Клан Инугами - Сэйси Ёкомидзо

— Этого не знаю. Важно другое — тот, кого он прикрывал, ясное дело, живет в этом доме, потому что все действия Икса направлены на то, чтобы отвлечь внимание отсюда. Он пытается представить дело так, будто убийца явился откуда-то извне. Поэтому мы можем предположить, что убийца — кто-то с этой виллы.

— Икс, стало быть, только сообщник, а настоящий убийца — кто-то живущий здесь, на вилле.

— Да, именно так.

— Но кто же этот Икс? И как он связан с кланом Инугами?

Киндаити запустил пальцы в свою шевелюру.

— В-вот в этом и состоит з-задача, инспектор. Кто такой Икс? Когда мы это узнаем, мы найдем и убийцу. — Киндаити взглянул на Татибана. — А знаете, о чем я сейчас думаю?

Татибана скривился, и Киндаити ответил кривой улыбкой:

— Вчера вечером весь клан собрался в той комнате, надеясь получить отпечаток руки Киё. Им это не удалось, но они спорили об этом примерно с восьми до десяти. Тем временем Икс появился в гостинице около восьми и, по словам свидетеля, оставался там примерно до десяти. Этот факт нам кое-что дает. Прежде всего, спасает от лишней работы. Если бы Икс все это время не сидел в гостинице, нам пришлось бы проверить алиби каждого члена клана, чтобы выяснить, не мог ли кто-то из них явиться в гостиницу под видом этого Икса.

Инспектор опять выпучил глаза.

— Вы что, полагаете, что Икс тоже из этого дома?

— Нет, я был бы рад считать так, но, как я уже сказал, это невозможно: у них у всех есть алиби. И все же меня удивляет, почему Икс так старательно прятал лицо. Убийство еще не было совершено, когда Икс появился в гостинице, так зачем же ему скрывать лицо? Мне приходят в голову две причины, по которым человек может хотеть, чтобы другие не видели его лица. Одна — если у него на лице какой-нибудь отвратительный шрам или другой дефект — ну, к примеру, как у Киё. Другая — если нужно, чтобы тебя не узнали люди, которые тебя знают.

— Понятно. Членов клана Инугами здесь все знают в лицо.

Инспектор Татибана принялся грызть ногти. У него, когда он размышлял, похоже, такая была привычка.

— Значит, господин Киндаити, вы полагаете, что два человека из этого дома действуют совместно и один из них появился в гостинице «Касивая» в Нижнем Насу вчера вечером под видом Икса. Этот Икс вернулся сюда около половины двенадцатого, погрузил обезглавленное тело в лодку, избавился от тела на озере, доплыл до мыса Каннон и вернулся в гостиницу на ночь. И все ради того, чтобы навести на мысль, что убийца пришел со стороны. Потом, уже сегодня утром, Икс покинул гостиницу, оставив в качестве улики окровавленное полотенце, незаметно вернулся в дом и сидит себе, словно ничего не случилось. Такова, очевидно, ваша версия?

— Но я же сказал, семейное сборище вчерашним вечером дает всем алиби.

Вдруг лицо Татибана посуровело.

— Интересно. Интересно, действительно ли у всех есть алиби.

Теперь уже Киндаити удивленно уставился на инспектора.

— А разве есть кто-то без алиби?

— Да, есть. Конечно, это нужно проверить, но кое-кому, похоже, трудновато будет доказать свое алиби.

— Кое-кому, инспектор? Кому именно?

— Макаке.

Киндаити словно громом ударило. Руки, ноги у него задрожали, холодок пробежал по спине. Некоторое время он смотрел на инспектора, потом тихо, еле слышно, прошептал:

— Но, инспектор, по словам Тамаё, когда Такэ попытался напасть на нее, появился Макака и…

— На рассказ Тамаё полагаться нельзя, — невозмутимо начал Татибана, но тут же, словно смутившись резкости своих слов, закашлялся и продолжил совсем иным тоном: — Конечно, это только предположение. Просто я имею в виду, что такое предположение логично, если придерживаться нашей версии. Сами посудите: коль скоро, к примеру, Тамаё и Макака — соучастники, стало быть, ее рассказу нельзя доверять, — это же первое, что приходит в голову, верно? Но даже если ее рассказ правдив, ведь Макака, выйдя из Нижнего Насу около десяти, мог добраться сюда к одиннадцати. В одном я уверен точно — Макака не присутствовал на семейном собрании, а поскольку все были так заняты этим событием, вряд ли кто-нибудь обратил внимание на то, что он делает. Конечно, для верности я прикажу своим людям тщательно расспросить всех, но готов поспорить, ни единая душа не сможет сказать, где был этот человек вчера ночью. Естественно, кроме той же Тамаё.

Тамаё и Макака! Подозрения Татибана вполне основательны. В конце концов, у Тамаё есть очень весомые причины желать смерти Такэ, и в то же время вчера у нее была превосходная возможность покончить с ним. Именно Тамаё вызвала Такэ на эту площадку, именно она назначила время, к которому Икс, выйдя из гостиницы в Нижнем Насу в десять часов, мог успеть добраться до поместья. Кроме того, Макака управляется с лодкой лучше любого другого.

Но не только эти детали разожгли подозрения инспектора Татибана. Куда больше подозрений вызывала сама Тамаё. Она достаточно хитра, чтобы придумать такой план, а Макака слепо предан ей и готов сделать все, что она прикажет. Представив себе эту пару — изящная красавица и уродливый великан, — Киндаити поежился от безымянного страха, и мурашки побежали у него по коже.

Наставница игры на кото

Приозерная вилла Инугами представляла собой сложный лабиринт, а Мацуко с Киё жили в пристройке в самом центре этого лабиринта. Их жилье представляло собой как бы тупик, однако тесным его никак нельзя было назвать — целых пять комнат. Кроме того, будучи связано коридором с главным домом, оно к тому же имело отдельный вход. Иначе говоря, всякий раз, когда отношения с другими обитателями виллы осложнялись, жителям этих покоев достаточно было перекрыть коридор железным, в буквальном смысле, занавесом, и они могли жить своей жизнью, совершенно независимо от остальных. Больше того, к пристройке примыкал еще флигелек, две комнаты поменьше, похожие на чайный домик, служившие прибежищем Киё.

Вернувшись на виллу после репатриации, Киё почти не выходил из своих комнат. День за днем он оставался там, редко разговаривал даже со своей матерью Мацуко. Красивая, но совершенно безжизненная гуттаперчевая маска всегда неподвижно смотрела в темный угол комнаты, и никому не дано было представить, какие мысли кипят под ней. Само его присутствие вызывало у домочадцев невыразимый ужас.

Даже Мацуко, его мать, чувствовала, как по телу у нее бегут мурашки всякий раз, когда взглядывала на ту молчаливую гуттаперчевую маску. Да, даже Мацуко боялась этого человека, хотя старалась скрыть свои чувства.

И сегодня Киё сидел у низкого письменного стола в своей комнате, устланной татами, неподвижно глядя на бурлящие воды озера за круглым окном с распахнутой бумажной ставней. Дождь и ветер свирепствовали все сильнее, озеро пенилось и бурлило, однако среди волн, бросив вызов стихии, плясали катер и несколько моторок — там, несомненно, искали тело Такэ.

Вот Киё, опершись ладонями о стол, чуть приподнялся и подался вперед, чтобы лучше видеть происходящее за окном. И тут услышал голос матери, донесшийся из центральной части пристройки:

— Киё, закрой окно. Дождь зальет комнату.

Киё дернулся, услышав этот голос, но послушно закрыл стеклянную оконную раму, плечи его уныло опустились. И он заметил нечто такое, отчего снова весь напрягся. На прекрасно отлакированной поверхности стола четко выделялись десять отпечатков, оставленных его пальцами, когда он оперся о стол, чтобы выглянуть в окно. Киё словно застыл от страха, глядя на эти следы, потом, спохватившись, вынул платок из рукава кимоно и принялся стирать их — тщательно, раз за разом, словно опасаясь, что одного раза не хватит.

В то время, как Киё занимался этим, Мацуко в центральной части жилья принимала некую странную гостью — женщину примерно ее возраста, быть может, немного старше, а быть может, чуть моложе, с коротко подстриженными волосами, одетую в простой темный плащ поверх простого темного кимоно. Один глаз у нее был вытаращен, как бывает при зобе, другой провалился и погас, да, в придачу ко всему, на лбу у нее красовался грубый шрам. Ее внешность можно было бы назвать отталкивающей, тем не менее женщина производила впечатление утонченное и благородное — вот что значит умение держать себя и культура.

Это была Кокин Миякава, наставница игры на цитре кото из школы Икута, приезжавшая из Токио иногда раз в квартал, иногда раз в полгода. В этих местах и в окрестностях Ина у нее было немало учеников, и, приезжая в Насу, она всегда останавливалась на вилле Инугами, чтобы уже отсюда навещать дома своих подопечных.

— Итак, когда вы приехали, госпожа Миякава?

— Вчера вечером. Думала направиться прямо сюда, но час был слишком поздний, не хотелось вас беспокоить. Вот и решила остановиться в «Трактире Насу».

— О, вам не следовало проявлять такую щепетильность. Вы знаете, здесь вам рады в любое время.