повозившись немного с дверью, она вывела Сэндисона из дома.

– Тебе не кажется, что нам уже поздно думать: стоит или не стоит? Есть одна вещица, которую я хочу тебе показать.

– Что-то мне не нравится твоя улыбка, детка.

– Проводи меня до павильона и расскажи, до чего там договорились наши просвещенные папаши.

Сэндисон держал ее за руку; большим пальцем он вырисовывал круги на ее ладони. Садовники усердно работали, перекапывая клумбы и подрезая растения.

– Я получил больше, чем надеялся, – сказал Сэндисон. – Пятьдесят тысяч от твоего отца и небольшое поместье недалеко от Кента от моего. – Сэндисон криво усмехнулся. – Представляю, чего стоила ему эта уступка. Десяти лет жизни, а то и больше.

– В самом деле?

– О да, детка. Тебе еще предстоит познакомиться с феодальными устоями графов Роксвелл. На первом месте всегда интересы и желания самого графа, на втором – его сына, наследника, а все остальные лишь для того, чтобы обслуживать этих двух. Отдать пусть мало-мальски доходное имение младшему сыну означает нарушить вековой закон. Отец на это никогда бы не пошел по своей воле.

– В вашем роду младшим сыновьям не позволяют жениться?

– Никто нам жениться не запрещает, но младшие должны понимать – содержать семьи им придется на собственные средства. Считается, что младшие сыновья должны заниматься политикой. Традиционно граф использует «карманный округ», чтобы посадить их в палату общин.