Три закона. Закон первый – Выживание - Елена Пост-Нова

А, вот это точно! Да, мне это нужно знать. Я приготовился слушать.

— Во-первых — об Ассоциации — чтобы ты имел представление. Уже наверняка понял, что охотников там, по сравнению с прочим барахлом, меньшинство. Их всего несколько, тридцать один человек. А остальные это те, кто на них (ну, на нас) работает — учёные, техники, медики, инженера́. Раз уж мы едем по врачам, с них и начнём. Здоровье охотников — то, за чем Ассоциация следит в первую голову. Потому что это означает качественно выполненную работу. Слежка состоит из трёх пунктов — тренировка, поддержка и предупреждение, лечение и реабилитация. По тренировке — ну это ты краем глаза видел — залы, бассейны, тренеры-медики, медики-разработчики (которые рожают великие идеи на совещаниях — это ты тоже видел). Все они занимаются и вторым пунктом — поддержкой. Открой-ка бардачок… вон бутылка лежит, ага. Кстати, изобретение наших голов — универсальный питательный раствор, для затяжных рейдов.

— Зачем же вы его сейчас пьёте? Это не очень полезно с точки зрения пищеварительной ферментации…

— Из-за этой самой ферментации — чтобы приучить к нему желудок перед заездом. Обследуешься — тоже начнёшь. Давай выпей! А, тебе ж нельзя. Тогда на, запихни обратно. Пошли дальше! По-хорошему, с нуля в охоту никто не приходит. Этот рисковый парень должен доказать Ассоциации, что сшит крепко и в него можно вкладываться — а для этого уже нужно быть в хорошей форме. Так что персонал совершенствует уже имеющееся, а не лепит нового человека. Каким образом — питание, прежде всего. Куча схем на все случаи жизни. Потом уход за телом: массаж, сауны, медикаменты, даже специальная одежда. Ну и любимое — периодические медосмотры. На каждого заведено здоровое дело, где ты расписан по косточкам. Ни одной родинки там не пропущено — общее физическое состояние, личные особенности, риски, истории всех чихов и промоченных ног. Риски отслеживаются особо.

— Какие риски?

— Ну, допустим, старая или новая травма. Дефект какой-нибудь, отклонение. Там, где у тебя тонко. Допустим, толстеешь быстро — за этим следят отдельно, создают оптимальную диету. У тебя точно один риск будет.

— Какой? — насторожился я.

— Детерминация! Ты ж ещё мелкий. Это был второй пункт? Теперь третий — лечение, реабилитация. После рейдов спецы частенько приезжают переломанные. Иногда и покалеченные. И всегда с истощением и перенапряжением. С восстановлением в общем есть нюанс (и это говорит о мно-огом) — Ассоциация заботится о возвращении здоровья, но не о возвращении в строй. Её задача — выполнить свой долг перед сотрудником — вылечился и гуляй. Если человек силён — вернётся. Захочет — будет. Ещё очень показательно то, что реабилитацию оплачивает район, где проводился рейд. Они закатывают охотнику минимум трёхнедельный отпуск в лучшем санатории — это вроде как традиция и правило. Ассоциация, конечно, участвует, но… больше внимания уделяет товарной форме до рейда, чем восстановлению после. На этом этапе человек, вроде того, испытывается на прочность, что ли.

Отдельно надо сказать о психологической реабилитации. После работы Ассоциация проверяет нормальный ли ты. Может, у тебя сдвинулась крыша, и ты опасен для общества. Назначаются терапии разной степени тяжести — и там корректируется именно эта сторона вопроса. Чтобы ты никого не пристрелил. Никому не внушают «ты должен работать, ты должен восстать из пепла»! Ещё надо последить, чтобы не засадили в башку идею, что ты должен свалить! Конкуренция жёсткая.

Короче говоря, после рейда спец какое-то время не имеет права работать, пока не вылечится. За это время он приходит в форму (оборудование тоже). Получает страховку, вознаграждение от заказчика, наслаждается жизнью. Аналитики подводят итоги работы, а стратеги заводят историю рейда и пускают её в исследование.

Что-то я уже о финале процесса заговорил. Хм! Ну это было о медицинской стороне дела — самой важной в нашем случае — без здорового тела и башки ты с самым лучшим оружием ничего не сделаешь. Это основа безопасности.

Остальное ты увидишь сам. Если коротко о схеме, по которой идёт работа, то начинается она опять же — с заключения врачей о работоспособности. Потом идёт ожидание заказа от какой-нибудь несчастной местности — инициаторами выступает местное правительство и промышленники. Имея знакомства, они частенько приглашают конкретного охотника. Если нет — то его назначает Старик. Руководство между собой оговаривает детали (если охотник уже зарекомендовал себя и имеет вес, то он участвует в обсуждении). Потом анализируется вся имеющаяся информация об участке работ (всякие данные от местных зоологов, квазиантропологов, эволюционистов и промышленников), назначается срок проведения рейда, планируется бюджет, предварительная плата. Оформляется многоуровневая страховка для охотника и для Ассоциации (на случай потери спеца).

Затем, когда вся юридическая и теоретическая стороны в норме — начинается нормальная работа. Ты бегаешь и готовишься к рейду. Хочешь, чтобы всё было так, как надо — следишь за всем сам. На других надеяться опасно — только ты один знаешь, что реально необходимо. Сам бегаешь, требуешь, ездишь, смотришь, проверяешь. Сам составляешь и обсуждаешь список оборудования — в мирное время учёные головы предлагают тебе свои разработки. Тестируешь новое, тестируешь старое — решаешь сам. Никого потом обвинить не сможешь — во всём будешь виноват сам, сам и полетишь. Да, сил на это надо угрохать кучу! А там никого и не уговаривают остаться.

Ну, а когда всё готово, спец в положенное время отбывает с багажом на место. Вот как-то так, малыш — в общих чертах.

Отвлёкшись от дороги, мужчина внимательно посмотрел на меня. Я же, теребя край воротничка, обмозговывал услышанное. В принципе, всё ясно.

— Ну как? Впечатляет? — ощупывая взглядом моё лицо, хмыкнул Мичлав.

— Всё ясно, — озвучил мысль. — Да! Всё понятно.

Он опять усмехнулся — этот жест у него выглядел крайне внушительно — будто с высоты горы.

— Ну, пугает?

— Нет, почему? — я не врубился.

— Да очень у тебя переменчивое настроение, малыш, то боишься, то нет! Даже понять не могу — чего ж именно! Не предскажешь!

Я пожал плечами.

В самом деле, сейчас было бы чего испугаться — конкуренция, ответственность за свою жизнь… Всё довольно серьёзно. Но… Меня это как раз не пугает. Я боюсь совсем не того… Я всегда был смелым, просто как-то… запутался…

— Мне, своему старику, ты можешь говорить всё, — добавил Мичлав, — тогда я смогу тебе вовремя помочь. Давай, сознавайся.

— Да вы понимаете… — соблазнённый таким обращением, я подался на откровенность, — даже не знаю, как сказать… я и сам толком не понимаю…

Господи, неужели я так жутко разговариваю с посторонним человеком? Раньше себе