Пуля - Лорел Гамильтон

— Мой терапевт? Да, у нее широкие взгляды. Но у нас не было бы такого прогресса, если бы Анита не смогла перебороть свой гнев прошлым летом.

Одним из элементов триумвирата силы было то, что вы разделяете часть себя, а не только часть своей силы с другими. Я получила ардер и жажду крови Жан-Клода. От Ричарда я заимела зверя и вкус к плоти. Жан-Клод приобрел немного жесткости от меня. Я не была уверена в том, что он получил от Ричарда, и что Ричард — от него, но от меня Ричарду достался лишь гнев.

Я имела возможность питаться гневом, как Жан-Клод — похотью. Я могла кормиться от секса, но мне было сложно получать пищу от страсти, как от эмоции. Гнев я понимала очень хорошо. Многие годы это была моя основная эмоция. Прошлым летом я обнаружила, как отозвать ярость от Ричарда. Это было единственное, что мы делили друг с другом, и один из нас знал, как этим питаться. Другой голод во мне был желанием плоти, крови и секса. Вы можете насыщать голод, но вы не можете насыщаться от голода.

Я забрала свою руку, и Ричард позволил мне это. Я откинулась обратно на постель рядом с Ашером. Вампир продолжал держать меня за руку, и мы снова стали рассматривать Ричарда.

— Я не знал, насколько гнев мешает мне прощать или искать ответы на свои вопросы, пока Анита не смогла накормить его и забрать у меня. Гнев был почти как другой зверь внутри, но полная луна не приносила никакого облегчения. Это — ужасный образ жизни, Анита.

Я пожала плечами.

— Ты привык к ней.

Он покачал головой, его волосы рассыпались по плечам.

— Это — не так. Это убивало меня. У меня были проблемы с презрением к самому себе, но гнев все только усугубил.

— Мне очень жаль, — сказала я. Я не хотела добавлять к этому ничего, но потом вспомнила, как недосказанности портили нам жизнь прежде, если позволить им догонять нас и бить в спину. — Гнев ушел, Ричард, я понимаю, — сказала я, — но презирать себя… в этом весь ты. Ты ненавидел то, что ты — оборотень. Ты расстался со мной потому, что я лучше чувствовала себя в окружении монстров, чем ты.

— Моя очередь извиниться еще раз, — сказал Ричард. Его плечи расслабились, и он откинулся на подушки. — Я не могу перестать быть оборотнем. Это все равно, что перестать быть человеком. Это то, что я есть. Я могу перестать быть Ульфриком, но я все равно буду принадлежать к стае, и быть ее вожаком лучше, чем быть одним из последователей. Мне нелегко досталось это знание. Я — зверь зова Жан-Клода и третья колонна триумвирата силы, который дает ему возможность держать город и обладать достаточным количеством сил, чтобы все были в безопасности, — он посмотрел на Жан-Клода. — Ты — хороший Мастер города, Жан-Клод. Я не понимал, что Мастер города — как хозяин бизнеса. Если босс — сумасшедшая сука, то она нанимает еще более сумасшедших сотрудников, и все становится безумнее и безумнее. Николаос была таким Мастером. Анита убила ее, чтобы спасти всех нас, но это ты взял город под свой контроль и заставил все работать лучше, чем когда-либо. Ты управлял всеми вампирскими заведениями в городе многие годы. Ты был финансовым лидером с самого начала.

— Спасибо тебе, mon ami.

- Нет, все лидеры оборотней считают, что все стало в тысячу раз лучше, когда ты встал во главе города.

Жан-Клод наклонил голову.

— Я сделал все, что в моих силах.

— Именно так, и Анита тоже сделала все, что могла. Есть только один человек, который не помог упрочить это положение — и это я. Я провел последние несколько лет, ужесточая контроль над волками, как тиран, а попытавшись сделать некоторые послабления, чуть не заставил некоторых из моих доминирующих волков бросить мне вызов в борьбе за лидерство. Я извинился перед Сильвией за это. Теперь она — мой заместитель, и она заслужила это положение, поддерживая меня.

Я не видела его почти четыре месяца, и вдруг он сидит здесь и говорит такие вещи, которые я уже не ожидала от него услышать… Все это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Должно быть, я напряглась, потому что Ашер стал поглаживать тыльную сторону моей кисти своими пальцами.

- Я всегда желал, чтобы ты понял это, Ричард, — сказал Жан-Клод, — но, признаю, я уже потерял всякую надежду на это.

— Некоторые из лидеров оборотней вмешались, я думаю, это можно так назвать. Они заставили меня понять, что я ставлю под угрозу их всех. Что, нанося вред лучшему Мастеру города, которого они когда-либо знали, я причиняю вред всем. Я напомнил Рафаэлю, что самым главным табу для всех его веркрыс было кормить Николаос, так как же он мог опуститься до того, чтобы отдать крыс вам в качестве пищи?

Ричард опустил глаза, стараясь не встречаться взглядом ни с кем из нас.

— Рафаэль сказал: "Николаос потребовала отдать ей мой народ. Жан-Клод никогда не просил, я предложил, потому что каждая стая, которая находится рядом с Жан-Клодом и Анитой, получает силу. Они не крадут нашу силу, они всем помогают становиться сильнее". Я долго думал о том, что он сказал, и понял, что это — правда. Вы оба помогли всем вокруг вас стать лучше. Я попытался вспомнить, помогал ли я кому-нибудь стать лучше или сильнее в последние несколько лет, и вы знаете, что?

Он колебался, так что я сказала:

— Что?

Он одарил меня быстрой улыбкой.

— Я помогал детям, которых учил, но вне своей работы я не помогал никому, даже самому себе.

— Это замечательно, мой друг, — сказал Жан-Клод, — но все же я должен спросить. Почему вы здесь сегодня вечером? Зачем вы пришли?

— Рафаэль сказал мне, что предложил бы свою собственную плоть и кровь вместо меня, если бы это помогло сделать Сент-Луис более безопасным местом для его народа. Я знаю, что лебединый царь, Донован Рис, уже кормит Аниту на регулярной основе, а его лебеди дают кровь вампирам. Мика и его леопарды с Анитой, и через нее — с вами. Каждый пытается превратить нас в цельную сплоченную команду с вами в качестве ее главы — кроме меня.

— Громкие слова, Ульфрик, — сказал Ашер, — но как я недавно понял, слова ничего не стоят на самом деле.

Ричард посмотрел на вампира.

— Я работаю над собой, Ашер, и тебе нужно сделать то же самое.

- Что ты имеешь в виду? — оскорбился тот.

- Это означает, что ты раздражен! Ты хочешь, чтобы Жан-Клод любил только тебя, а он не может. Я тоже хотел, чтобы Анита любила меня одного, и чтобы мы оба перестали быть частично монстрами. Ни один из нас не получил того, что мы хотели. Потому лучше заняться тем, что у нас есть.