Виа Долороза - Сергей Парфёнов

Вот так тогда ответил Яков Маген… Но теперь, когда обсуждение осталось позади и мелкие волны с тихим хлюпаньем накатывались на берег, а затем смущенно убегали обратно, обо всем об этом можно уже было не вспоминать…

– Господин Маген! – вдруг услышал Маген громкий окрик со стороны берега. – Важное сообщение!

Яков Маген поднял голову и посмотрел с тревогой на лежащего рядом на поверхности плотной густой рапы Моше Лавина.

– Что-то случилось?

– Сейчас узнаем! – ответил тот, глядя как от одного из белых джипов охраны отделился и бежит к берегу агент службы безопасности. Не сговариваясь, они поднялись на ноги и стали, медленно двигаться к берегу. Медленно, вовсе не потому, что не торопились расстаться с приятной негой теплого морского раствора, а потому, что быстро двигаться в густой воде Мертвого моря было опасно – можно запросто упасть, а когда насыщенный соляной раствор попадает в рот, или ещё хуже – в глаза, то удовольствие от купания пропадает начисто, – жжение в глазах тогда такое, что скорее напоминает адовы муки, чем райское наслаждение.

Видя, как израильские коллеги вылезли из воды и быстро проследовали в душевые кабинки, а теперь оживлённо переговаривались между собой, американцы тоже начали осторожно выбираться на берег.

– Что-то важное? – спросил Роберт Мотс, выходя из воды и подходя к Якову Магену.

У Магена был озабоченный вид.

– Ирак начал оккупацию Кувейта! – ответил он скупо.

Второй из американцев – молодой Стивен Крамер, у которого капельки соленого морского раствора блестели тусклыми жемчужинами на поджаром мускулистом теле, многозначительно посмотрел на своего коллегу и бросил небрежно:

– Ну… Теперь это уже не страшно… Десять лет назад это могло быть началом третьей мировой войны, а теперь они опоздали – сейчас русские уже их не поддержат… Им бы со своими бы проблемами разобраться…

Но солидный Роберт Мотс, – с небольшим солидным брюшком, нависающим, над темно-синими плавками и с седыми волосами, прилипшими ко лбу, оказался более осторожным:

– Боюсь, что все гораздо серьезней, Стивен… Ближний Восток стратегически важный для нас район… А экономической блокадой иракского лидера не испугать – как и любой диктатор он никогда не стает считаться с лишениями своего народа, так что заставить уйти его из Кувейта можно только силой… Скорее всего нам придется вступить в войну против Ирака…

Яков Маген, тонко прищурившись, посмотрел на него, словно оценивая серьезность его аргументов, а затем произнес:

– Совсем не хотелось бы чтобы вы оказались правы, мистер Мотс… Но, возможно это так…

Роберт Мотс лишь мрачно улыбнулся в ответ.

– Поэтому думаю, что самое правильное, нам сейчас как можно скорее возвратиться в Штаты… – сказал он.

Вскоре уже белые джипы неслись обратно в сторону Иерусалима.

Ближайший рейс на Нью-Йорк оказался через Мадрид. Яков Маген заказал билеты прямо из автомобиля. Через два с половиной часа американцы, забрав свои вещи из гостиницы, уже были в аэропорту и сдавали на рейс багаж. Перед тем, как попрощаться и пройти к самолету к Якову Магену подошел Стивен Крамер.

– Мистер Маген, – сказал он. – Мне понравилась ваша идея на счет того, чтобы русская культура боролась сама с собой… У меня тут есть одна кандидатура… Как раз под вашу концепцию… Некто Таликов… Если вам это интересно я могу прислать вам кое-что из документов…

– Интересно, мистер Крамер… Интересно… – ответил Яков Маген. – Вышлите мне их по электронной связи…

Они пожали друг другу руки и Крамер с Мотсом направились к самолету.

Когда лайнер с американцами взмыл в небо и, заложив крутой вираж в сторону моря, стал исчезать в небе белой точкой, оставляя за собой рваный ватный след, Лавин и Маген направились обратно к машинам.

– Ну, что ты об этом думаешь? – спросил на ходу Маген своего коллегу.

– Ты о встрече? – поинтересовался Лавин.

– И об операции тоже…

Они сели в автомобиль и джипы, резко сорвавшись с места, покатили по широкому шоссе, в противоположную сторону от аэропорта имени Бен-Гуриона.

– Ну… – задумчиво протянул Лавин. – В ЦРУ работают толковые специалисты… Но, как говорится, парни себе на уме…. У нас, конечно, общие цели в России, но ясно, что они постараются перетянуть одеяло на себя… Хотя… Нам в любом случае выгодно это сотрудничество… Зная их планы, нам легче будет планировать и свою деятельность… А работы сейчас, похоже, прибавится…

В этот момент автомобили свернули к пригороду Тель-Авива и быстро понеслись по небольшой, неприметной дороге к месту, где находилась резиденция израильской разведки.

Московский международный аэропорт гудел словно разбуженный улей. Построенный когда-то по немецкому проекту немецкими же строителями, из современного аэровокзала, который задумывался, как показательные ворота в Советский Союз, он превратился в грязный терминал, не справляющийся с огромным наплывом приезжающих и отъезжающих… Сейчас обшарпанные урны, стоящие у дверей, были переполнены мусором, а на грязном полу перекатывались бутылки из под пива и "Кока-колы". Рядом валялись грязные салфетки, пустые пакеты из-под чипсов и обертки от импортных шоколадок.

Службы аэропорта ещё не успели наладить регулярные зарубежные рейсы, поэтому с перелетами были перебои. Люди, возмущаясь и теснясь в переполненных залах ожидания, ждали рейсов иногда по несколько суток, некоторые сидели и спали прямо на расстеленных на полу газетах… По зданию аэровокзала сновали помятые челночники с громадными баулами, набитыми китайским и турецким ширпотребом, немцы из Поволжья и Средней Азии, навсегда покидающие Союз, а так же новые русские коммерсанты, отправляющиеся заграницу налаживать деловые контакты.

Российская делегация во главе с Бельциным прибыла в аэропорт и стояла в очереди к пропускному пункту вместе с другими пассажирами рейсом Москва – Нью-Йорк. Улетающие с удивлением наблюдали за рослым, хмурым президентом России, стоящим среди окружавших его сопровождающих лиц. В здании было душно, запахи пищи, человеческого пота смешивались в стойкий, густой аромат, превращая ожидание в тяжелую и неприятную процедуру. Бельцин, похоже впервые за несколько лет оказался в столь непрезентабельной обстановке.

– Владимир Николаевич, может в депутатский зал пойдем? – осторожно подошел к нему начальник службы безопасности Кожухов.

– Нет! Будем стоять как все! – ответил Бельцин и только плотнее сжал упрямые тонкие губы.

Очередь медленно двигалась. Наконец делегация прошла через таможенный контроль и смогла занять места в салоне самолета. Бельцин занял своё место рядом с проходом, снял плащ, забросил его на полку и облегченно вытянул ноги. Самолет вздрогнув длинным дюралевым фюзеляжем, вырулил на взлетную полосу, затем разбежался и круто взмыл в небо… До посадки в соединенных Штатах оставалось еще девять часов полета.

Когда лайнер лег на заданный курс длинноногая стюардесса прошла между рядами, предлагая пассажирам напитки и журналы. Бельцин заказал себе виски и с удовольствием его выпил. Обжигающая жидкость разгладила морщины на его лице, расслабила спазмы, мягко сняла накопившееся за время ожидания в аэропорту напряжение и Бельцин потихоньку задремал.

В Нью-Йорк они прибыли ночью. Встречал делегацию Джим Беррингс – директор института "Виссален", несколько конгрессменов и Джек Андерсон, знакомый Чугая.

Прямо в аэропорту Джим Беррингс, со своей удивительной привычкой никогда не смотреть собеседнику в глаза, сообщил Бельцину, что хотя сроки поездки сжаты, устроители решили не менять программу, а только сжать план мероприятий.

– Мистер Бельцин, ваш визит станет центральным событием в политической жизни Америки на этой неделе! – с патетикой заявил он, глядя куда-то в пространство за спину Бельцина. – За восемь дней необходимо будет посетить девять городов, в том числе Нью-Йорк, Бостон, Вашингтон, Чикаго, Сан-Франциско и Лос-Анджелес. Каждое ваше выступление будет оплачиваться из размера 25 тысяч долларов.

Видя, что Бельцин, несмотря на длительный перелет, находится в бодром расположении духа, Беррингс решил сразу же, пользуясь моментом, начать знакомить его с программой визита на завтрашний день. Он вытащил из атташе-кейса переведенный на русский язык план мероприятий и подсунул его Бельцину. Бельцин неторопливо взял листок и внимательно пробежал его глазами. Программа содержала две деловые встречи, три интервью, экскурсию по Нью-Йорку и две лекции. Начиналось все в семь утра, заканчивались ближе к полуночи…

Бельцин свернул листок трубочкой и передал его стоящему рядом Чугаю.