Пятнадцать ножевых - Алексей Викторович Вязовский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Привет! Что так долго? И чего ты такой взъерошенный? Будто из бассейна.
Я поцеловал подругу, открыл дверь подъезда.
— Да уж… пришлось побутлыхаться
— Тяжелая смена?
Мы поднялись на четвертый этаж, вошли в квартиру.
— Тяжелая — мягкое слово для всей этой фигни.
Даже не дав раздеться, я попытался прижать девушку к стене. Она ловко вывернулась.
— Андрей! Убери руки.
Моя ладонь и правда попыталась проникнуть под платье.
— А что не так то?
— У меня… ну… — Лиза покраснела прямо как Томилина. Мигом. — … дела…
Я выматерился про себя. Вот непруха! Раскатал губу на четыре презика.
— Может, можно как-то иначе? — я помог снять куртку, мы прошли на кухню
— Как иначе? — Шишкина с любопытством на меня уставилась.
И что делать? Проводить нецелованным советским девушкам сексуальный ликбез?
— Ну знаешь, есть способы… — я смешался.
— Панов! Ты на что намекаешь? — Лиза засмеялась, румянец снова резко усилился. Она воткнула электрический чайник в сеть, потянулась к шкафу за пачкой с чаем. Платье натянулось на попке, я вскочил, прижался сзади. В джинсах, да еще на голое тело, стало совсем тесно.
Мои руки легли на грудь девушки и тут ахнув Шишкина опрокинула на нас пачку. Чай оказался в волосах, попал за пазуху. Мы засмеялись, начали отряхиваться.
— По дороге к родителям купим торт и заедем на рынок — может удастся достать розы. Подаришь моей маме.
— Яволь, мой генерал!
Меня слегка отпустило, я сел обратно на стул.
— И это все, Панов? — Лиза засмеялась — Не узнаю тебя.
— Тяжелый день. Вернее, ночь.
— Слышал? На Кропоткинской набережной автобус в реку упал. Отцу звонили знакомые из 9-й больницы. А еще поезда столкнулись на станции Ока. Десятки погибших.
Я офигел. За сутки сразу два ЧП?!
— Отцу сказали готовить койки, но пока не понадобилось. Раненых раскидали по номерным больницам. А на Кропоткинской какой-то фельдшер отличился. Лично нырял, спасал людей. Представляешь?
Я усмехнулся, сходил в коридор, принес на кухню сумку. Вынул из нее еще влажные вещи:
— Очень даже представляю.
Глава 7
Зашел в ванную, вытащил таз и побросал рабочую одежду. Лиза наблюдала за процессом молча, видать, пыталась сопоставить то, что видит, со сказанным. Наконец, шестеренки у нее в голове, наверное, зацепились в нужном порядке, и она спросила:
— Андрюша, это?..
— Мокрая одежда, — улыбнулся я, проследив за ее взглядом.
Можно подумать, она никогда не видела мокрых брюк или носков. Как загипнотизированная, Лиза провожала глазами каждую деталь гардероба. Хотя что там следить? После первых двух предметов я как раз понял, что доставать по одной нерационально и просто опрокинул всё оптом.
— Ты же мог... — похоже, девушка на время утратила способность проговаривать фразы до конца.
— Но не получилось, не хватило терпения, пришлось выныривать на поверхность, — развел я руками. — Так что не судьба принести две гвоздики к моему портрету в вестибюле института.
— Что ты хоть говоришь, придурок! — игривое настроение у Шишкиной куда-то улетучилось. Странно, в молодости такие разговоры именно как шутки и воспринимаются. Или я со старостью перепутал?
— Всё, ладно, я в душ, — сказал я, поднимая тазик с пола. — Ты со мной?
— Нет, я же... — блин, а она реально смутилась. Студентка пятого курса меда! Да про них же анекдоты рассказывают! А оно видишь как в жизни — вроде и современная, и раскованная, я же помню, она даже инициативу проявляла, а столкнулась с обычным физиологическим процессом, и пиши пропало.
— Чай тогда завари, — попросил я. — Пожалуйста.
Вот как душ включил, так всё и прошло. В смысле, напряжение. Вот вроде и ходил, что-то делал, разговаривал, с начальником ругался, а оно не отпускало. Кстати, а почему я с Лебензоном завелся? Тоже загадка. Подозреваю влияние студента, он, гад, втихаря партизанит из подсознания. Я бы старый на этого крикуна вообще не реагировал. Визжит — и хрен с ним, работа у него такая. А тут — умничать полез, послал открытым текстом.
Но Лебензон этот — дело вторника. А сегодня мне идти и знакомиться с родителями вот этой самой девушки, которая сейчас дрожащими пальцами засыпает чай в заварник. Чья инициатива? Моя? Её? Чего хотел от этого парень? Точно жениться? Или какие-то вопросы решить? Папаша Лизы, судя по рассказу Давида — заведующий кардиологическим отделением ЦКБ. В народе «Кремлевки». Поди лечит всех старцев из политбюро. Таких людей плотно пасет КГБ и я вступаю на очень-очень тонкий лед.
Что-то царапнуло, пока я размышлял о родителях Лизы. Какая-то мысль, что я должен был сделать и до сих пор не додумался. А надо. И тут до меня дошло. Из своей жизни я вытеснил маму Панова. Папа студента давно подался в эмиграцию, попив из козлиного копытца. А она живет в Орле, и хоть Панов последние года два немного отдалился от нее и даже на зимние каникулы не ездил, ограничиваясь короткими поездками на выходные, но связи не терял. Вроде она свою жизнь устраивает. Как там говорилось в социальной рекламе: «Позвоните родителям!». Надо прямо кровь из носу купить этот злосчастный талончик на межгород и напомнить о себе. Всё в порядке, мам, учусь, работать устроился, жениться не собираюсь, детей еще не заделал. Остальное она сама расскажет.
Вдруг дверь ванной открылась. Вошла Лиза. Ни говоря ни слова, стянула с себя платье, распустила волосы. Потом, покраснев, расстегнула черный бюстгальтер. Ничем не сдерживаемая грудь третьего так размера призывно колыхнулась. Да, про четвертый — это мне тогда показалось. Я сглотнув слюну, уставился на крупные розовые соски.
— Награда нашла героя?
— А так точно ... ну можно? — Лиза все еще сомневалась, нервно мяла в руках бюстгальтер
— Если осторожно!
Осторожно не вышло.
Подруга оказалась девушкой страстной и чувственной. Сначала стеснялась непривычной обстановки. Но потом развернувшись ко мне шикарным задом, разошлась, начала стонать в голос.
— Лиза, соседей перебудим! Утро же!
Мои недолгие призывы остались без ответа — девушка только ускорилась, подаваясь ко мне всем телом.
*****
Мы сидели на кухне и пили чай с принесенными хозяйственной Лизой сушками. Я одеждой не заморачивался, всё равно сейчас надо лечь и поспать пару-тройку часов хотя
