Ловушка желаний. Как перестать подражать другим и понять, чего ты хочешь на самом деле - Люк Берджис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Современный мир – это мир экспертов, – писал Жирар. – Только они знают, что нужно делать. Все с ума сходят, выбирая нужного эксперта».13 Если мой друг лучше разбирается в международных делах, урбанизме, культуре и дизайне, то только потому, что он подписан на Monocle. Если кто-то лучше разбирается в том, какую роль техника играет в нашей жизни, то потому, что слушает нужный подкаст (кстати, обратите внимание на подкаст Self от Мануша Зомороди). А хорошо ли вы готовите? Рекомендую Самин Носрат.
Потребность в новых моделях такова, что мы подключаем медиаторов желания в совершенно чуждые им области, например в деловые конкурсы-презентаций, где ценность бизнеса определяется не рынком, а экспертами. Мы превратились в «наркоманов» моделей. И больше всего в этом качестве нам нравятся эксперты.
Возможно, это объясняется тем, что мы считаем себя более рациональными, чем когда-либо – и во многих отношениях так оно и есть. Научный прогресс в последние 100 лет ускорился как никогда. Но мы недооцениваем важную роль мимесиса при выборе экспертов.
Как мы определяем авторитетность источника? Проверяем ли рекомендации? Или полагаемся на то, что все факты в New Yorker проверяет команда Питера Кэнби? Или просто знаем, что у источника множество фолловеров в социальных сетях и его имя снабжено плашкой «Достоверно»? Авторитеты куда сильнее связаны с мимесисом, чем мы готовы признать. Самый быстрый способ стать экспертом – убедить нескольких нужных людей назвать вас экспертом.
Культ святых превратился в культ экспертов. Это не означает, что мы больше не полагаемся на модели, выбирая свои желания. Это означает, что после эпохи Просветления самыми предпочтительными моделями становятся те, кто кажется наиболее просветленными, то есть эксперты.
Модели сулят раскрыть некий секрет, спасительную мудрость, напоминающую о ранней религиозной секте гностиков, которые считали, что спастись от невежества можно через эволюцию сознания, обеспечиваемую «Посланцами света». (Вы регулярно пьете кофе? Тогда вы, вероятно, не читали Дейва Аспри, который знает, что кофейные бобы покрыты плесенью, вырабатывающей микотоксины, и нужно покупать его бренд Bulletproof, чтобы спасти себя от судьбы кофеманов-плебеев, не догадывающихся об этом.) В мире есть модель для каждого – всегда кто-то готов делиться особым знанием, необходимым для счастья, чтобы люди почувствовали, что они избежали общей судьбы масс. Но любой, кто представляет себя экспертом подобного вида, попросту шарлатан.
И каждый раз имеет смысл разбирать подражательные слои, стоящие за чьим-то авторитетом, и серьезно думать о том, как мы выбираем свои источники знаний. И может оказаться, что путь к избранным экспертам вымощен подражательным влиянием.
Тактика 2НАЙДИТЕ ИСТОЧНИКИ МУДРОСТИ, СПОСОБНЫЕ ПРОТИВОСТОЯТЬ ПОДРАЖАНИЮ
В нашем обществе эксперты играют все более важную роль. Но что делает человека экспертом? Диплом? Подкаст? Все чаще экспертов коронуют под влиянием подражания, как моду.
Поскольку согласия относительно культурных ценностей и даже ценности самой науки (вспомните споры об изменении климата) в обществе все меньше, люди ищут «экспертов», опыт которых чаще всего является продуктом подражательной оценки. Очень важно отсечь подражание и искать источники знаний, которые менее ему подвержены.
Ищите источники, прошедшие испытание временем. Остерегайтесь самозваных и поддерживаемых толпой экспертов.
В области точных наук (физика, химия, математика) подражание редко влияет на выбор экспертов, потому что людям нужно доказывать опыт своей работой. А вот экспертом в области «продуктивности» можно стать в мгновение ока– достаточно опубликоваться в нужном месте. Наукообразность дурачит людей, потому что это всего лишь подражательная игра, маскирующаяся под науку.
Очень важно тщательно отбирать и проверять источники знаний, чтобы избавиться от подражания и обрести истину, даже если другие не хотят в нее верить. А для этого придется поработать.
ИСКАЖЕНИЕ 3. РЕФЛЕКСИЯ
Миллиардер, инвестор и активист Джордж Сорос провозгласил, что финансовые рынки действуют в соответствии с принципом рефлексии. «В ситуациях с мыслящими участниками возникает двустороннее взаимодействие между мышлением участников и ситуацией, в которой они действуют», – пишет Сорос в книге «Алхимия финансов». Рефлексия на рынках – это то, что отчасти ведет к рыночным крахам и пузырям. Инвесторы чуют крах и начинают вести себя так, что крах оказывается неизбежным.
Говорят, что Сорос заработал более миллиарда долларов за один день благодаря пониманию этого принципа. В 1992 году британское правительство потратило значительные средства на поддержание британского фунта. Сорос побился об заклад на миллиард долларов, что удержать курс не удастся. Его ставка стала сигналом другим инвесторам: все решили, что умные биржевики играют против британского правительства, что оказало еще более негативное влияние на валюту. В конце концов правительство сдалось и отпустило фунт в свободное плавание. Это обрушило курс фунта на 25 % относительно доллара за один день, и Сорос получил грандиозную прибыль.
Сорос указывает на принцип рефлексии на финансовых рынках, но тот же принцип работает и во многих других сферах жизни. Прежде чем что-то сказать, люди думают, что подумают о них другие, и это влияет на их слова. Иначе говоря, наше восприятие реальности меняет реальность, меняя наши действия. Это ведет к самосбывающемуся замкнутому циклу.
Такой принцип влияет на общественный и личный дискурс. Немецкий политолог Элизабет Ноэль-Нойман впервые применила термин «спираль молчания» в 1974 году. Так она назвала явление, свидетелем которого мы являемся сегодня: готовность людей говорить откровенно зависит от их подсознательного восприятия популярности своего мнения. Те, кто считает, что их мнение никто не разделяет, предпочитают молчать. Их молчание усиливает впечатление, будто никто не думает подобным образом. Это еще больше усиливает чувство изоляции и искусственно подогревает уверенность тех, кто разделяет мнение большинства.
Рефлексивна даже одежда. Как пишет Вирджиния Вулф: «Перемена в одежде, скажут многие мыслители, сыграла тут значительную
