Наследница. Страж моего сердца (СИ) - Плума Мария

― Ай!

― Осторожней! Миа, в машине не особо развернешься, поэтому просто сиди, хорошо?

― Хорошо. — я уселась, скрестила руки на груди и откинулась на спинку. По правде сказать, места для сидения здесь мягкие и удобные.

― Дим, а может, клеенку под нее, мокрая же…

Я им младенец, что ли? Хотела налететь на эту воровательницу, но Дмитрий за меня вступился:

― Я такой же мокрый, как и она. Ничего с твоей машиной не случится. Поехали, мы устали и хотим есть. Да, Миа?

― Да, Дима, — имя я произнесла очень язвительно, но он даже не заметил, потому что увлеченно рассматривал кольцо на руке этой дамы.

― Дим, это бриллиант. Маркуша мне на день рождения подарил. Вот, думаю, начать с ним встречаться или нет. Ты что думаешь?

― Я про Марка только с твоих слов знаю. Мы не знакомы.

― Ну, Дим, ты что забыл? Пристегнись. Это тот очкарик, который в салоне админом работал раньше.

― А-а-а, помню, конечно.

― Ну, так представь, его Фабио повысил до управляющего. И я на него посмотрела, думаю, а ничего парень-то.

Она вновь заржала, потом чем-то щелкнула, и завелся такой же мотор, видимо, опять бензин это сделал. Эта конура начала набирать скорость, и через стекло все замелькало перед глазами. Поначалу мне было страшно, потом еще больше, потому что эта дама обгоняла такие же конуры и еще орала на них словами, которых я никогда не слышала. Думаю, что это плохие слова. Потом меня начало подташнивать, я переползла за кресло Дмитрия и крепко вцепилась. А под конец я просто зажмурила глаза. Под конец меня резко откинуло назад, и мое «ай» было очень громким.

― Ой, прости, я и забыла, что ты там есть.

Я увидела, как Дмитрий посмотрел на нее, и его глаза выражали что-то вроде: «Ой, будь снисходительнее, она нездешняя, бродячая». А-а-а-а-а, так бы и врезала ему за такую ухмылочку. Дамочка вылезла из конуры и начала брать какие-то вещи, лежащие рядом с ее креслом. Когда она наклонилась вся грудь, буквально вывалилась из платья. Ухмылка переросла в улыбку и расползлась по лицу, а воровательница в ответ заигрывала, даже ни капельки не стыдясь. Я захотела выйти и начала долбить дверь кулаком, потому что ручка не поворачивалась ни вверх, ни вниз.

― Миа, Миа, я сейчас открою. Прости, задумался.

Задумался? И интересно о чем? Каково оказаться под платьем этой дамочки? Он открыл мне дверь и протянул руку.

― Я сама, — как же выбраться из конуры, не повредив себя? Попробовала несколько вариантов, но безуспешно.

― Я помогу. Выбирайся, осторожно.

И без него знаю, что нужно осторожно. Смирив свою гордость, я все же подала руку. А то если упаду на глазах этой Патриции… Нет уж, такой радости им не доставлю. Я выпрямилась, задрала голову повыше и встала, как дерево. Всем видом давая понять, что это все так мелко для меня, и я не создана для поездок в такой тесной конуре. На самом деле меня начало тошнить сильнее, да и голова закружилась. Но этого-то я им не покажу.

― Пошли.

― Куда?

― За Пати. Мы пока поживем у нее.

Прекрасно! Будем жить у этой лахудры… Принцессе не пристало так говорить, но она все равно лахудра.

Глава 11

У лах… Патриции было довольно уютно. Удивительно, что такая женщина содержит дом в почти идеальной чистоте.

― Дим, я гостье твоей комнату наверху подготовила. А синяя завалена коробками и тренажерами. Я купила себе дорожку и велосипед. На тренировки в зале иногда совсем нет времени, а тело нужно в тонусе держать. Ты ж понимаешь?! — она вытянулась в струну и махнула волосами.

― Ты в прекрасной форме!

― Да, что уж Дим, нет. Мне бы вот тут еще подкачать, — на этих словах она выпятила попу. ― Ну, и здесь. — сделала грудь колесом и провела руками по плечам.

― Ничего тебе не нужно качать, — этот придурок стоял и улыбался, будто увидел… Я даже не знаю, по какому поводу можно так сиять. Ох уж эти мужчины, в любом мире одинаковые. Подошел к ней, обнял за плечи и поцеловал в щеку. ― Ты и так неотразима.

А потом повернулся вполоборота ко мне, и конечно же, увидел мое лицо выражающее, какой он придурок. Опустил голову и заулыбался. Понял, что я ревную. Как бы теперь доказать ему обратное?

― Дим, ну, и остается только моя комната и диван в гостиной. — эта поросль болотная заулыбалась и подмигнула.

― Ты не оставляешь мне выбора, — вторая поросль заулыбалась в ответ.

Они, может, и любовью займутся прямо сейчас. Я не выдержала и кашлянула.

― Ах да, Миа упала в воду и ей бы переодеться и горячего чаю попить.

Ну, спасибо, опозорил окончательно.

― Не вопрос. Я покажу ей комнату.

― Только она без багажа, как и я. Найдется у тебя что-нибудь взаймы.

― Ну-у-у… — ее ответ оказался красноречивее поэта… лахудра. ― Конечно, Дим. Мы своих в беде не бросаем.

А может она не такая уж и плохая?

― Дим, а ты в мою комнату иди переодеваться. Слушай, если я тебе Маркушин халат дам, не будешь против?

― Не буду.

― Тогда вперед.

Патриция указала нам на лестницу ведущую наверх. И сама же чуть ли не бегом на нее забежала, за ней отправился Дмитрий. А я в конце всех поплелась шлепая босыми ногами, благо, по ковру. Туфли я оставила на яхте.

― Так ты думаешь встречаться с Марком или уже встречаешься?

― Еще только думаю.

― Да?

― А, ты насчет халата?! Да он помогал мне тренажеры пару дней назад в дом затащить. Ну и допоздна с ним заболтались. Остался переночевать. Не выгоню ж я его, правильно?

― И давно халаты в придачу к тренажерам дают?

― Ди-и-им, ну вот я тебе сколько раз говорила, тебе бы следователем, ей-богу. Ми… Как ее имя, забыла?

― Миа.

― Миа, тебе сюда.

Надо же они все же знают, что я здесь. Забыла она мое имя, как же. Она его и слушать не пыталась.

― Так ты же сказала, что синяя комната забита коробками.

Лицо Патриции расплылось якобы в смущенной улыбке:

― Да, Миа, тебе в комнату напротив. Дим, а ты не забыл, расположение моих комнат, да?

― Иди дай Мии одежду, я подожду тебя здесь.

― Можешь пройти в мою комнату.

― Я подожду.

― Я мигом, Дим. Заходи, Миа.

Она открыла дверь и включила свет. Комната была небольшой, но достаточно уютной. Я не ожидала, честно говоря.

― Слушай, ничего для тебя подходящего у меня нет. Ты в таком платье…

Указала на меня рукой, и непонятно, то ли похвалила, то ли опять сравнила с помоями. Конечно, она вон какая фишимебельная — вроде так говорили о красивом отеле, где я была:

― Мне просто переодеться в сухую одежду.

― Ну, вот и я так думаю. — Патриция открыла шкаф и начала что-то искать. ― Слушай есть платье, которое я уже не ношу. Но тебе пойдет, и по размеру тоже. Примерь.

― Спасибо.

Она вынула что-то длинное серого цвета, протянула мне и вышла. Буквально через пару мгновений, я вновь услышала ее заливистый смех, а затем смех Дмитрия. Насмехаются надо мной, как же я ненавижу эти заспинные смешки. Еле-еле сняла платье: мокрое оно оказалось совершенно неподатливым. И начала надевать серое. А это разве платье? Надеваю на себя нечто бесформенное. Оно оказалось до пят и в него бы могла вместиться еще одна Миана. Я метнулась в поисках зеркала. Мне повезло, что оно здесь было. Взглянув на себя я вскрикнула от ужаса: «платье» напоминало большой серый мешок, ушитый цветными камешками. На груди была черная надпись «my charms». Я не понимала, что написано. Должно пройти время и я смогу понимать новый язык. Этому научил меня Зеокс шесть лет назад. Такое ощущение, что уже тогда он знал, что мне придется оказаться в другом мире. Развязала зеленый пояс в волосах, которые уже растрепались, собрала их в пучок и аккуратно завязала. Выглядеть я стала лучше, но вот эта одежда. Я вздрогнула от стука в дверь и услышала Дмитрия…

― Миа, все в порядке? Спускайся в кухню.

― Да, сейчас.

Я еще раз посмотрела на себя, ужаснулась, но делать было нечего — это лучше, чем ходить в мокром. Ах, как бы мне хотелось предстать перед ним в своем абрикосовом платье и с шикарной прической. Тогда бы я ему точно понравилась и он бы забыл и про ту Алмазову, и про эту Патрицию. Нельзя о нем думать, как о мужчине. Он может быть связан с Лордом и вообще обманывал меня и сейчас не договаривает… Я спускалась по лестнице и слышала, как они увлеченно разговаривают полушепотом. Вот возьму и обижусь! Прошла в кухню и предстала «во всей красе». Патриция глядя на меня снисходительно улыбнулась, а вот он даже и не думал скрывать смех — заржал в голос, сидя в шикарном темно-зеленом халате, так подходящим его глазам: