Заря победы - Дмитрий Лелюшенко

Только с 16 ноября по 5 декабря 1941 года фашисты потеряли под Москвой пятьдесят пять тысяч убитыми, свыше ста тысяч ранеными; было подбито и сожжено семьсот семьдесят семь танков, уничтожено двести девяносто семь орудий и минометов.

Хотя всем уже было ясно, что дальнейшее наступление немцев неминуемо катится в пропасть, Гитлер, подобно азартному игроку, шел ва-банк.

Необходимых сил для удара по Москве у противника не оставалось, а снять их с северного или южного крыла огромного Восточного фронта он не мог.

К тому времени Красная Армия уже нанесла чувствительные контрудары: 12 ноября под Тихвином, а 29 ноября на юге (был освобожден Ростов). На этих направлениях неприятель, естественно, был вынужден держать внушительные силы.

Весь мир с неослабным вниманием ждал исхода борьбы за Москву. Устоят ли русские? Не сдадут ли они свою столицу? Удастся ли им если не разбить, то хотя бы остановить немецкие войска?

Фашистский генерал Блюментрит в своих воспоминаниях «Утерянные победы» писал, что в те дни «каждому солдату немецкой армии было ясно, что от исхода битвы за Москву зависит наша жизнь или смерть. Если здесь русские нанесут нам поражение, у нас не останется больше никаких надежд».

Перед захватчиками вставал грозный призрак 1812 года.

Уже к 1 декабря они потеряли преимущество в силах на советско-германском фронте и лишь на московском направлении имели некоторое количественное превосходство.

Но при всем этом нельзя было считать, что враг разбит и его можно брать голыми руками. Он еще достаточно силен, особенно в танках.

Фашистское руководство продолжало проводить в жизнь свой разбойничий замысел. Гитлер приказал так окружить Москву, чтобы не мог уйти ни один русский солдат, ни один житель, будь то мужчина, женщина или ребенок. Всякая попытка выхода должна подавляться силой. По его указанию был сформирован специальный инженерный батальон для подрыва Кремля. Фашистские изверги создали даже специальную «Зондеркомандо Москау» для массовых убийств москвичей.

В Берлине готовились трубить в фанфары. В газетах, которым предстояло выйти 2 декабря, Геббельс приказал оставить пустые места для срочных сообщений о взятии Москвы.

Германское информационное бюро писало в начале декабря: «Германское командование будет рассматривать Москву как свою основную цель даже в том случае, если Сталин попытается перенести центр тяжести военных операций в другое место. Германские круги заявляют, что германское наступление на столицу большевиков продвинулось так далеко, что уже можно рассмотреть внутреннюю часть города Москвы через хороший бинокль».

Но наряду с преднамеренно оптимистической оценкой обстановки на советско-германском фронте под Москвой многие руководители немецкой армии здраво смотрели на создавшееся положение. В частности, Гудериан в своих воспоминаниях указывал: «…17 ноября мы получили сведения о выгрузке сибиряков на станции Узловая, а также о выгрузке других частей на участке Рязань — Коломна. 112-я пехотная дивизия натолкнулась на свежие сибирские части. Ввиду того, что одновременно дивизия была атакована русскими танками из направления Дедилово, ее… части не были в состоянии выдержать этот натиск… Дело дошло до паники, охватившей участок фронта до Богородицка. (Следует читать от Дедилово до Богородицка. — Д. Л.)

Эта паника, возникшая впервые со времени начала русской кампании, явилась серьезным предостережением, указывающим на то, что наша пехота исчерпала свою боеспособность и на крупные усилия уже более не способна».

Вплоть до 4 декабря враг пытался еще наступать в центре Западного фронта, в направлении Наро-Фоминска. Однако и здесь он понес большие потери и был отброшен в исходное положение.

Но обстановка явно менялась в нашу пользу. В небезызвестной уже читателю книге «Роковые решения» генерал Блюментрит отмечал: «2 декабря… только разведывательному батальону 258-й пехотной дивизии удалось найти брешь в обороне русских. Он… едва не достиг юго-западной окраины Москвы. Однако рано утром 3 декабря его атаковали русские танки и отряды московских рабочих. Фельдмаршал решил приостановить наступление, перспективы которого в создавшейся обстановке стали безнадежными… Войскам 4-й армии, находившимся южнее шоссейной дороги, было приказано отойти на свои прежние позиции, расположенные за р. Нара».

Еще с осени советское командование начало разрабатывать план зимней кампании 1941 года. Как главная стратегическая задача Красной Армии предусматривалась ликвидация угрозы, нависшей над Москвой, затем деблокирование Ленинграда и закрытие ворот на Кавказ. В соответствии с этой целью Ставка в конце ноября передала Западному фронту три резервные армии, девять стрелковых и две кавалерийские дивизии и значительное количество вооружения.

Фронт стал пополняться не только личным составом, но и улучшенным вооружением, особенно танками Т-34. Шло оснащение войск автоматическим оружием (ППШ).

Организационно окрепли части и соединения. Воины закалялись в борьбе с сильным врагом. Командный состав накапливал опыт управления подразделениями, частями и соединениями в сложной обстановке боя.

Защитникам столицы помогала вся страна. Только на московских предприятиях было отремонтировано и передано Западному фронту двести шестьдесят три орудия, сто семьдесят пулеметов, пятнадцать тысяч винтовок, двадцать четыре бронепоезда, две тысячи грузовых автомашин. Трудящиеся столицы изготовили и передали на фронт 20900 ватных телогреек, 16400 суконных шаровар, 264400 пар зимних перчаток и много других предметов зимнего обмундирования.

Советские войска наносили сокрушительные удары по наседающему врагу, но и сами несли значительные потери. В полках 30-й армии, например, насчитывалось по сто пятьдесят — двести бойцов; 58-я танковая дивизия почти полностью потеряла боеспособность и была переформирована в танковую бригаду; 107-я мотострелковая была сведена в два малочисленных полка. Аналогичное положение сложилось и в войсках других армий Западного фронта.

Обстановка создавалась крайне сложная. Для перехода в контрнаступление сил было мало: стратегические резервы только еще формировались на Урале и в Сибири.

30 ноября штаб армии во главе с Г. И. Хетагуровым готовил предложение по закреплению обороны. Наш сосед слева — 1-я Ударная армия — продолжал сосредоточиваться восточнее Дмитрова. По приказу командования фронта 1-й Ударной армии передавался плацдарм на западном берегу канала Москва — Волга, в районе Дмитрова. А в район южнее города начали прибывать соединения 20-й армии. Поступало пополнение и в 16-ю армию. На левый фланг Западного фронта подходила новая, 10-я армия.

Частые снегопады и облачность мешали противнику вести воздушную разведку, нам же это было на руку.

Поздно вечером 30 ноября, будучи на КП, мы услышали сильный взрыв со стороны Дмитрова. Это саперы 1-й Ударной взорвали в городе мост через канал. Галицкий добился-таки своего…

1 декабря меня и члена Военного совета Н. В. Абрамова вызвали в штаб Западного фронта. Приехали в Перхушково.

Командующий фронтом генерал армии Г. К. Жуков ознакомил нас с замыслом Ставки Верховного Главнокомандования и Военного совета Западного фронта. Предстояла наступательная операция большого масштаба, конечная цель которой — разгром немецко-фашистских полчищ под Москвой.

30-я армия должна нанести главный удар по 3-й танковой группе немцев. Для выполнения этой ответственной задачи к нам в армию должны были подойти пять — шесть свежих сибирских и уральских дивизий. Операцию следовало подготовить в строжайшем секрете и в предельно короткие сроки.

Начальник штаба фронта генерал-лейтенант В. Д. Соколовский изложил подробный план контрнаступления. Для разгрома фашистских войск северо-западнее и юго-западнее Москвы создавались две группировки: северная, включавшая 30-ю, 1-ю Ударную, 20-ю и 16-ю армии, и южная в составе 10-й и 50-й армий и Отдельного кавалерийского корпуса. Остальным армиям фронта на первом этапе контрнаступления поручалось наносить удары местного характера.

30-й армии предстояло, наступая от Волжского водохранилища на Клин, ударить во фланг и тыл танковой группировке противника и во взаимодействии с 1-й Ударной армией и войсками левого крыла Калининского фронта окружить и разгромить клинско-рогачевскую группировку гитлеровцев.

Начало наступления ориентировочно планировалось на 5 декабря.

В Дмитров мы с Н. В. Абрамовым возвращались в приподнятом настроении. Скоро и на нашей улице будет праздник. Времени было в обрез. Не теряя ни минуты, еще в пути начали обсуждать план операции. Вскоре в штаб 30-й армии пришла письменная директива командующего Западным фронтом, содержавшая в основном уже известный нам план контрнаступления, но с некоторыми уточнениями.