Миллионер без гроша и серая Мышка - Аля Кьют
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ника за это время вымыла пол прохода и наполнила кормушки. Она как будто старалась не торопиться. Я следил за ней краем глаза и замечал странную суету, которой до этого у нее не было. Всегда спокойная и невозмутимая Мышка сегодня нервничала. Очень скоро я понял, почему.
Когда очередь уборки дошла до крайнего загона, Ника подбежала ко мне и сказала:
– Здесь я сама. Ты молодец.
– Сама? Почему? – не понял я.
– А почему ты оказался на улице без денег? – огрызнулась Ника.
Я прикрыл глаза, но обижаться и не думал. Мышка и сама быстро остыла и втянула когти.
– Прости. Я просто не люблю лишних вопросов.
– Тогда просто расскажи. Этот конь гадит золотом, и ты не хочешь делиться? – сделал я попытку пошутить или угадать.
Ника засмеялась и неожиданно нежно погладила меня по рабочей куртке.
– Ты очень хороший, Дим. И, похоже, не отвяжешься?
– Даже не мечтай, – подтвердил я ее догадку.
– Напомни больше никогда не брать тебя в мое секретное место.
– Конечно. Не вопрос. По секрету: тебе и в дом меня не стоило приглашать.
– Это я уже поняла. Зашел чайку попить, заодно переночевал, а потом и жить остался. – Ника болтала, открывая загон. – Ну привет, красавец мой.
– Привет, – ответил я как дурак, радуясь за «красавца», но не понимая, зачем еще раз здороваться.
Мышка рассмеялась, и я понял ошибку. Здоровый гнедой конь вышел из загона и сразу ткнул мордой Нику в плечо.
Она обращалась к нему. Проклятье.
– Вот так и чувствуешь себя ущербом по сравнению с конем, – посетовал я вслух.
– Мы старые друзья, -объяснила Ника, поглаживая жеребца по морде. – Не ревнуй.
– Ты мне или ему? – уточнил я на всякий случай.
– Обоим.
Ника подмигнула, хитро мне улыбаясь.
– Как ты сегодня, Шоки? Ждал меня? Катал вчера всяких проституток, наверное? Знаю я тебя, любишь девочек.
Мышка ворковала так сладко, что я реально почувствовал укол ревности.
– Дим, уберешь или мне? Ты вроде рвался, – напомнила она мне.
Я покивал и снова взялся за вилы. Стойло Никиного любимца оказалось чистым. Видимо, он сегодня делал дела на воле. Пожалуй, только за это я был ему благодарен. То, как он от терся о мою Мышку, не внушало других добрых чувств к конине.
– Дим, ты иди. Дядя Толя отдаст тебе деньги, – попыталась спровадить меня Мышка, продолжая миловаться с конем.
– Я потеряюсь. Не найду дорогу, – соврал я бессовестно. – Лучше тебя подожду.
– Я еще долго.
– Ничего.
Ника обернулась, наконец, снова взглянула на меня и улыбнулась. На ее лице застыло умиротворение. Кажется, я впервые вижу абсолютно счастливого человека.
– Ладно, – пожала плечами Ника. – Я предупредила. Постой с ним пока. Не хочу заводить. Его зовут Шоколад. Он очень добрый.
Она оставила меня наедине с конем, которому я не очень нравился. Минут пять Ника где-то пропадала. Я делал попытки пообщаться с Шоколадом, но он смотрел на меня как-то уж очень скептически. Как будто спрашивал: «Серьезно? Как дела? Да я конь, чувак. Сру и бегаю. А душу мою может постичь только та красотка, на которую ты пускаешь слюни».
Вздохнув, я просто стоял рядом с Шоколадом, надеясь, что этот странный диалог останется между нами.
Диалог! Придуманную реплику коня я натягиваю до диалога с ним же. Боже, Дима, тебе бы в отпуск. И самое печальное, что я сейчас и так в отпуске. Наверное, нужно завязывать с Москвой и возвращаться в Кали. В тепле мой мозг блокирует шизоидальные вспышки.
Наш мучительный тет-а-тет прервал дядя Толя. Он прошелся по коридору, заглянул везде и удовлетворенно кивнул.
– Неплохо, новобранец. Заглядывай к нам.
Он вручил мне пятерку, которую я быстро убрал в карман, и кивнул.
– Спасибо. Буду иметь в виду.
Я врал, конечно. Мне не понравилось грести вонючую солому, не понравились чужие сапоги и нестиранная куртка. Это было не совсем противно, но вечером я приду и буду умолять девчонок разрешить мне воспользоваться стиральной машинкой, заведу стирку и остаток вечера буду отмокать в ванне. А завтра пропущу утреннюю смену в такси и на доставке, потому что мои джинсы будут сохнуть сто лет. Как минимум до обеда.
Нет, даже за такую достойную оплату я не готов сюда вернуться.
– А Ника покататься решила? – спросил дядя Толя и сразу сам себе ответил: – Конечно, чего я… Как будто она сюда ради меня и уборки приезжает. Любит тебя засранца…
Я почему-то опять подумал о себе. Эгоистично и наивно. Но конюх потрепал по гриве жеребца.
– Хороший мальчик, Шоко. Хороший.
И снова я почувствовал себя чужим на этом празднике жизни. Но посмаковать отчаяние не успел, потому что Ника вернулась. Я с трудом удержался на ногах. Она выглядела потрясающе. Ей шла куцая курточка, но в жокейском утепленном сюртуке с вышивкой на кармане она смотрелась невероятно.
Потеряв дар речи, я отступил, давая ей пространство, чтобы заняться конем. Она сама справилась с седлом и амуницией. Толя стоял рядом и смотрел вместе со мной за Никой.
Шоколад тоже замер, но в отличие от меня, ему это остолбенение очень шло и не превращало с дебила какого-то. Закончив с подготовкой, Ника взяла коня под уздцы и повела из конюшни.
– Можешь посмотреть, – разрешил мне дядя Толя. – Они всегда устраивают шоу.
Я прошел за Никой и остановился за ограждением. Толя не соврал. Ника пустила коня рысью по кругу. Она командовала, а он подчинялся. Мышка прикармливала гнедого морковкой между командами. Он слушался ее и кроме угощения тянулся за лаской. Ника гладила его по морде и шее. А когда она его оседлала, я понял, что попал.
Невозможно было не восхищаться ее осанкой и счастливой улыбкой. Ника смотрелась на коне как амазонка. Она была статной и сильной. Меня сшибало с
