(Брак)ованные (СИ) - Энни Дайвер

номер Мирослава и всех сотрудников. Надо бы поступить по-женски, но вместо этого я звонко смеюсь, хватаюсь за живот — согнулась бы пополам, если бы меня не подпирал Евсеев. Босс застывает изумленно, не понимает моего поведения, а я все не могу успокоиться, слезы скапливаются в уголках глаз, промакиваю их салфеткой, на которую собиралась поставить чашку кофе.

— Теперь понятно, — наклоняюсь вбок, отправляя липнущую к влажным рукам бумажку в урну, и краем глаза замечаю любопытную макушку, заглядывающую на кухню. И судя по количеству седых волос, это не Самарин, хотя ему только и дай нос в очередную сплетню сунуть. — Заботливая сестра уже донесла, — говорю тихо и, проклиная свою сговорчивость на чем свет стоит, решаюсь подыграть и потешить немолодое сердце Якова Евсеева. А с босса позже благодарность стребую, когда перестанет на меня так ошалело смотреть, будто я его раздевать прямо здесь собралась.

Опускаю ладони на плечи Мирослава, поднимаюсь выше, с видом ценителя отмечая крепость мышц, и поправляю и без того идеальный ворот рубашки. Улыбаюсь шоку Евсеева — только ради этого стоило затеять подобное безумство. Биг босса можно завести в тупик. Каким же нужно быть обделенным заботой, чтобы банальные движения вызывали такую реакцию: Мирослав тяжело сглатывает, хмурит брови и ни на секунду не сводит взгляда с моего лица. Поправляю галстук, затягивая ровнее, чтобы у идеального Евсеева все было в совершенстве. Он перехватывает мои предплечья, вынуждая остановиться, сжимает крепко — просто так не выбраться.

— Объясни, — рычит, точно хищный зверь, пугающий мелкую сошку, чтобы не мешала. Лениво, тихо, но пугливые крупные мурашки ползут по позвонкам.

— Вчера я была с братом, поэтому и звонила, чтобы предупредить. Но тут и без меня хватает желающих, — если раньше я забавлялась, то теперь могу сполна насладиться триумфом. Мирослав выглядит побежденным. Гениальный Евсеев, акула бизнеса, раскусывающая конкурентов в два счета, просчитался. Поддался эмоциям и поверил сестре, а теперь загнал себя в ловушку, из которой ой как сложно выбраться, не растеряв достоинство, потому что извиняться босс не привык. Я тоже отступать не собираюсь, поэтому намеренно громко произношу, кивая за спину Мирославу: — Твоей семье очень интересна наша личная жизнь.

Босс оборачивается, так и не отпустив меня. Яков Игнатьевич же ни капли не смущается, выпрямляется и прокашливается:

— Все отвратительно непунктуальны, — смотрит на наручные часы, а я перевожу взгляд на настенные. Черт, уже две минуты как все началось. И что мы тут так долго делали? Не галстук же поправляли? — Ждать их я больше не намерен. Сам все расскажешь. Через две недели у Нины юбилей, — черты сурового лица смягчаются при упоминании жены, — вы оба должны быть там. Очень уж понравилась ей твоя избранница, — а вот когда доходит до меня, возвращается прежний Яков Игнатьевич.

— Ладно, — соглашается Мирослав и, дождавшись, когда дед уйдет, закатывает глаза и тихо смеется.

— Я видела его, поэтому и устроила спектакль, — признаюсь, чувствуя необходимость сознаться. — Спасибо скажете как-нибудь потом, а пока отпустите, нужно доделать кофе.

— Ладно. Потом возьмите перерыв, на совещании я справлюсь сам, — сдавленно произносит и выходит из кухни чересчур быстро.

***

Свободное время решаюсь провести с пользой — позавтракать, потому что из-за ранних сборов этого удовольствия я себя лишила. Иду в любимое кафе неподалеку, а компанию мне составляет Иринка, с ней мы не виделись с того самого дня, когда Евсеев чуть ли не силком выволок меня из отеля и вынудил выйти за него замуж. Очень активно, кстати, вынуждал, отказаться было нереально.

С подругой мы пару раз списались, но она все порывалась меня расспросить о начальнике, а я уклончиво отвечала. На том и замолчали. Ира до ужаса не любит, когда у меня от нее появляются секреты, а я связана по рукам и ногам условиями договора, поэтому все то время, пока жду ее, придумываю оправдания.

Подруга приходит в отличном настроении, видимо, на горизонте наклевываются отношения. Она благодарит меня за заказ и начинает щебетать:

— Ксеня-я-я, я тут с таким парнем познакомилась, — она снимает пальто, бросает его на соседнее кресло, отправляет следом шарф, — ты не представляешь, какой он крутой.

— С парнем? — удивленно переспрашиваю. Непохоже это на мою расчетливую подругу.

— Да, он младше, учится на четвертом курсе, но он тако-о-ой классный, — мечтательно тянет подруга.

Давлюсь салатом, захожусь кашлем. Это же… он старше моего Тёмы всего на год. Дурак дураком, как мой брат, только мой хотя бы добрый. А этот… даже думать страшно о том, какой он.

— Ир, ты уверена? — осторожно подступаюсь к ней. — Любви, конечно, все возрасты покорны, но парень младше…

— Ой, я же вот не спрашиваю, что у тебя там с твоим Мирославчиком, — прерывает меня она, и теперь понимаю, что ни черта тема Евсеева не забыта. Ира такое не прощает и никогда не забывает. Иногда мне даже кажется, что у нее есть блокнот, куда она записывает собственные обиды, но я демократично закрываю глаза на странность подруги.

— Так у меня ничего и нет, кроме рабочих отношений, — нагло вру, но мне не привыкать. Обманываю всех вокруг: маму, говоря, что внимательно слежу за Тёмой, коллег, от провокационных вопросов которых периодически отбиваюсь, и теперь еще подругу, утаивая свое замужество.

— Правда? — глаза ее сверкают в теплом свете ламп. Иринка прячет подозрения за глотком кофе, ерзает в кресле и принимается за еду: активно перемешивает салат вилкой.

— Правда. Босс у меня, конечно, красавчик, но сама себе цветы заказывать я не хочу. Да и с начальством спать — отвратительно, — вздрагиваю, потому что второй раз за день бегут противные мурашки по спине. Мерзость. Никогда больше не буду думать о Евсееве, как о мужчине, с которым можно встречаться.

— Поэтому выбирай помоложе. В сексе огонь, готов на все, не то что эти старперы, для